 |
| Литературная газета | Ольга Рычкова | 06.07.2005 |
Краткое содержание книги: профессора с мировым именем Роберта Лэнгдона, специалиста по древним религиозным символам, втягивают в охоту за сокровищем. Причём это не просто клад с золотыми слитками, а нечто более важное, способное повлиять на судьбу всего человечества. Оказывается, давным-давно официальная Церковь исказила мировую историю, утаив сенсационные факты из жизни Иисуса Христа. На самом деле он был не убеждённым холостяком, а человеком женатым, и не на ком-нибудь — на Марии Магдалине. Она, вопреки расхожему мнению, являлась не блудницей, а дамой благородных — царских — кровей из рода Вениаминова и, по плану Христа, должна была после его смерти возглавить Церковь: «Иисус оказался феминистом». Кроме того, Магдалина имела от Христа дочь Сару, а их потомки впоследствии основали французскую королевскую династию Меровингов и дожили до наших дней. Церковники скрывают эти факты от народа, чтобы не допустить власть женщины, но обо всём известно тайному обществу Приорат Сиона. За имеющимися у Приората секретными документами идёт охота не на жизнь, а на смерть. Один из главных хранителей тайны — куратор Лувра Жак Соньер — падёт от руки убийцы, успев оставить ряд зашифрованных посланий, разгадать которые предстоит его внучке Софи Невё (ко всему прочему — одной из потомков Иисуса). Секретный код прячется в работах Леонардо да Винчи — в своё время одного из первых лиц Приората. Но поскольку Софи не относится к числу посвящённых в тайну и вообще далека от религиозно-искусствоведческих проблем (барышня служит криптографом в полиции), без вышеупомянутого Лэнгдона ей не обойтись. Кроме того, в романе фигурируют Ватикан, религиозная секта «Опус Деи» и представители силовых структур Франции и Британии. Решать интеллектуальные ребусы героям приходится во время стремительных погонь с применением огнестрельного оружия, автотранспорта и авиации. По ходу дела выясняется, что искомое сокровище — cвященный Грааль, но это не чаша, из которой Иисус и его ученики пили вино на Тайной вечере, а сама Мария Магдалина как символ женского начала христианства…
Итак, всё дело в сенсационной (или псевдосенсационной) гипотезе, противоречащей официальному христианству? Но это далеко не первая в истории попытка распространения ереси. Вот и архиепископ генуэзский заявил, что книга Брауна напоминает изобилующие перегибами антиклерикальные памфлеты XIX века. Правда, в «Коде да Винчи» ересь выражена в художественной форме, так что в ответ на крики о дискредитации Римской католической церкви автор имеет полное право художника заявить: «Я так вижу!» (И, как часто бывает, хула — лучшая реклама: несмотря на церковные запреты, книга продавалась даже в католических магазинах.)
Или же причина успеха в том, что «Код да Винчи» написан в жанре детектива: тайны, трупы, погони и т. д. неизменно вызывают интерес? Однако до уровня Агаты Кристи и прочих мастеров Дэн Браун явно не дотягивает: его повествование развивается динамично лишь поначалу, а потом автор как будто устаёт от своих персонажей, не зная, что с ними делать, и счастливая развязка угадывается уже с середины романа.
Видимо, дело в другом: детище Брауна соединяет лёгкую по форме «сказку-ложь» с глубоким якобы содержанием. Читателю, утомлённому «низменной» литературой о бандитах, ментах, проститутках, малолетних правонарушителях, etc., хочется чего-нибудь «поблагороднее». Но люди в массе своей отвыкли от серьёзного чтения, и в моду входит псевдоинтеллектуальность. Роман Брауна — вроде бы о возвышенном: постоянные экскурсы в историю религии, искусства, астрологии и т. д.: то об ордене тамплиеров, то о «божественной пропорции» — числе PHI, то о пентакле Венеры… Однако «сказка-ложь», перемешанная с историческими фактами, подаётся как реальность: для пущей достоверности действие происходит в Лувре, Вестминстерском аббатстве и других местах, где толпы туристов со специально изданными путеводителями по «Коду да Винчи» уже мечутся в поисках святого Грааля. Кроме того, как требует сюжет, всё мелькает с такой скоростью, что чтение Брауна можно сравнить с перелистыванием комикса. Только вместо утёнка Доналда или Винни-Пуха фигурируют работы да Винчи «Витрувианский человек», «Мона Лиза», «Тайная вечеря"… Это даже, скорее, не комикс, а мультфильм, и не случайно профессор Лэнгдон носит часы с изображением знаменитого диснеевского мышонка: «Знакомство с диснеевской анимацией послужило своеобразным толчком, именно с тех пор он стал интересоваться магией формы и цвета; и теперь Микки-Маус служил Лэнгдону ежедневным напоминанием об этом и позволял оставаться молодым в душе». По мнению автора, намёками на запрещённый Церковью образ священного женского начала изобилуют не только живопись, литература, музыка (картины да Винчи и Боттичелли, «Собор Парижской Богоматери» Гюго и «Волшебная флейта» Моцарта). Оказывается, друзья Диснея прозвали его современным да Винчи: «Подобно Леонардо, Уолт Дисней просто обожал использовать в своём искусстве зашифрованные послания и символические знаки. Любой мало-мальски опытный учёный, специалист по символам, мог отыскать в ранних фильмах Диснея целую лавину метафор и аллюзий…» Например, кадр из «Русалочки» в подводном царстве Ариэль — «не что иное, как произведение художника XVII века Джорджа де ла Тура «Кающаяся Магдалина» — дань уважения и памяти запрещённому образу Марии Магдалины». Или «Белоснежка — это принцесса, впавшая в немилость после того, как посмела откусить от отравленного яблока. Здесь просматривается прямая аллюзия с грехопадением Евы в садах Эдема. Или же принцесса Аврора из «Спящей красавицы». Тайное её имя — Роза, и Дисней прячет красавицу в дремучем лесу, чтобы защитить от злой ведьмы… Чем вам не история Грааля, только для детей?»
Однако ребёнок вряд ли усмотрит в этом столь глубокую культурологическую и религиозную символику: мультик для него — прежде всего развлечение, возможность увидеть то, чего нет на самом деле, — фантазию, волшебный мир. И сам роман Брауна — своего рода мультик или чтение для детей (если под детскостью иметь в виду культурную невинность читателя). Комиксы и мультфильмы имеют право на жизнь, но они хороши для определённого возраста. А если подобные книги создают иллюзию причастности к подлинным художественным ценностям у человека взрослого… Тогда для грядущих поколений Иисус и Мария Магдалина, Леонардо да Винчи и Мона Лиза окажутся в лучшем случае персонажами мультфильма. Или компьютерной игры. Неужели мы присутствуем при рождении будущей «культуры»?
