 |
| Гудок | Игорь Янин | 09.07.2005 |
Но есть и другая, дурная стабильность. Это тот случай, когда некая проблема стабильно — годами — не решается. А то и еще хуже — даже толком не формулируется и не ставится. И это очень плохо.
Возвратно-поступательные теледвижения
Споры о свободе слова (есть ли она, нет ли ее, нужна ли она и какая и т. д.) у нас ведутся постоянно — дежурная тема. А что ни июнь — так происходит летнее обострение этих споров. Что мы в минувшем месяце и наблюдали.
Потому как был к тому «оперативный повод», как говорят журналисты.
Как же, 12 июня — это не только государственный праздник, который долгое время носил странно-издевательское название «День независимости России» (от самой себя?), но еще и неформальный день печати. Потому как в этот день у нас был принят Закон о печати. Ну, а там, где закон о печати, там и разговоры о том, что, собственно, из этого закона вышло. То есть те самые споры, о которых было сказано выше.
А о чем, собственно, люди спорят?
Поскольку газеты — это утеха все-таки меньшинства, а телевизор — всеобщая радость и достояние, «друг семьи», то разговоры-споры идут о том, что этот самый телевизор нам показывает.
Эти споры идут так долго, что мы уже наизусть выучили и все доводы спорящих сторон.
Одни говорят, что насилие показывать регулярно и в таких объемах не стоит, потому что происходит «банализация зла»: люди привыкают к нему и считают это нормой — нормой жизни. Тем более что показывает это именно наше ТВ, которое у нас издавна воспринимается как голос, которым государство со своим населением разговаривает. А коли само государство такое показывает, значит, вроде бы это и нормально.
Одни говорят, что не надо делать бандитов героями сериалов, ибо так, как героев, их многие уже и воспринимают. Как «героев нашего времени».
Одни говорят, что происходит прямая криминализация населения — силами телевидения в том числе, и 100-процентно, формально, государственного. Получается, что государство совершает моральное самоубийство — действует против самого себя. Харакири посредством телеприемника.
Но так говорят одни, а другие говорят обратное.
Другие говорят, что ничего страшного тут нет — свобода. И пусть люди сами выбирают, что им смотреть, да и вообще — смотреть ли.
Другие говорят, что народу это нравится — смотрите, говорят, рейтинги-то какие. Это раз.
А «два» здесь то, что мы, мол, ничего не придумываем, все это в жизни происходит, а мы лишь отражаем — зеркалом работаем. Словом, «не мы такие, а жизнь такая». Знакомая присказка.
Ну, а второй предмет этого спора тоже известен. Это, условно говоря, «эротика на ТВ».
Одни говорят, что не надо бы показывать как человеческие совокупления, так и игры вокруг этого в дневное и вечернее время, когда все это и дети видят.
Одни говорят, что это нехорошо, неправильно, ни в одной стране мира такого нет — только в России почему-то. И поскольку эта «эротика» так вездесуща и навязчива, то это уже и не эротика вовсе, а чистой воды порнография, ибо сам дух этой «эротики» по сути своей имеет собственно порнографический характер — развращающий.
Одни говорят, что поскольку мы — народ переимчивый (чего только не переняли!), давайте переймем у заграницы и что-то хорошее, для общества полезное. Хотя бы в виде исключения.
Давайте, говорят эти одни, сделаем так, как давно сделано во всех странах Европы и Америки, где нет этой «эротики» на общедоступных каналах, где есть наблюдательные советы, которые следят за тем, чтобы ТВ-информация не подрывала основы человеческой морали и нормы общежития, то есть основы общества и государства.
Наблюдательный совет? — говорят другие.
Хорошо, пусть будет, но скажите (с надрывом в голосе спрашивают эти другие, особенно наша трепетная и свободолюбивая ТВ-интеллигенция любит это делать), а кто будет судить, что такое хорошо и что такое плохо? Вот-вот, «а судьи кто»?
Словом, «не нравится — не смотрите», как любит приговаривать Познер в таких случаях.
Слово стреляющее
Как относиться к этому спору?
Обычно, учитывая игривость сюжета (поди разбери, где тут эротика, где что), у нас к нему относятся так же игриво, с некоторым подмигиванием, как к теме забавной и малосерьезной.
А мы-де — люди серьезные, нам, слава Богу, не до телевизора, не до этих «глупостей».
Словом, тема вовсе не такая важная, как, скажем, борьба с инфляцией или, скажем, динамика валютных курсов.
Вот тут и кроется, полагаем, главная ошибка.
И это (как тут не вспомнить «папашу Мюллера»?) «вовсе не пустяки», это «совсем даже не пустяки».
Проблема нашего ТВ к собственно ТВ отношения не имеет — не в нем она коренится.
Проблема российского телевещания — это проблема глубоко политическая, проблема стратегическая даже и именно геополитическая.
И то, что у нас ее мало кто воспринимает именно в таком качестве, это тоже проблема, и проблема серьезнейшая.
Надо ли это специально доказывать?
Есть такое понятие — «информационная политика государства». И ключевой ее инструмент сейчас — именно он же, этот пошляк-телевизор.
А важно ли это или нет — «информационная политика»?
Вопрос явно риторический.
Все давно на этот счет сказано, и цитировать тут можно долго, много и из самых разных источников: «В начале было Слово», «Кто владеет информацией, тот владеет миром» и т. д.
Скажем даже так: информационная политика — это вопрос выживания государства, быть ему или не быть, а также быть ему настоящим государством или так, фикцией, квазиколонией.
Не случайно поэтому еще в сентябре 2000 года Президент Владимир Путин утвердил Доктрину информационной безопасности Российской Федерации как составную часть Концепции национальной безопасности. Собственно, подобные документы уже в той или иной форме давно действуют в странах развитой демократии, действуют нормы, обеспечивающие государственный иммунитет. Наша же «демократическая общественность» расценила принятие Доктрины как «навязывание российскому обществу цензуры». Особенно резкой критике ее подвергло тогдашнее руководство Союза журналистов России: «Сам по себе документ является серьезной угрозой информационной безопасности страны, потому что написан в духе, который глубоко противоречит принципам свободы слова и открытости власти, которые заложены в российском законодательстве». Как говорится, с больной головы на здоровую…
Скажем и даже подчеркнем: информационная политика куда важнее борьбы с пресловутым «международным терроризмом», ныне так широко разрекламированным.
Потому что тут — основа основ, тут и жизнь, и смерть его, в ней, в этой политике, он рождается и в ней же умирает.
Потому как этот терроризм — только следствие, а причина его имеет ту же, культурно-информационную природу.
Это, конечно, очень важно — хорошо бегать по горам и хорошо отлавливать террористов-сепаратистов, возмечтавших всероссийский эмират-джамаат устроить. Но еще важнее, полагаем, и лучше — дело до беготни не доводить.
Политика лучше войны в любом случае.
Тем более информационная.
Психотехника развода
Полагаем, что все тут достаточно очевидно — как все эти констатации, так и выводы из них.
Но все-таки поясним.
Почему распался Советский Союз, почему случилась эта крупнейшая в ХХ веке «геополитическая катастрофа» (как метко назвал этот распад Президент В. Путин)? Только ли потому, что он «распался»?
Но это только следствие — не причина.
А чтобы случился распад единой страны на отдельные территории, нужны были предпосылки, условия. Нужно, чтобы до того случился другой распад — распад единого культурно-информационного поля, которое, собственно, и организует пространство страны в единое целое, «держит» его изнутри как надежный духовный каркас. Превращает территорию в государство.
Именно это в ходе пресловутой перестройки и случилось — произошло ослабление, а потом и принципиальная отмена былого советского культурно-информационного поля. Советская культура ушла, ей на смену никакая другая — всероссийско-союзная — не пришла. Природа пустоты не терпит, на место одной культуры заступило целое лоскутное одеяло из многих и разных национальных культур. И каждый лоскуток, естественно, захотел стать одеялом.
А далее случилось то, что не могло не случиться. Распад стал просто неминуем.
Это было делом времени и техники — техники «развода», развода как цивилизованного, так и цивилизационного.
Сейчас перед Россией стоит (как не раз указывал Президент) та же проблема — проблема территориального единства. И она отнюдь не надуманная: те самые «международные террористы», а на деле — воинствующие исламские сектанты, хотят основать здесь свое «царство», что, собственно, они исподволь и делают, создавая свои «джамааты» и тому подобные «микрогосударства» в масштабе села. И собственно территория для них пока не важна — им важнее создать сначала сообщества на своей, сектантской основе.
И главный инструмент здесь — все та же информационная политика. Вот ею они в первую очередь, как известно, и занимаются. Используют они для этого как отсутствие внятной государственной культурно-информационной политики (или просто идеологии — можно называть это и так), так и те объективные тенденции, которые существуют и набирают силу в современной Российской Федерации.
А тенденции эти тоже очевидны.
«Россию забыли…»
Наше ТВ порой с умилением говорит о «возрождении русской духовности», имея в виду интерес многих людей к православию, к своей традиционной религии. Нам сообщают, что больше стало храмов, больше открывается-возрождается монастырей и т. д. и т. п. И все это, конечно, хорошо.
Но сказав «а», надо говорить и «б».
Возрождается не только православная культура, но и исламская тоже. И даже активнее, чем христианская, потому что эта культура более, скажем так, «детородна» — молодежи в этом возрождении немало, и она активна, даже пассионарна. Больше строится мечетей, больше открывается медресе — налицо зримые признаки религиозного ренессанса. И это, конечно, тоже хорошо.
Но тут самое время задаться простым вопросом: а как эти религиозные люди смотрят на то, что «говорит и показывает Москва», на то, что возмущает порой и людей светских, нерелигиозных, но вполне вменяемых, не чуждых ни морали, ни здравого смысла?
Можно догадаться, как. То, что «говорит и показывает Москва», им категорически не нравится — и эта эстетизация насилия с надоевшими до смерти бандитами (а-ля «Антикиллер»), и тем более эта сорвавшаяся с узды «эротика» — утеха прыщавых подростков.
Другой вопрос: так ли обязательны эти сюжеты на российском ТВ?
Вовсе нет, а если у кого есть до этого особая, непреодолимая нужда, так сейчас есть масса возможностей ее удовлетворить без помощи общероссийского и общедоступного телевидения.
Но так уж «исторически случилось»: то, что снимает и показывает московская телемолодежь, косящая глазом на ею же самой придуманные псевдозападные образцы (так-де и надо), нравится только ей, ее «тусовке» и тем людям в России, кто родился вне культурной традиции вообще. Таких, к сожалению, немало и становится все больше.
Но есть и другие люди в России. И надо бы их реакцию учитывать тоже.
А ведь это не просто ТВ, это Москва, которая прочно с центральным ТВ ассоциируется.
Ведь известно, как именно строят свои проповеди исламские воинствующие сектанты — что на Кавказе, что в Поволжье. Они поступают просто (благо за них все, в сущности, «Москва» сделала — им только пальцем показать осталось на дела ее), они ссылаются на одиозные телесюжеты, образы и передачи, говорят, что это-де и есть та «культура», которую несет их народу новая, «демократическая Россия». И вопрошают свою аудиторию: нравится ли она вам, эта «культура»?
Нет? Так делайте выводы.
И эти «пассионарии» свои выводы делают, конечно.
А иные делают свои выводы вполне самостоятельно, без помощи всяких пастырей.
Газеты писали о случае, который произошел в Воронеже. Некие темпераментные молодые люди, разъезжая по городу на своей машине, увидели красивую девушку. И тут же захотели красиво с красивой «отдохнуть». Подъехали к ней и без долгих слов стали тащить ее в машину — «погуляем, покатаемся и все такое». Та стала возмущаться, отбиваться, кричать. Кавалеры возмутились в свою очередь: «Зачем кричишь, а? Ты что — не русская? Лезь давай по-хорошему».
Они были уверены, что всякая русская девушка — именно такая, какими их российское ТВ и представляет, каковы телеведущие на молодежных телеканалах — очень sexy, только об «этом» и думают, и говорят, и мечтают.
О том, что русская девушка может быть иной, они и не подумали. Телевидение их уже вполне приучило к известному образу «правильной», истинно «современной» юной россиянки.
Каков же вывод?
Он очевиден. Россия, как известно, страна особая — в ней много культур и много конфессий. И надо бы это учитывать и вести информационную политику так, чтобы не противопоставлять их, не рождать у людей одной культуры презрение к людям другой культуры, но объединять их общими ценностями.
Если мы, конечно, хотим, чтобы у нашей страны было единое культурное поле, чтобы она сама была единой.
Делается ли это?
Нет, к сожалению. «Зато» пока наш «друг семьи» делает много другого — прямо противоположного.
Почему?
Полагаем, в том числе и потому, что этот — теоретически — культурный интегратор российского пространства превратился в средство извлечения прибыли, как и многие системы жизнеобеспечения в нашей стране. Подобно тому, как вместо эстрадного искусства у нас вырос «шоу-бизнес» (где «бизнес», в смысле — деньги, главное), так и на месте бывшего союзного телевидения вырос «ТВ-шоу-бизнес» или «ТВ-бизнес».
«Человека забыли», — говорится в чеховском «Вишневом саде».
Тут впору перефразировать: «Россию забыли».
А жаль. Все-таки — целая страна. И немаленькая. И такая родная. И должно было бы быть — теоретически, конечно, теоретически — ее жалко.
Но всякий бизнес засасывает человека с головой, тем более такой увлекательно-прибыльный, как ТВ-бизнес, который есть теперь, по сути, один нескончаемый рекламный ролик, изредка перебиваемый эпизодами из сериалов и блоками новостей. И понятно, что наши ТВ-деятели с их вечной погоней за рейтингом (то есть деньгами) весьма своим делом увлечены — ушли в него с головой.
Только что нам в их голове-то?
Они делают то, что могут, любят и умеют. Они — исполнители во всех смыслах этого слова.
Время собирать камни!
Но ведь должны быть и другие люди, кто по статусу своему обязан мыслить другими категориями. Такими, например, как «общество», «народы», «политика», «государство» и «государственный интерес». И очень бы хотелось, чтобы они вспомнили о нашем ТВ, о его объективной роли как инструмента информационной политики N 1, инструмента, который не может гулять сам по себе — на самопрокорме.
Потому что в любом случае он делает информационную политику.
В любом. Только вопрос: какую?
Предоставленный сам себе, движимый лишь бизнес-интересом, он объективно работает против государства, против общества.
Независимо от того, кто из теледеятелей что о себе или своей работе думает.
Руководимый сознательно, нацеленный на гармонизацию отношений между различными слоями нашего общества, на поиск общего — безусловно положительного — знаменателя разных культур, существующих в России, на выработку единой российской культуры, он может и должен работать на всех, на государство.
Это он и должен делать.
Потому что без общей культуры страна существовать просто не может. Она рассыпается, как рассыпался в свое время Советский Союз, внешне, как многим казалось, такой могучий. А внутри он оказался пустым — без стержня.
Так уж «вышло», что нет пока у нас единой информационной политики. Факт объективный. И раз уж так «вышло», надо сделать хотя бы так, чтобы этот «эффект отсутствия» — отсутствия необходимой политики — был максимально минимизирован.
Государство, полагаем, от этого не проиграет. Никак.
А выиграть — выиграет. Безусловно.
