 |
| Литературная газета | Андрей Воробьев | 06.07.2005 |
Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ, «Маленькие картинки»
Пожалуй, ни один истинный петербуржец не позволит себе сквернословить прилюдно. И дело тут, наверное, вовсе не в том, что уже долгие годы существует официальный запрет на нецензурную брань в общественных местах, за которую можно загреметь в «общество любителей скверной словесности» суток на пятнадцать1. Дело в другом: человек, выросший на лучших традициях петербургской культуры, не может позволить себе пасть до уровня «пьяного извозчика».
А вот в литературных произведениях, оказывается, сейчас можно всё!
Оглянемся на классиков: даже в страшном сне вряд ли пригрезится, что творчество Ф.М. Достоевского, И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого и других великих мастеров словесности пестрело бы вульгарной матерщиной. Не найдёшь подобных пассажей и в произведениях, описывавших дно общества: ни в «Петербургских тайнах», ни «На дне», ни в «Яме» их творцы не допускали употребления непечатных выражений.
Правда, нынешние защитники «литературной» матерщины пытаются опровергнуть это ссылками, например, на произведения Баркова, отдельные «вольные» стихи Пушкина, Лермонтова. Только почему-то забывают, что произведения классиков, где использовалась ненормативная лексика, никогда не издавались их авторами, да и вовсе не предназначались для публичного распространения, а стали общедоступны лишь благодаря настойчивости исследователей личных архивов.
У нас же сейчас, в последнее пятнадцатилетие, наметилась стойкая тенденция, когда новоиспечённые авторы уподобляются то ли пьяным извозчикам, то ли обычным хамам, чуть ли не через страницу «украшая» свои творения вульгарной бранью. Те же, кто ещё не успел это сделать, пытаются публично засвидетельствовать свою причастность к подобному «свободному» творчеству, радуясь отсутствию цензуры.
Не так давно в Петербургском центре литературы и книги был организован круглый стол. Писатели обсуждали проблемы литературного сквернословия. Более всего меня поразило не то, что ряд начинающих авторов рьяно защищали своё право сквернословить (впрочем, на это право никто и не покушался: пишите что хотите для себя, но извольте предупредить об этом читателя, перед тем как он будет «облагодетельствован» вашим похабством). Удивительнее было другое: один маститый писатель вдруг возопил, что он, дескать, тоже приверженец демократии и поэтому у него в одной из книг (представляете, какой смелый!) тоже есть заветное матерное слово — свободу, мол, не задушишь!
Не возьмусь утверждать, по какой причине случилась такая эпидемия — то ли от скудомыслия, то ли от дурного воспитания. Апофеозом же этой странной моды стало известное заключение некоего «эксперта» в области русского языка, пытавшегося уверить суд, что грязную телебрань Филиппа Киркорова, публично оскорбившего женщину, следует расценивать как что-то вроде междометий!
С точки зрения этических норм, думаю, ясно — их элементарно попирают. Но в нормальном правовом государстве мораль тесно связана с правом и, соответственно, должна быть защищена всей силой государственного принуждения. Существует ли сегодня такая возможность? Полагаю, что да. Обратимся, например, к статье 18 Закона «О защите прав потребителей», где записано, что граждане вправе рассчитывать на приобретение товаров надлежащего качества, а при несоблюдении названного условия могут потребовать не только расторжения сделки (например, возврата книги в магазин), но и компенсации морального вреда (в данном случае нравственных страданий, возникших вследствие прочтения низкопробной литературы или просмотра матерного фильма).
Действительно, велика ли разница от того, каким способом человека напичкали ядом: то ли глотнуть заставили, то ли, как в шекспировском «Гамлете», в ухо накапали? Так же и с непотребной лексикой: не вижу особой разницы между уличной или кинематографической, воспринимаемой на слух матерщиной, или литературной. Всё одинаково противно.
Любой человек, приобретая книгу или собираясь в кино, вправе рассчитывать, что произведение будет именно литературным, без сквернословия. А, предположим, в «извозчицкий» роман случайно заглянули дети? Хороший же урок русской словесности они получат!..
Но в подобном случае можно обратиться с претензией к продавцам, а затем совершенно бесплатно — в суд по месту приобретения товара или по месту своего жительства (последнее явно удобнее).
Интересно, что статьи 14.4 и 14.7 КоАП устанавливают административную ответственность как за продажу товаров ненадлежащего качества, так и за обман потребителей, совершённый, в частности, путём введения их в заблуждение относительно потребительских свойств товара. При этом я не видел ни в одном из петербургских книготорговых предприятий, включая Книжную лавку писателя или сеть магазинов «Снарк», объявлений вроде: «Осторожно — сквернословие!». Тем не менее подобные издания продаются практически повсеместно.
Впрочем, как говорится, нет правил без исключений. Недавно в Петербурге было рассмотрено, пожалуй, впервые в России судебное дело, касающееся «литературного» сквернословия. Пятнадцатилетняя девочка, польстившись на рекламу книги, купила «шедевр» некоего Б.К. Седого, выпущенный издательским домом «Нева». Книга была буквально напичкана сквернословием и прочим непотребством. После того как девочка прочла данное творение, родителям пришлось обращаться к помощи врачей и психологов. В суде представители издательства пытались оправдаться: мол, во всём виноваты родители, разрешившие покупку. Суд аргументы издателей не убедили, и он решил взыскать в пользу пострадавшей девочки и её мамы соответственно 2000 и 500 рублей в качестве компенсации за причинённый моральный вред (нравственные страдания).
Не знаю, как можно расценить такое решение — как первую, пусть даже маленькую, победу над сквернословием или как издевательство над потерпевшими, чьи жизненные идеалы, нравственность и здоровье были оценены столь ничтожно?
Кстати, издательство до сих пор не удосужилось исполнить решение суда, не заплатив ни копейки. Правда, теперь на последней стороне обложек их похабства красуется предупреждающая надпись: «Не рекомендуется детям до 16 лет с неустойчивой психикой».
Ну, и на том спасибо.
