 |
| Красная звезда | Андрей Лунёв | 05.07.2005 |
В конце 1990-х в частях ПВО катастрофически не хватало солдат срочной службы. Даже часовыми порой приходилось заступать офицерам. Потом, когда военная реформа проредила боевые порядки ракетчиков, сократив количество полков почти вдвое, оказалось, что с водой, что называется, выплеснули и ребенка. Солдат-срочников теперь хватает, зато каждая вторая офицерская должность вакантна. Бесквартирье с безденежьем, по словам ракетчиков, последние семь лет буквально выдавливают офицера из армии. Особенно молодого. Полковая статистика бегства из армии младших офицеров пугает своей стабильностью. За последние четыре года каждый второй младший офицер увольнялся, не прослужив и двух лет. А, значит, оставшимся надо пахать и за себя, и за того парня. Словом, ситуация просто критическая, сетует гвардии подполковник Евгений Бармотин — командир полка, в котором, если так пойдет и дальше, скоро некому будет служить.
Но и утрачивающих желание служить молодых офицеров понять можно — свою «личную ситуацию» многие из них тоже находят критической.
Старший лейтенант Александр Евдокимов — достойный, по мнению командира полка, офицер — подал рапорт на увольнение, отслужив полтора года.
— Жить не на что, вот и увольняюсь, — не скрывает Александр. — Жена не работает — в положении. Делим пять тысяч — мое денежное довольствие минус расходы на транспорт, за который офицерам теперь надо платить, — на двоих и получаем меньше принятого в Подмосковье прожиточного минимума. Не сыграет роли и введенная с марта надбавка в размере должностного оклада. Здорово придумали — полковник в Москве получит лишние тысячи четыре, а лейтенант в полку — всего лишь одну…
Что тут скажешь? С точки зрения борьбы за младшего офицера, которого мы стремительно теряем, подобное финансовое решение уж точно едва ли оправданно. Введение другой надбавки, установленной для военнослужащих, перешедших на контрактный принцип комплектования соединений, по мнению лейтенантов-ракетчиков, оказалось куда более продуманным. В этом случае всем — от солдата до генерала — предусмотрена единая ежемесячная доплата в размере 3.300 рублей. Только им об этой надбавке остается, увы, лишь мечтать — части противовоздушной обороны в списках переводимых на контракт не значатся.
— Выходит, мы, ракетчики, меньше нужны государству, чем «десантура» и пехота? — задаются вопросом на таких вот ракетных заставах.
Выходит, что так.
Впрочем, немало в полку и таких лейтенантов, которые вопреки всем трудностям расставаться с армией не намерены. Офицерский стаж начальника отделения радиолокационной разведки лейтенанта Дмитрия Шипова едва перевалил за полгода. Жена Ольга с двухлетним сыном живет в Москве у родителей, он — в общежитии «на дивизионе». К семье удается вырваться лишь в незанятые нарядами выходные. Когда же дивизион заступает на боевое дежурство, пропадает и эта возможность. В такие периоды Дмитрий по месяцу не видит жену и ребенка. А если, спрашиваю, дали бы в городке квартиру? Сначала лейтенант загорается: «Было бы здорово — утром на службу, а вечером домой, к жене и ребенку. Да и поездки в Москву не съедали бы деньги». Но тут же, помолчав, добавляет: «Нет, Ольга в городок не поедет, даже если выделят квартиру, — в Москве у нее высокооплачиваемая работа, а моих пяти тысяч семье ну никак не хватит».
Что тогда держит в армии лейтенанта Дмитрия Шипова, как и тысячи таких же, как он, «не жалуемых Россией ни славой, ни рублем» офицеров? Все тот же метко схваченный когда-то в фильме «Офицеры» и, кажется, вечный мотив: «Есть такая профессия — Родину защищать»? Но нельзя же эксплуатировать его вечно. Или нищета, отсутствие возможности жить с семьей и есть те самые «тяготы и лишения воинской службы», которые каждый из нас обещал «мужественно преодолевать», принимая присягу? А ведь вопрос-то вполне решаем — положите офицеру достойный оклад, и та же Ольга не поедет — побежит в городок! Даже если не окажется жилья, будет, на что его снять.
А с жильем в полку тоже ох какая проблема. Жилищный фонд части насчитывает 115 квартир. Но лишь треть из них занята полковыми ракетчиками. Четыре офицера служат в других частях и штабе дивизии, а остальные квартиросъемщики, как принято говорить, связь с Минобороны утратили. Отслужили, уволились, встали в очередь на жилье при местных органах власти. Они бы и рады поскорее освободить для полка квартиры, да куда ж им деваться?
Словом, отселение идет крайне медленно — хорошо, если по 5 — 7 семей в год, и перспектив улучшения этой статистики пока не видно. В итоге каждый второй офицер полка или бесквартирный, или нуждается в улучшении жилищных условий. Ну, а среди младших офицеров этот показатель по понятным причинам и того выше. Где они живут? Да где придется. Кто-то — в так называемом общежитии на несколько комнат, сооруженном под одной крышей с дивизионной котельной, кто-то — в давно списанных «финских домиках». Не беда, что этим щитовым хибаркам уже по полвека и «удобства» на улице — все ж-таки крыша над головой! В некоторых из этих (давно по документам не существующих) шестикомнатных домиках с общей кухней живут уже по три семьи, а то и более.
Вот уж не позавидуешь командиру полка, вынужденному по совести и соображениям боеготовности — чтоб люди не разбежались — придумывать какие-то новые ходы в решении жилищной проблемы. Пятерых офицеров удалось поселить в так называемой телескопической казарме — это что-то вроде жесткой палатки. Так — спасибо, помогло командование специального назначения — временная казарма для летчиков (когда полк на войне меняет аэродромы) стала постоянным пристанищем для ракетчиков. В левом крыле — офицеры, в правом — солдаты. Нормально. Теперь взоры комполка обращены к другому памятнику старины времен «финских домиков» — сработанному еще пленными немцами обветшавшему одноэтажному каменному строению с заколоченными окнами.
— Вставить бы стекла и двери, поменять сантехнику, косметический ремонт, вот и плюс 15 комнат! — мечтает вслух подполковник Бармотин.
Не о новых, заметьте, домах мечтает. Не до жиру, как говорится. Ведь даже притом что уже забиты все мало-мальски пригодные для жилья помещения, а во многих квартирах и «финских домиках» ютятся сразу по три семьи, каждый шестой офицер все равно не имеет возможности перевезти в городок жену и детей.
Плохая вода, лопающиеся зимой теплотрассы и прочая давно изветшавшая коммуналка — тоже головная боль командира полка. Слава богу, помогают в этом плане местные власти — возглавляющий Солнечногорскую администрацию Владимир Нестеров и глава сельского округа Соколовский Людмила Солдатова. Чем могут — техникой, средствами на ремонт. Передать бы все это хозяйство на их баланс и сосредоточиться на боевой подготовке, да опять все упирается в деньги. Без капремонта всех коммунальных систем, который тянет миллионов на десять, не берут ни в какую.
Так что крутится комполка, как может. Занимается всем — от ремонта труб до организации сборов, например, начальников расчетов отделения боевого управления. Чтоб по их итогам, то есть на основе честного конкурса, а не по чьему-то звонку двигать лучших на вышестоящие должности. И это, считает подполковник Бармотин, в нынешних условиях особенно важный момент. Ведь материальных стимулов служить остается, увы, все меньше и меньше. Не забыт и индивидуальный подход. «Сокращенному» в другой части майору Валерию Строгову и уволившемуся из Внутренних войск капитану Андрею Страхову помог снять в ближайшем городе жилье и разрешил к десяти утра прибывать на службу — уж больно долгой выходит дорога. Вот вам плюс два офицера. Прибывшему из Санкт-Петербурга майору Андрею Ковтюшенко сумел помочь устроить на работу в ближайший Дом отдыха жену, значит, тоже смогут снимать квартиру. Кто-то скажет: разве все это — дело командира полка? Сегодня, получается, да. Ведь человеческий фактор — основа боеготовности. И вот результат: за девять месяцев, что Бармотин командует полком, из других частей и из запаса сюда пришли уже шестеро офицеров. При двоих лишь уволенных лейтенантах. Борьба продолжается!
Плохи дела в полку и с техникой. Точнее, с ее электронной частью. И тут командиру уже ничего не придумать. Электронная начинка зенитного ракетного комплекса С-300, упрощенно говоря, состоит из заменяемых блоков, или, как их называют ракетчики, ячеек. Время от времени те или иные ячейки выходят из строя. Тогда их везут ремонтировать на завод. А назад нередко получают через несколько лет. Потому что ремонт стоит денег, и немалых, а у Минобороны их на эти цели почему-то все нет и нет. В итоге, когда один из полковых дивизионов заступает на боевое дежурство, недостающие ячейки снимают с техники второго дивизиона или по команде из штаба дивизии привозят из другого полка. После смены с боевого дежурства происходит обратный процесс. И так уже десять лет подряд! Ничего не меняется. Причем настраивают сложную аппаратуру перед постановкой на боевое дежурство уже только варяги — собранные со всего объединения лучшие инженеры. Без помощи сверху выполнить такую задачу полк по вышеизложенным причинам, увы, давно не в силах. Как и не в силах быть на сто процентов боеготовым. В Советской армии, в которой начинал службу подполковник Евгений Бармотин, это было бы, наверное, ЧП окружного, если не большего масштаба. Сегодня частично небоеготовый зенитный ракетный полк — горькая норма жизни.
* * *
К сожалению, описанные выше проблемы — это грустные реалии любого подмосковного зенитного ракетного полка и дивизиона. Где-то переходят на контракт, получая повышенное жалованье, квартиры и даже новую технику. Здесь же, на разбросанных в подмосковных лесах ракетных заставах, жизнь словно замерла. Что понастроил в свое время Лаврентий Палыч Берия, в том и живут, и служат. Среди растущих вокруг, словно грибы после дождя, коттеджей. И хотя в той или иной мере это общие для ЗРВ проблемы, социальный фактор сильнее всего ощущается именно в Подмосковье — уровень жизни тут, как и в столице, значительно выше, чем в других регионах. И если бы не идущие вот уже восемь лет сокращения — полков становится все меньше и меньше, служить в подмосковных зенитных ракетных частях было бы, наверное, уже некому. Тревожная тенденция не ухода даже — бегства из армии молодых офицеров по-прежнему сохраняется. Что делать? Можно ли рассчитывать в обозримом будущем на радикальное улучшение ситуации? С этим вопросом «Красная звезда» обратилась к командующему войсками Командования специального назначения (КСпН) генерал-полковнику Юрию СОЛОВЬЕВУ. Вот его комментарий:
— Очень понимаю офицеров. Служба им не в радость по двум причинам — это отсутствие жилья и нищенское денежное довольствие. Чтобы сберечь офицера, а это я считаю нашей главной сегодня задачей, надо срочно увеличивать должностные оклады минимум в 5 — 7 раз. Или вводить так называемый повышающий коэффициент, как, например, на Севере. Если оставить все как есть, скоро действительно некому будет служить. С этими предложениями Военный совет КСпН обращался в прошлом году к Военному совету ВВС. Ведь семья военнослужащего должна нормально питаться, супруга — иметь возможность сидеть дома с маленьким ребенком.
О жилье. В год наши очередники получают около 900 квартир. Притом что бесквартирных в объединении более 5 тысяч! И количество их постоянно увеличивается, чего не скажешь о темпах строительства.
В 2002 году, например, подошли сроки списания 96 процентов жилищно-казарменного фонда одного из наших соединений. Но мы продолжаем эксплуатировать эти бараки — жить-то, к сожалению, больше негде. Чтобы решить жилищный вопрос в наших закрытых военных городках, считаю, нужна целевая государственная программа, предусматривающая не только отселение военных пенсионеров, но и строительство нового жилищного фонда. Ну, а пока ее нет, пытаемся делать все, что можем. Например, сами разработали программу совершенствования жилищно-коммунального фонда одного из соединений. Она, кстати, получила одобрение и главкома ВВС, и начальника строительства и расквартирования Вооруженных Сил — заместителя министра обороны. Но дело так и не сдвинулось с мертвой точки — нет денег.
Жалкие гроши получаем и на содержание техники. Отремонтированных ячеек на заводских складах скопилось уже более 5 тысяч — но нам опять же нечем за них рассчитаться. А долг промышленности измеряется уже миллионами рублей!
Да, объединение получает новую технику — комплексы ЗРВ, автоматизированные системы управления, радиолокационные станции. Но опять же — в единичных количествах. Несомненно, новая зенитная ракетная система С-400 повысит эффективность противовоздушной обороны объединения. Уже начинаем переучивать на нее один из полков. Но когда наконец сдвинется с мертвой точки проблема финансирования планового ремонта зенитных ракетных систем?
Как, скажите, поддерживать боеготовность, получая авиационного керосина и автомобильного бензина лишь 25 процентов от самой минимальной потребности? Как в таких условиях готовить летчиков и ракетчиков? Ведь мы не можем защищать Родину лишь на четверть.
Вот так. Добавил бы к комментарию болеющего за армию и свое объединение генерала лишь одно. Технику рано или поздно мы все-таки восстановим. А вот если потеряем офицера — потеряем армию.
