Здание из облаков, причудливо окрашенных солнцем

Кто, когда и как создал храм Василия Блаженного?

ЗДАНИЕ ИЗ ОБЛАКОВ, ПРИЧУДЛИВО ОКРАШЕННЫХ СОЛНЦЕМ

Московский собор Покрова на Рву или Покровский собор, известный больше как храм Василия Блаженного, — такой же символ российской столицы, как Кремль или Большой театр. Неосведомленный человек вероятнее всего уверен, что история такого выдающегося памятника известна до мельчайших подробностей. Обратившись к специалистам — главному хранителю музея-собора Покрова на Рву Любови Сергеевне Успенской и главному научному сотруднику Института теории и истории изо-бразительных искусств Российской Академии художеств, доктору искусствоведения, профессору Андрею Леонидовичу Баталову, я обнаружила, что это далеко не так.

Наполеон назвал собор мечетью

С чем только ни сравнивали этот собор. Называли его «слеплением сталагмитов» и «зданием из облаков, причудливо окрашенных солнцем». Кому-то он казался… гигантским «кондитерским изделием». Некоторые даже считали, что в сущности он — скульптура — возможно, потому, что интерьеры его тесноваты и во внутреннем его убранстве нет такого великолепия, как во внешнем. Немецкий путешественник Блазиус, побывавший в Москве в 40-е годы ХIХ века, писал: «Церковь производит впечатление изумительное, поражающее европей-скую мысль… Когда я в первый раз неожиданно увидел это чудище, то никак не мог опомниться и понять, что это такое: колоссальное растение, группа крытых скал или здание? Рассмотревши, что действительно это церковь, и тут ничего не понимаешь, не видишь, сколько сторон у здания, где его лицо — фасад?»
Победоносно въехавший в Москву Наполеон назвал Покровский собор мечетью. Такую ассоциацию при беглом взгляде могли вызвать излюбленные «мусульманские» цвета куполов собора — зелёный, жёлтый, тёмно-красный, а столпообразные церкви, возможно, почудились минаретами. Наполеон, видимо, имел весьма неточные представления о менталитете средневекового русского человека, для которого «бесермены» были врагами, долгое время разорявшими его землю, и по этой причине не мог русский царь дозволить воздвигнуть на Красной площади мечеть… Много чего ещё не знал великий француз о России вообще и о храме в частности. Его войско разграбило Покровский собор, как разорило и всю Москву. Потом приказал полководец взорвать то, что унести нельзя было, — само сооружение. Но, как говорится, Бог уберёг…
Экзотичность облика Покровского собора не только потрясала воображение, но и породила множество толков о происхождении новоявленного московского чуда. Так что ассоциации Наполеона не были столь уж курьёзны. В ХХ веке родилось новое «течение» в историографии собора, наукообразно относящее Покровский собор к исламской архитектуре. В самом деле, чем не мечеть: кроме перечисленных выше аргументов в пользу «исламского происхождения» собора, историки М. Худяков, С. Айдаров и другие указывают на отсутствие главного фасада, на форму куполов, а также на совпадение количества «башен» Покрова и минаретов казанской мечети Кул-Шериф… Однако все эти умопостроения с исторической реальностью не имеют ничего общего. Дело же было так.

Иван Грозный «повелел поставити храм"…

«Взятие Казани» русскими войсками длилось с 23 августа по 2 октября 1552 года. В ознаменование победы Иван Грозный по обету «как ему государю Бог поручил Казанское царство» повелел возвести в Москве собор. Сначала была построена деревянная церковь во имя Живоначальной Троицы с семью приделами, а затем на её месте возвели каменный собор, состоявший уже из девяти самостоятельных церквей на одном общем основании — подклете. Строительство было окончательно завершено освящением собора 29 июня 1561 года. (Лицевой летописный свод так датирует это событие, хотя часто в литературе можно встретить неверную дату — 1 октября 1560 года). Первоначально в летописях собор именовался то Покровским на Рву, то Троицким на Рву (в то время крепостную кремлёвскую стену, как и положено было, ещё окружал ров). «По-видимому это происходило, — говорит Л.С.Успенская, — в силу равнозначности и богослужебной обособленности храмов. Каждый из них обладал своим, не зависящим от других причтом, и понятие «придел» в данном случае не означало второстепенности».
Почему главный придел, давший название всему сооружению, называется Покровским? Как гласит летопись, храм этот — знак благодарения за заступничество Матери Божией за род христианский: «…что милостию Ея и молением к Сыну своему и Богу нашему Иисусу Христу о роде христианском молится…». Милосердию и покровительству Божию православным посвящён обетный храм Святой Троицы. Возможно, именно её купол, напоминающий по форме восточный головной убор, и вызывает ориенталистские ассоциации. Но появился он не сразу, а, вероятно, лишь после восстановительных работ, которые потребовались в результате пожара 1571 года.
Долгое время историки собора в своих описаниях придерживались версии, согласно которой каждая из церквей посвящена тем святым, в дни которых по церковному календарю русские войска одерживали победу во время осады Казани. Но в действительности есть только четыре таких придела: святых Киприана и Иустины, память которых празднуется 2 октября (день взятия Казани); святителя Григория Армянского, поминаемого 30 сентября, когда была взорвана Арская башня Казани и одержана победа на Арском поле, а также преподобного Александра Свирского и трёх святителей — Александра, Иоанна и Павла Нового, — поминаемых 30 августа, когда произошло сражение с войсками царевича Епанчи.
Первоначально придел Николы Великорецкого в замысле храма не предполагался. Однако в 1554 году, когда уже существовал деревянный храм-предшественник, прозошло чудесное событие: В городе Хлынове (Вятке) сгорел собор, в котором находилась чудотворная икона Николы Великорецкого. Она осталась практически неповреждённой огнём, что было воспринято как благославление святителем подвига русского царя, обратившего «агарянские» земли в православие. К тому времени на Руси сложилась уже традиция явленные в других городах чудотворные иконы привозить в Москву для общерусского прославления и обновления. Икону привезли в столицу речным путём, крестный ход прошёл по Казанскому ханству, где, по русскому преданию, при её появлении «не токмо православнии, но неверные… исцеления получиша, овии же и крестишеся». Тем временем, к концу зимы 1555 года, Покровский собор решено было сделать девятипрестольным. Каменный собор уже строился, когда в Москву прибыла чудотворная икона. Её поместили в Успен-ский собор Кремля, в это время мастер сделал с неё список, который затем был выставлен во временной деревянной церкви. На месте деревянной потом возвели каменный придел Николы Великорецкого.

А был ли Посник?

Множество версий возникало по поводу мастеров, строивших Покровский собор. В любом учебнике или популярном издании обязательно фигурируют два имени — Посник (или Постник) и Барма. Считали, что Посник — это известный по документам псковский каменщик Посник Яковлев. Советский историк Н.Ф.Калинин в 50-е годы выдвинул версию: Посник и Барма — одно и то же лицо, «Барма» — ещё одно прозвище Яковлева, которое на северном русском диалекте означает «трудолюбивый». Однако версия Калинина не встретила единодушной поддержки специалистов, иные из них категорически протестовали (М.В. Щепкина, главный хранитель музея-собора, предшественница на этой должности Л.С.Успенской), и вопрос остался открытым. Существует версия, согласно которой строитель Покровского собора Посник не был тем самым псковичом, которого отправили строить Казань и, соответственно, не мог видеть мечеть Кул-Шериф, тем более что последняя к тому времени уже была разрушена.
Существовала легенда о том, будто бы Иван Грозный по окончании строительства спросил мастеров: «А можете ль сделать пригожей, благолепнее этого храма другой?..» Те ответили: «Можем». И «тогда государь повелел ослепить этих зодчих, чтоб в земле его церковь стояла одна такова…». Легенда об ослеплении жила очень долго, вдохновила советского поэта Дмитрия Кедрина на создание баллады «Зодчие» (1938). Поэт заканчивает её с горькой иронией словами о том, что народ с тех пор тайком распевает песню «про страшную царскую милость». Однако эта легенда была развенчана целым рядом учёных. «Подобные типологические легенды существуют у всех народов, — говорит А.Л.Баталов. — Это не более чем апокриф, придуманный впоследствии. Каждый зодчий тогда был настолько ценен, что ослеплять его никому не могло прийти в голову».
Строятся догадки и по поводу происхождения зодчих. Русский историк И.Е.Забелин считал Посника и Барму псковичами, но, по мнению исследователя псковской архитектуры В.В.Седова, а также Л.С.Успенской и А.Л.Баталова, считать это историческим фактом нельзя. «Вплоть до конца XIX века в историографии собора, — рассказывает Л.С.Успенская, — содержалось утверждение, что собор Покрова на Рву построил неизвестный иностранец. Лишь после того, как был найден отрывок из «Жития митрополита Ионы» и «Пискарёвский летописец», стали известны имена двух русских зодчих». А.Л. Баталов шире трактует их происхождение: «Можно допустить, что здесь могли работать немецкие или литовские мастера. Как первопечатник Иван Фёдоров происходил из Великого княжества Литовского, так Барма и Посник могли приехать на Русь оттуда же. Ясно одно: создавали собор мастера не местной выучки».

«Краше вилл италийских и пагод индийских…»

Если не знать истории русской архитектуры, принципов и стиля работы русских зодчих, то, уцепившись за какую-то одну ассоциацию, можно приписать авторство средневековых сооружений в России кому угодно. В самом деле, в архитектуре Покровского собора есть и заострённые арки Востока, и готические «стрелы», и итальянские карнизы, и подобия западных крепостных машикулей (навесных бойниц в верхних частях стен башен), а также линии и формы архитектуры Индии. Советский исследователь истории собора Н.И. Брунов писал: «Вряд ли кто-либо усомнится в том, что Покровский собор является произведением русской архитектуры, что он выражает художественные вкусы и мировоззрение русского народа в необыкновенно яркой и совершенной форме. И всё же было бы ошибочным считать, что все формы Покровского собора развились в русском зодчестве предыдущего времени или были созданы его строителями. Русский народ, богато одарённый художественно, был всегда очень восприимчив ко всему красивому, с чем он встречался в творчестве других народов. В XVI веке кругозор русского человека очень расширился. Молодое Московское государство вступило в XVI веке в оживлённейшие торговые и культурные связи со странами Запада, Востока и Юга….В русской архитектуре XVI века, в частности Покровского собора, содержится ряд форм и отдельных архитектурных мотивов, заимствованных в зодчестве соседних стран. Они были на русской почве глубоко переработаны и включены в русское композиционное целое. Это облегчалось тем, что русские архитекторы отбирали только такие формы, которые им нравились и которые соответствовали их собственным композиционным замыслам и приёмам». (Н.И. Брунов. «Покровский собор. Храм Василия Блаженного в Москве». — М., «Искусство», 1988). Русские мастера свободно выбирали отдельные детали и мотивы — всё равно, какого происхождения они были. И превращали их в сочетания, становившиеся типичными для русской архитектуры.
При окончании строительства храм был окрашен в итальян-ском стиле — «под кирпич», и не только снаружи — так же были покрашены многие внутренние интерьеры. А разнообразная палитра, которую мы видим в нынешнем раскрасе собора, появилась лишь в 1680-е годы, когда в архитектуре появилась тенденция к украшательству.
«В Покровском соборе нет ничего такого, чего бы не существовало в европейской или русской архитектуре, — поясняет А.Л.Баталов. — Сами формы столпообразных и шатровых храмов к 1555 году были хорошо известны. Первым примером такого рода является церковь Вознесения в Коломенском 1532 года. Многие историки архитектуры видели в общей композиции собора влияние центрических храмов эпохи Возрождения». Установлена связь композиции Покровского собора с системой центрического купольного здания у Леонардо да Винчи.
«Многие исследователи, — продолжает А.Л.Баталов, — называли Покровский собор подобием ветхозаветного храма царя Соломона или символом грядущего Небесного града, Горнего Иерусалима, воплощённого через образ «райской» архитектуры или через реалии Иерусалима земного (Сионского храма). Иные воспринимали его и как некое условное подобие Московского Кремля и всей Москвы в целом. И ещё одна точка зрения, с которой я полностью согласен: это попытка воплотить идеализированный образ иерусалимского Храма Гроба Господня, который был городом-храмом, группой отдельных храмов под единой кровлей после перестройки крестоносцами».

Московский Иерусалим

Долгое время в посвящённой Покровскому собору иностранной литературе храм назывался «Входо-Иерусалимским» по названию придела Входа Господня в Иерусалим. На Руси празднование этого библейского события больше известно как Вербное Воскресение. «Именно по этому приделу, — рассказывает Л.С.Успенская, — название «Иерусалим» было дано всему собору, о чём сообщают многочисленные описания иностранных путешественников XVI—XVII вв.еков. В связи с этим обращает на себя внимание «намеренная» декоративность придела, его конструктивно и функционально неоправданные элементы. Одной из причин этой несвойственной русскому средневекому зодчеству изобразительности могло быть желание придать архитектуре знаковый характер, акцентировать символическое значение храма. Такую же цель преследовала и подчёркнутая обособленность приделов собора именно на ярусе, где происходило богослужение. Именно Иерусалим представлялся городом храмов над Святыми местами. В свою очередь, его главная святыня — Храм Гроба Господня — воспринималась не как единое сооружение, а как собрание церквей над местами свидетельств искупительной жертвы. Вместе с тем, вряд ли имеет смысл искать точное и однозначное толкование архитектурного образа Покровского собора, конкретный источник того или иного композиционного принципа, поскольку подобная однозначность в целом не была свойственна природе средневекового символического мышления».
«Собирание земель» велось Москвой под знаменем православия. Собор мыслился не только и не столько мемориальным сооружением. Главной идеологической задачей было создание символа могущественного государства — преемника Византии во главе с самодержцем, защитником и блюстителем чистоты православия. Главным идеологом как похода на Казань, так и композиционной идеи храма был митрополит Макарий, и это «совпадение» говорит о многом.
А.Л.Баталов называет Покровский собор апофеозом подлинно русского зодчества, «имевшим значение иконографического взрыва, переплавившим традиции и новации и ставшим архитектурной энциклопедией для строителей на два столетия вперёд. Московский собор, к примеру, вдохновлял строителей церкви Никиты Мученика в селе Елизарове (1560-е годы), а также церкви Рождества Богородицы в Путинках (середина XVII века)».
Самому же собору за эти два столетия пришлось пережить много переделок — виной тому и пожары, и меняющиеся эстетические вкусы. В течение XVI—XVII вв.еков декоративность нарастала, появились фигурные главы, многоцветная травная роспись фасадов. И внешнее убранство Покровского собора уже стало восприниматься как символический образ райского великолепия. Кстати, необычность формы фигурных глав собора связана с иерусалимской Кувуклией, часовней над Гробом Господним. Луковичная глава стала устойчивым элементом изображения церквей в византийском и русском средневековом искусстве, так как именно такая форма подчёркивала символическую связь каждой церкви с главной святыней христианского мира. Однако луковичная глава Кувуклия возникла только в 1809—1810 годах. Происхождение же формы этих глав следует искать не в реаьной архитектуре, а в иконографии. В западноевропейском изобразительном искусстве здания Иерусалима рисовались в намеренно фантастических формах, не имеющих аналогий в реальной архитектуре. Так подчёркивалось отличие архитектуры святых мест от обыденной действительности. Так же и главы Покровского собора должны были усилить символическое значение этого храма как Московского Иерусалима.

Почему собор называют храмом Василия Блаженного

Кроме Жития Василия Блаженного, сложившегося в основном уже в XVII веке, других документальных данных об одном из наиболее известных русских юродивых нет. Правда и вымысел перемешаны здесь настолько, что невозможно отделить одно от другого.
Итак, согласно легенде, Василий родился в крестьянской семье в конце XV века в подмосковном селе Елохове. Его отдали в учение к сапожнику, и однажды услышав, как зашедший в мастерскую купец заказал себе сапоги, которых хватило бы на несколько лет, улыбнулся и прослезился. Василию открылось, что купца ждала скорая смерть. Так оно и случилось. В шестнадцать лет Василий покидает дом и начинает вести бродячую жизнь. У него не было никакого пристанища, жил на улицах или ночевал у чужих людей — кто приютит. Ходил нагим зимой и летом, за что был прозван Нагим. Он швырял камни в дома добродетельных горожан и целовал углы домов, в которых творились «кощуны», то есть непо-требства. Потом оказывалось, что у первых снаружи висли бесы, силившиеся, но не могущие войти внутрь; у вторых же плакали ангелы. Его глубоко почитал и побаивался Иван Грозный.
Скончался Василий Блаженный 2 августа 1557 года (часто можно встретить неверную датировку — 2 августа 1552 года). Отпевал его митрополит Макарий, на похоронах присутствовал Иван Грозный. Похоронили Блаженного на кладбище Храма Троицы «что на Рву», то есть будущего Покровского собора. По повелению царя Фёдора Иоанновича, горячо почитавшего Василия Блаженного, над его гробницей был построен храм, ставший приделом Покровского собора, а также сооружена рака и установлено празднование его памяти 2 августа. Любимого святого Василия народ не только не забыл, но стал называть собор его именем, связав на века тем самым два московских чуда.

http://www.tatworld.ru/article.shtml?article=665§ion=0&heading=0