 |
| Общественный Комитет «За нравственное возрождение Отечества» | Роман Вершилло | 11.07.2005 |
Некоторое сходство и в самом деле есть. Террористы — это нелюди, инопланетяне, которые убивают любого человека, человека из толпы, человека как такового. И при этом террористы ничего не говорят своим жертвам и не вступают ни в какие переговоры. Верно и то, что бомбисты вооружены передовыми технологиями убийства и обмана. Замечательно точно схвачено в романе Уэллса то, что с террором никто не знает как бороться, и остается лишь надеяться на изменение климата или на обычную земную плесень, которые освободили бы человечество от могучего кошмара.
Из сравнения событий в Лондоне с сочинением столетней давности можно извлечь уроки, хотя и непонятно, как это знание применить на деле. Гораздо важнее то, в чем «Война миров» совершенно не похожа на разворачивающуюся «войну с террором».
Герберт Уэллс был романтиком по своему творческому методу, и для него существование двух миров, враждебных или просто параллельных друг другу, было основным способом понимания окружающей действительности. И как это не похоже на современный либерализм, который давно преодолел всякую романтику и находится в стадии декаданса!
Сегодня либеральная картина мира не допускает существования двух миров, а значит, отсутствует основная предпосылка сознания, здорового или больного — безразлично. Более того, либерализм не верит в существование иных миров, даже если эти миры существуют у него под носом и больно напоминают о себе.
Здоровое христианское сознание понимает, что такое земной мир, потому что знает об иной — вечной — жизни. И даже больное сознание Уэллса содержит в себе какое-то объяснение, потому что верит во множество миров, чуждых друг другу.
С другой стороны, мы живем в мире безнадежно глобальном, а это означает, что есть один, и только один, непонятный мир. В этом смысле глобализация была победой Запада, в том числе над Россией и над самим собой, но это победа пиррова, потому что она сделала невозможной какое-либо объяснение войны и мира. Уже по одной этой причине «война против терроризма» может окончиться победой, но не может окончиться осмысленной победой.
После терактов в Москве, Нью-Йорке, Мадриде и Лондоне человечество должно осознать, что либерализм предлагает не «Новый мировой порядок», а узаконенный беспорядок. Образцами такого «законного беспорядка» могут служить: эвтаназия, легализация абортов и клонирования, легализация наркотиков, проституции и порнографии, разрешение однополых «браков». Во всех этих случаях преступления не перестают быть преступлениями, а лишь формально обозначаются в законе, как допустимые.
Отказавшись от диктатуры смысла и нравственных ценностей, либерализм впредь будет вынужден мириться с властью бессмыслицы и безнравственности. Эту власть над западным (и не только западным) обществом и осуществляют сегодня террористы и преступники.
Либеральная вселенная — это как бы уже мир «после конца света». Из него изъяты те ценности, которые только и заслуживали названия ценностями: вера в Бога, семья, целомудрие, долг, уважение к старшим. Либерализм отнимает власть у этих норм и, сам того не осознавая, отдает власть в руки любому авантюристу. Ведь указанные ценности составляли иерархию смыслов, где каждый смысл поддерживал другой. Отсюда в традиционном обществе пользу приносил даже тот член общества, который всего лишь лицемерно или вынужденно исповедовал эти принципы. В нашем мире даже искреннее следование принципам не гарантирует от вреда.
Так происходит оттого, что из иерархии смыслов изъят основной стержень, и ценности — прекрасные сами по себе — лежат, рассыпанные в беспорядке. Поэтому мы имеем то мировое правительство, которого заслуживает один только либеральный декадент. Это вообще не строй, а беспорядок, где власть захватывает тот, кто в наименьшей степени человек. Это власть нелюдей, где идет соревнование за отдаление от человека, бывшего когда-то неподвижной мерой всех вещей.
Все вместе это означает, что война миров невозможна, и на повестке дня вообще не стоит вопрос: как исправить положение. Конечно, и в наше упадническое время возможны окончательные решения и «великие события». Но это решения ошибочные и события преступные.
Так, например, «оранжевые революции», каждая сама по себе, борются не с тем или иным государством, а ниспровергают государство как таковое, и все государства в отдельности. И «великие» идеи нашего века воюют и будут воевать не с какой-либо верной мыслью, а с мыслью как таковой, поскольку они отрицают личное сознание в принципе.
И несмотря на это мы продолжаем сталкиваться с благодушными рецептами:
Нет порядка? Так навести порядок!
Нет иерархии ценностей? Создать иерархию ценностей!
Нет государства, разрушен общественный строй? Вернуть и то и другое.
А ведь такого рода «создания» были бы творениями из ничего, и это, как мы понимаем, не находится во власти человеческой.
Террористические акты и та роль, которую они играют в глобализации, являются грозным предвестием. Но, пожалуй, еще более устрашающим следует считать то, что у христиан нет и не может быть «окончательных решений» для того мира, который лишен сознания, порядка и смысла.
