Архиепископ Стефан

Сравнительно неплохо сохранившаяся фотография о. Иоанна Кронштадтского в деревянной рамке. Надпись четким почерком на обороте: «На добрую память дорогому руководителю и наставнику Николаю Ивановичу Знамировскому от семинаристов-участников в часовне Св. Стефана Великопермского „В знак любви“. Пермь 9 июня 1911 года». Далее — девять подписей с указанием, к какому классу относились воспитанники.

Эту карточку обнаружили в одном из старых дворов Пермского района Мотовилихи два года назад. Первая мысль — узнать, кто такой был Знамировский и какова связь его с упомянутой часовней, о которой хорошо известно как о православном просветительском центре, возникшем на рубеже XIX—XX вв.еков. Так старый снимок сподвигнул меня к исследованию, результатами которых я и хочу поделиться сегодня с читателями.

У духовного источника

К началу XX века Пермская Духовная семинария отпраздновала 100-летний юбилей, будучи ровесницей Пермской епархии. Как главный источник духовного образования, она была опекаема владыками, которые часто были и ректорами семинарии. С 90-х годов XIX века по 1914 год ее возглавлял епископ Палладий (Добронравов). Подготовка кадров для Церкви и отчасти для светских учебных заведений лежала на достаточно квалифицированных преподавателях, среди которых были три кандидата богословия, два священника. Остальные предметы, кроме специальных, связанных с богословскими науками, вели гражданские чины. Вот здесь и трудился Н.И.Знамировский (1878 — 1942), долгие годы занимая должность инспектора Духовной семинарии. Сын земского начальника г. Ирбита Пермской губернии, Николай был отдан матерью, рано потерявшей мужа, в одно из духовных училищ — Пермское. В 1900 году он окончил Пермскую семинарию. Следующим этапом обучения стала Казанская Духовная академия. Еще будучи ее студентом, Николай, приезжая в Пермь, бывал в стенах семинарии. Здесь-то впервые и встретился с ним тогдашний семинарист В.Игнатьев. Его поразил внешний вид студента: «…по корпусу второго этажа расхаживал высокий человек, брюнет, с пышной шевелюрой волос и бородой», что не соответствовало тогдашним представлениям о студенте, — «я остановился на том, что это, верно, какой-то уникум».

Годы его учения в Казани совпали с периодом духовного и интеллектуального расцвета Казанской Духовной академии, когда ее возглавлял преосвященный Антоний (Храповицкий). С целью воспитать своих подопечных настоящими духовными пастырями он направлял юношей к схиархимандриту Гавриилу в Седмиезерскую пустынь — тот становится их духовным отцом и наставником. Студенты часто ездят к нему на исповедь и за советом. Здесь они чувствуют себя, как в гостях у родного отца. С благословения отца Гавриила они произносили даже проповеди в монастырском храме. Сей благодатный духовник прививал ученикам чрезвычайно высокие понятия о монашестве.

Среди его духовных чад был и Николай Знамировский, который по окончании в 1904 г. академии со степенью кандидата богословия был назначен преподавателем литургики и гомилетики в Пермской семинарии.

Стихия слова

Этот предмет — проповедническое искусство — было «его стихией». Николай Знамировский давал задание писать проповеди, особенно подчеркивая, что в них должна быть «елейность» и «помазанность». Свой проповеднический талант реализовывал чаще всего в часовне Стефана Великопермского, которую он называл «училищем благочестия», так как там образовалась замечательная пастырско-миссионерская школа имени отца Иоанна Кронштадтского, проект которой разрабатывался коллективно. В 1911 г. туда поступило около 20 будущих пастырей — молодая когорта православного священства Пермской епархии. Большинство из них попадет в руки палачей-богоборцев 1920 — 1930-х годов — подвергнутся арестам, ссылке, расстрелу.

По воспоминаниям современников, Н.И.Знамировскому была присуща некая артистичность высшего порядка в момент проповеди. «Нужно было видеть Н.И. в момент произнесения проповеди. Он весь становился каким-то подтянутым, стремительным, взгляд его был направлен вдаль, голос звучал властно, и весь вид его был величественным», — писали современники. «Коронным выступлением» его было чтение Слова Иоанна Златоуста во время пасхальной обедни, — вспоминал один из бывших семинаристов. — Четкость и выразительность были доведены до предельной точки… Это состояние восторга и экстаза, как говорил сам Н.И., связано было у него с душевным переломом, пережитым в юности. Он вспоминал о том, как в его душе появился червь сомнения и неверия и как в пасхальную именно утреню, а потом и обедню, он пережил яркий момент религиозного экстаза, навсегда утвердившего его в вере. Кончилось богослужение в семинарской церкви, а Н.И. стремительно отправляется на подворье Белогорского монастыря, где богослужение идет более длительно: ему хочется еще и еще пережить пир веры".

Начальство семинарии быстро обратило внимание на талантливого учителя, и вскоре (с 1908 г.) он был назначен инспектором семинарии. Ученики, успевшие изучить особенности характера Николая Ивановича («мягкий характер» — в противоположность «жесткому характеру нашей братии»), не считали сей выбор удачным — «развалит он дисциплину». Но, вопреки сему мнению, он удержался на этом посту, будучи третьим и последним инспектором семинарии, благодаря хорошим помощникам, особенно строгому Н.И.Колосову.

Сравнивая три эпохи семинарии (трех инспекторов), автор воспоминаний приводит характеристику разных стилей отношения к нарушению дисциплины (когда семинарист выпил): грубо административный, тонко иезуитский и «уговаривающий, почти умоляющий», типичный для Н.И.Знамировского. «Рука на плече или в обхват талии. — Ну, что тебя угораздило?! Ну, ладно, только больше так не делай». (Царь Федор Иоаннович)". Так описывает В. Игнатьев любимого семинаристами инспектора в роли увещевателя нашкодивших подопечных.

Крестоносец нового времени

Как-то летом он ездил с семинаристами в Палестину и вернулся оттуда крестоносцем Гроба Господня. Его организаторский талант наиболее ярко развернулся в период начала Первой мировой войны. Пермскую епархию возглавлял последний тогда пермский архипастырь Андроник.

В полном взаимопонимании он трудился на протяжении двух лет вместе с назначенным осенью 1914 года на должность ректора Духовной семинарии архимандритом Пименом, бывшим до того помощником начальника Урмийской миссии (в Персии). В первой же встрече его с семинаристами они почувствовали в нем истинного патриота России. От лица учительской корпорации нового ректора приветствовал инспектор Н.И.Знамировский. Они сумели в короткие сроки силами семинаристов превратить второй этаж главного корпуса в казармы для мобилизованных, а третий — в лазарет. Семинаристам приходится учиться в стесненных условиях: часть классов располагается в гардеробной, и даже (младшие классы) — в квартире ректора. Но частые выступления ректора перед учащимися, воскресные беседы в часовне Стефанова братства, замечательные детские праздники сплачивают верующих. Ректор разъясняет суть своей «русской идеи»: Церковь с ее подвижниками, не боящимися ни усталости, ни гонений, — движущее начало для России. «Глубокое просвещение, идущее от подвижников Церкви, возможного лишь ценой самопожертвования, жертвами удобства, покоя, самолюбия…»

На Поместном Соборе

Н.И.Знамировский — участник пермской делегации Поместного Всероссийского Собора в Москве 1917−1918 гг. Инспектор берет слово неоднократно. После доклада епископа Омского в защиту церковнославянского языка он скажет о важности поправления и перевода богослужебных книг, в частном же порядке — «для ознакомления верующих с содержанием церковных молитв», допуская распространение богослужебных книг на русском языке. Поддерживает владыку Андроника при обсуждении церковнобогослужебного устава, чтобы составить от имени Собора особое послание, где высказать отношение Собора к вопросу о сокращении нашего типикона. Именно полнота отправляемого богослужения, как, например, в Белогорском монастыре, — дорога верующему народу.

Важным моментом в ходе Собора было обсуждение вопроса о приходе и статей приходского устава. В дискуссии о выборности клира первым от пермской церкви слово взял Н.И.Знамировский. Он подверг критике выборность, которая в силу разношерстности состава прихода может привести к печальным последствиям, и предложил выход: избрание на освободившуюся должность приходского пастыря епархиальным епископом совместно с членами епископского совета в присутствии членов благочиния и даже прихода. О «чудных хождениях по домам христиан» в бытность свою в Японии поведал архиепископ Андроник, доказывая значение хорошего знания своих прихожан пастырями, включая и владыку.

Очень много дало Н.И.Знамировскому присутствие на Поместном Соборе для жизненного опыта, пригодившегося в будущем. Способствовало этому и его близкое общение с владыкой Андроником, предложения которого он всегда поддерживал, и ректором ПДС архимандритом Матфеем (Померанцевым). Сама атмосфера Собора и условия в стране — закрытие церквей, семинарий, репрессии против священства, политика «обновленчества» — помогали росту духовного видения Знамировского. Он горячо поддержал мысль активного борца с властью насильников о. Матфея — о необходимости срочного избрания Святейшего Патриарха Тихона.

Рукоположения

Краткие отрывочные сведения, порой из уст осведомителей ГПУ, дают представление о последующем периоде жизни Н.И.Знамировского.

Несмотря на его активную позицию на духовном поприще и способности к проповеднической деятельности, он не стал в молодые годы священником. В царской России священником мог стать только женатый мужчина, а неженатый (целибат) — не ранее своего 50-летия. А он как раз был холост, жил со своей матерью. Однако Поместный Собор 1917−18 гг. снизил этот порог до 40 лет. Тогда и открылась для Н.И. Знамировского возможность принять сан священника.

1919 г. году отступил с Белой армией в Сибирь. В целибатном состоянии рукоположен в сан священника, возведен в сан протоиерея. С 1921 г. служил в г. Шадринске. В 1923 г. арестовывался по делу епископа Льва (Черепанова).

Современники говорили и о его «склонности к монашеской жизни» (еще в семинарии). Однако в разговорах причины не реализованности этого шага объясняли так: якобы его удерживало от пострига личное несогласие с той частью процедуры пострижения в монахи, где требовалось отречься от родителей. Он слишком любил свою мать, чтобы дать сей обет…

Хиротония

У хиротонии Знамировского во епископы своя предыстория. В мае 1917 года в епархии проходили выборы епископа Екатеринбургского. Кажется странным, но он был кандидатом номер один, хотя даже не имел священнического сана. Читаем в «Екатеринбургских епархиальных ведомостях»: «…Временное управление епархией поручено второму викарию Оренбургской епархии Преосвященному Серафиму, епископу Челябинскому. 20 мая епископ Серафим прибыл в Екатеринбург. 21 мая в его присутствии происходило на епархиальном съезде избрание кандидата во епископа Екатеринбургской церкви. Избранным оказался инспектор Пермской Духовной семинарии, коллежский советник Николай Иванович Знамировский, получивший из 277 всего 138 избирательных голосов». Это говорит о его авторитете в епархии. Однако затем собрание изменило свою точку зрения. Спустя четыре дня единогласно на Екатеринбургскую кафедру был избран Преосвященный Серафим, епископ Челябинский.

Через четыре года Патриарх Тихон, знавший Знамировского как активного участника Поместного Собора, возведет его в сан епископа и направит служить на Урал. В монашество он, кстати, был пострижен за два дня до хиротонии во епископы, оставив прежнее имя Николай и став Стефаном.

Под «приглядом»

Несмотря на аресты и ссылки, в конце 20-х гг. епископ Стефан, переместившись в Казань, посещает Пермь проездом, ведет переписку с бывшими учениками по семинарии. Так, в 1927 г. из сообщения очередного «соглядатая» узнаем, что епископ приезжал в Пермь и освящал церковку в Балмошной, построенную в память «об освобождении от большевиков в 1918 г.». Вместе с ним вел службу священник Вячеслав Попов из Оханского уезда, а затем епископ Стефан «речь говорил». Здесь же указывается на контакты о. Стефана в доме старосты этой церкви, где он встречался с епископом Хрисанфом, протоиереем Николаем Богородицким и «ссыльным архимандритом». Любопытно, что отмечено: «место подходящее, полное воспоминаний» (по-видимому, вблизи от того места, где был расстрелян Михаил Романов).

Далее — фраза: «Тем более, что Богородицкий со Знамировским в близких отношениях. Знамировский в письмах зовет Б. „Колечка“. Недаром Колечка старается увезти в Казань посылки, собирает их у почитателей, купил даже посох, якобы на толкучке, говорили, хороший, с серебряным набалдашником. Чувствуется какая-то связь нашей черной сотни с казанским вождем Стефаном».

И это не единственная подробная архивная иллюстрация к будням той поры епископа Стефана. Приведем фрагмент из книги П. Агафонова о пермском духовенстве, где на примере прихода с. Копалино Чусовского района показано, каким уважением пользовался владыка Стефан: «У копалинских прихожан власти, выше Стефана Шадринского, видимо, нет, они не подчиняются ни Петру (Полянскому), ни Сергию (Страгородскому), ни Григорию (Яцковскому) и никому другому». Коллега владыки по семинарии Игнатьев писал, что епископ Стефан «пользовался такой популярностью, что за ним, когда он шествовал, всегда следовала толпа поклонников».

Все это приводило безбожников в ярость.

Вот биографическая справка о епископе Стефане:

— В 1926—1927 гг. временно управляющий Свердловской епархией.

— 18 сентября 1926 г. арестован Шадринским отделом ГПУ.

— 14 января 1927 г. постановлением особого совещания ОГПУ приговорен к трем годам ссылки.

— С 16 сентября 1927 г. епископ Калужский.

— 27 июля митрополитом Сергием (Страгородским) запрещен в священнослужении.

— С 24 апреля 1929 г. епископ Вятский, в том же году арестован и приговорен к трем годам.

— С 16 июня 1933 г. епископ Ульяновский.

— С 5 октября 1933 г. епископ Вологодский.

— 23 марта 1934 г. возведен в сан архиепископа.

— 25 сентября 1936 г. арестован.

— 31 августа 1936 г. постановлением особого совещания НКВД приговорен к пяти годам ссылки в Северный край.

— 17 ноября 1941 г. — дата приговора.

Расстрелян 18 марта 1942 г.

Послесловие

…Эту скорбную дату завершения земной жизни подвижника и мученика архиепископа Стефана уточнила Анна Малыхина из Сыктывкара, где он и был расстрелян. Ей принадлежит заслуга и в поиске и изучении архивных документов о датах семи арестов и ссылках, особенно относящихся к скитаниям последних лет. Место последнего его пребывания — Верхне-Човская колония под Сыктывкаром. Место расстрела и вечного упокоения — кладбище оной, где в морозы 1942 года на 64-м году жизни он был зарыт в землю «в специально отведенном месте».

Спаси вас, Господи, Анна, за эти поиски! Теперь необходимо довести дело до конца — передать эти материалы в комиссию по канонизации новомучеников и исповедников.

Вечная память архиепископу Стефану!

Е.Харитонова, кандидат исторических наук
г. Пермь

http://www.vera.mrezha.ru/493/11.htm