 |
| Труд | Сергей Титов | 06.07.2005 |
— А ты не готов.
— Как не готов? Билет до Вятки купил, пленку взял.
Монах молчит. Потом говорит не очень понятные мне слова:
— Машина будет — машиной, автобус — автобусом.
Я в недоумении: что же из окна автомобиля Крестный ход фотографировать?
…Из Вятки, то бишь Кирова, выходим в сильный дождь. Народ большей частью в кроссовках, на которые надеваются целлофановые пакеты и перевязываются веревкой. Кое-кто, как и я, в сапогах. С рюкзаками, вещмешками. Люди привычные, многие идут не в первый раз. Многие — с молитвословами в руках. Сколько нас, сказать трудно. Ясно, что несколько тысяч.
Молитвенное шествие открылось Божественной литургией в соборе преподобного Серафима Саровского. Возглавил Крестный ход, уже по традиции, игумен Спасо-Преображенского Никольского монастыря, что в селе Великорецком, Тихон Меркушев. В это село и направляется шествие из Кирова. Маршрут — самый протяженный из всех постоянно действующих крестных ходов в России — 180 километров. И традиция этого шествия почти 600-летняя. История его уходит в 1383 год, когда крестьянин Агалаков из деревни Крутицы обнаружил на берегу реки Великой икону Николая Чудотворца. Около 1400 года жители столицы края, нынешнего Кирова, уговорили местных прихожан отдать икону в кафедральный собор, обещав ежегодно приносить ее на место явления. Так и начался Великорецкий крестный ход. В 30-е годы прошлого века его запретили, а восстановили официально уже в 1989 году. Пять лет назад своим указом Патриарх Алексий присвоил Великорецкому крестному ходу статус всероссийского.
…Ближе к трем часам дня сворачиваем с асфальта. Милиционеры, сопровождавшие нас до этого момента, машут напутственно руками. Фотографировать и брать интервью нет сил — мысли о том, чтобы не отстать. Но расступились тучи, выглянуло долгожданное солнышко, появились деревья на нашем пути. На душе теплеет. А тут еще вдоль дороги на скамейках — ведра с колодезной водой, местные жители с ковшиками: пейте, дорогие. Пожилая женщина раздает бутылки с молоком, яйца… Настроение у всех светлое.
К десяти вечера пришли в село Бобино — здесь первый ночлег и молебен с акафистом святителю Николаю. Когда размещаемся на ночлег, выясняется, сколько нас. Оказывается, около десяти тысяч. Богомольцами заполняется все — школа, клуб, веранды, чердаки, палатки. У палаток разводят костры, готовят ужин. Мне повезло — достался теплый чердак (нас здесь человек 40), можно обойтись только ковриком. Хозяйка дома непрерывно приносит чайники с кипятком. Рядом две соседки горячо просят облегчить им рюкзаки, предлагая сухари, сахар, суп в пакетике. В полночь народ засыпает, а через пару часов встает. В три утра мы уже вновь в пути. Светает. Просыпается лес. И течет наша огромная людская река: дети, старики, молодежь… Течет плавно, величественно, преодолевая глину, комки, бревна, болото.
Долго шел за инвалидной коляской. Ее хозяин — лет 40 — изо всех сил крутил колеса. Перчатки из толстой кожи уже порвались. А лицо его — удивительно спокойное, умиротворенное. Коляска перепрыгивала камни, скользила, норовила съехать на середину лужи, но шла и шла вперед. На следующий день на самом тяжелом участке пути, когда из глины невозможно было вытащить ноги, трое мужчин несли инвалида на своих плечах.
Ну, а я, непутевый, пройдя два этапа, подвернул ногу, растянул связки и после уколов вынужден был добираться до финиша, как и предсказал батюшка, сначала на автомобиле, а потом на автобусе. Уже в Великорецком расспрашиваю участников Крестного хода о впечатлениях — нынешних и прошлых.
Таисия Васильевна Степанова рассказывала мне, что мама ее ходила этим Крестным ходом еще в царские времена. По деревням тогда столы накрывали вдоль улиц, топили баньки для богомольцев, радовались: Никола Чудотворец пройдет — у нас урожай лучше растет! А в 60-е годы, говорит, тоже ходили, но по-тихому, — ночами, лесными тропами, ночевали в сараях и банях, чтобы власти не заметили.
Вятский священник Леонид Сафронов уже 14 раз участвует в Крестном ходе:
— Ходил, когда еще не был ни священником, ни дьяконом. Первый раз шли 200 человек туда, а обратно нас осталось 20. Сейчас-то — вон сколько тысяч! И ты ощущаешь себя частью целого. Россия такая должна быть, как Крестный ход. Это же от восхождения на Голгофу берет начало. Чтобы воскреснуть, приобрести дух — идем. Наш Крестный ход в России не умирал. Пытались его заморозить, но не получилось. Это теплое течение — оно и подо льдом течет. И лед растапливает.
Отец Леонид еще и поэт. Он подарил мне свою книжку стихов, в которой есть строки:
Я пошел по прямому пути,
Чтоб скорее дойти до России…
Мне показалось, что это и о нашем Крестном ходе.
