 |
| Фома | Протоиерей Николай Емельянов | 27.06.2005 |
Здравствуйте, уважаемая редакция журнала «Фома».
Я — студентка, учусь в Москве. Нередко захожу в церковь возле нашего института. Несколько раз даже была на службе. Мне очень понравилось. Восхищает пение, торжественность, старинные иконы… Но все же у меня остаются вопросы и недоумения, которые только укрепились после прочтения двух брошюр о браке, купленных в той же церкви.
Насколько я понимаю, в Церкви спасают душу, поэтому пренебрежительно относятся к своему телу и различным телесным удовольствиям. Конечно, я осознаю, что есть много таких удовольствий, которые действительно являются грехом. Но почему отсюда следует, что нельзя красиво и модно одеваться, делать себе красивую прическу или иметь последнюю модель сотового телефона? Я увлекаюсь психологией и знаю, что из-за этого возникают серьезные психологические травмы. Ведь человек не может жить без земных радостей, но поскольку все они в православии считаются грехом, человек испытывает стыд за то, что пользуется ими. В результате развиваются неврозы.
Я с большим доверием отношусь к публикациям в «Фоме» и надеюсь, что вы ответите на мой вопрос (далеко не праздный для меня). Может быть, я ошибаюсь? Как же действительно Православие относится к человеческому телу и земным радостям? Можно ли спасать душу без пренебрежения к ним?
Анна, Москва.
«Всегда радуйтесь»
(1 Фес. 5:16)
Есть православное вероучение, а есть примитивные стереотипы о Православии. К числу таких стереотипов относится и мнение, будто в Православии все земные радости считаются грехом.
Прежде, чем перейти непосредственно к этому вопросу, необходимо сказать, что чем серьезнее вопрос, тем труднее ответить на него в двух словах. Порой вообще никаких слов бывает недостаточно, потому что человек должен дорасти до ответа, самостоятельно почувствовать его, выстрадать.
Конечно, это не значит, будто у Церкви нет ответа насчет «отношения к человеческому телу». Существует учение Церкви, которое говорит об этом достаточно определенно. В каждом учебнике православной догматики есть глава о значении тела в жизни человека. Однако прочитать главу из учебника и даже понять внутреннюю логику текста — это вовсе не значит принять ее. Понять, как ответы из учебника применить к реальной жизни — задача куда более трудная. Каждый, кто искренне задумывается над сложными мировоззренческими вопросами, должен, во-первых, искать ответ не только в теории, но и в положительном жизненном опыте, а во-вторых, никогда не доверять «общепринятому мнению».
Автор письма, Анна, ставит проблему очень четко: «в Церкви спасают душу, поэтому пренебрежительно относятся к своему телу и различным телесным удовольствиям». Из письма видно, что Анну это обстоятельство смущает.
Для начала необходимо разобраться, что именно подразумевается под «пренебрежительным отношением» и в чем это отношение выражается.
Все мы осознаем, что есть в жизни ценности, ради которых стоит пренебречь любыми телесными удовольствиями, а иногда и своим телом. Донор отдает тяжелобольному человеку свою кровь, мать, вынашивая ребенка, ограничивает себя во многом, порой жертвует и своим здоровьем ради здоровья детей, наконец, солдат жертвует своей жизнью, защищая Родину. С другой стороны, есть немало таких телесных удовольствий, которые несомненно являются грехом. Например, любого рода наркотики, обжорство, половая распущенность и т. п. Такие «удовольствия» требуют не просто пренебрежительного отношения, но твердого и бескомпромиссного отвержения.
С этим-то все ясно, но Анна имеет в виду нечто другое.
Пытаясь конкретизировать вопрос, она пишет: «Разве нельзя красиво и модно одеваться, делать себе красивую прическу или иметь последнюю модель сотового телефона?» Казалось бы, вопрос очень простой и ответ на него самоочевидный: «Конечно, можно!» Здравый смысл подсказывает, что лучше одеваться красиво, а не безобразно, лучше красиво причесаться, а не ходить растрепанной и, наконец, последняя модель сотового телефона может быть удобнее предыдущих. Христианство никогда не идет против здравого смысла, когда речь идет о правильном выборе. Проблема в другом: как выбирать?
Вопрос о сотовом телефоне — это, наверное, самый простой пример. Нередко оказывается, что последняя модель телефона -далеко не самая лучшая, удобная и удачная. Выбирая ее лишь потому, что она последняя, т. е. из какого-то мелкого тщеславия, мы можем пренебречь более важными вещами. Но сотовый телефон — это, конечно, мелочь: занятой человек возьмет последнюю модель, просто чтобы не тратить время на поиски. Намного труднее ответить на вопрос «можно или нельзя» или «что лучше», когда речь идет о покупке действительно нужных вещей — или не очень нужных, но желанных. В этой ситуации проблема выбора может быть гораздо сложнее.
Мне знакома еще с советских времен одна православная многодетная семья, в которой отец — доктор наук, профессор, всегда достаточно хорошо зарабатывал, чтобы большая семья ни в чем не нуждалась. Однажды старшие дети спросили маму, почему она не купит в прихожую приличный абажур вместо примитивного пластмассового? Она ответила, что лучше купит килограмм масла и отдаст семье соседей, тоже многодетной, но очень нуждавшейся. Дети выросли, у них свои счастливые семьи, свои квартиры. В доме родителей, да и в квартирах взрослых детей давно висят дорогие люстры, но я знаю, что эти мамины слова дети помнят. Возникает вопрос: какой абажур в той конкретной ситуации был лучше из венецианского стекла или пластмассовый?
Вопрос об одежде гораздо сложнее. Чаще всего, выбирая одежду, мы прежде всего обращаем внимание на то, как будем в ней выглядеть — а не на качество материала, пошива или даже на удобство. Выходит, что этот вопрос напрямую связан с отношениями между людьми. Можно сказать, что одежда — это один из способов общения. Показательно, что Анна начала свой вопрос именно с красивой и модной одежды, а не с сотового телефона.
Есть старая шутка, связанная с тем, что в православном богословии есть две конкурирующие между собой традиции понимания человеческой природы: как двухсоставной (из души и тела) или как трехсоставной (из духа, души и тела). Так вот, говорят, что женская природа бесспорно трехсоставная, т. к. она состоит из души, тела и платья. В этой шутке есть доля истины. Любая девушка прекрасно знает, что, в зависимости от того, что на ней надето и как она выглядит, она будет очень по-разному себя вести, т. е. по-разному строить свои отношения с людьми. И решая, что можно одеть, а что нельзя, православный человек должен исходить из того, как его одежда повлияет на эти отношения, в какую сторону их направит.
Конечно, никто не станет спорить с тем, что одежда должна быть красивой. Чем красивее старается вести себя человек, тем красивее будут его отношения с окружающими. Однако Анна говорит не только о красивой одежде, но и о модной. Что же это значит? Если пытаться объяснить понятие «моды», то придется признать, что по существу оно близко двум понятиям: «как все» и «современный».
Заметим, что мода бывает разной, и современная мода нередко делает ставку на подчеркнутое уродство, эпатаж. В этом, без сомнения, выражается неуважение, а то и презрение к окружающим, чего ни Православие, ни любой нормальный человек одобрить не может. Так что ни в коем случае нельзя ставить знак равенства между модой и красотой.
Во-вторых, попробуем понять, что означает «быть модным» в плане человеческих отношений.
Казалось бы, стремление быть «как все» не только в одежде, но и вообще в жизни, помогает найти общий язык с любым человеком. Но на самом деле это приводит к страшной нивелировке. От каждого, независимо от его желания, требуется соответствие какому-то стандарту. Этот стандарт всегда будет очень низким, потому что должен быть общедоступным. Более того, если кто-то посмеет подняться чуть выше, то он уже не «как все» — и «модное» общество его отвергает. Для тех, кто хоть сколько-нибудь задумывался о своей душе, очевидно, что этим «как все» мы готовы оправдать любые свои грязные чувства или поступки. Поэтому христианство вообще очень настороженно относится к любым формам призыва быть «как все». В частности — по отношению к моде.
Стремление «быть современной» на деле часто означает «быть без комплексов» в самом вульгарном смысле этого выражения. Когда модная одежда провоцирует нечистое и нецеломудренное отношение к женщине, христианство не может этого одобрить. Оно слишком высоко ценит женское достоинство. В этом случае стремление «быть модным», «быть современным» ведет к потребительскому, т. е. дьявольскому отношению людей друг к другу, в противоположность христианскому — жертвенному и бережному. Исходя из этого принципа — жертвенного и бережного отношения к человеку, Церковь всегда призывает к скромности не только в одежде, но и вообще в жизни.
Анна спрашивает не только про одежду и телефон. В ее письме упомянута еще и прическа. Об этом стоит поговорить отдельно, хотя это может кому-то показаться странным. Действительно, чем вопрос о прическе отличается от вопроса об одежде? Казалось бы, тут действует тот же принцип: можно то, что красиво и скромно, нельзя то, что или безобразно, или вызывающе. Тем не менее отличие есть. Прическа — это уже не какая-то деталь одежды, это часть нашего тела. И здесь уже нужно говорить о том, как христианство призывает относиться к своему телу.
Так как же Православие относится к телу? На этот вопрос есть прямой ответ в Новом Завете. Апостол Павел в первом послании к Коринфянам говорит о человеческом теле как о «храме Святого Духа» (1Кор. 6:19). При таком понимании ни о каком пренебрежении телом не может быть и речи! Напротив, апостол Павел требует не просто бережного отношения к телу, но скорее благоговейного, как к святыне. Поэтому последний вопрос из письма Анны — можно ли спасать душу без пренебрежения к телу? — получает немедленный ответ. Нельзя спасти душу, пренебрегая и не заботясь о своем теле!
В этом вопросе Церковь всегда была последовательна. Отношение к телу в христианстве определяется тем, что Бог стал человеком. У Него было такое же тело, как у всех нас. Причем Церковь с первых дней своего существования отвергла учение о неком «небесном», «сверхъестественном» происхождении тела Иисуса Христа или о том, что Его воплощение было всего лишь иллюзией. Христианство, в отличие от некоторых восточных религий, утверждает, что одна душа без тела даже и человеком называться не может. Смерть — разлучение души с телом — неестественное и временное состояние людей, и наступит день всеобщего воскресения, когда свои же, но преображенные тела получат все люди.
Почему же так устойчив стереотип, что христианство презирает тело и гнушается любыми проявлениями человеческой телесности? Здесь — поистине дьявольская подмена понятий «заботы» и «пренебрежения». Нам навязывается весьма характерное понимание этой заботы. Во-первых — подправить тело на свой вкус, то есть раскрасить, лакировать, переделать непонравившиеся части или заменить искусственными имплантантами и т. д. Во-вторых — беречь его только для себя, то есть не рожать детей, побольше отдыхать. Физически изнурять свое тело можно только на спортивных тренажерах, но ни в коем случае не на тяжелой работе или в служении ближним. Наконец, просто необходимо культивировать все телесные желания.
Христианское понимание заботы о своем теле прямо противоположное. Во-первых, надо стремиться не переделывать, а максимально сохранять и беречь свое тело, которое дано Богом, как драгоценный дар. Во-вторых, надо беречь его не для себя только, а для своих близких, т. е. сохранить здоровье и телесную чистоту для своих детей, для мужа или для жены, для служения Богу и людям. Наконец, необходимо разумно ограничивать свои телесные желания: в развлечениях — чтобы сохранить достаточно энергии и вкуса к труду и заботе о ближних, в пище — чтобы не уподобиться животному, в половой жизни — воздерживаться до брака, чтобы обрести одну единственную, уникальную любовь, а в браке — чтобы учиться беречь и любить своего супруга.
В письме Анны говорится и о том, что православный человек стыдится земных радостей и потому, с точки зрения психологии, должен страдать неврозами. Парадоксально, но Церковь знала об этой опасности задолго до того, как психология стала наукой. В одном очень древнем памятнике монашеской литературы есть рассказ об охотнике, который набрел на известный строгостью своего устава монастырь. Он был очень недоволен тем, что глава монастыря — игумен шутил и смеялся с монахами. Это не помешало игумену заметить смущение гостя и он попросил охотника натянуть тетиву своего лука, как можно сильнее. Потом он спросил: «А что будет, если ее натянуть еще сильнее?» Охотник ответил, что тетива порвется. Тогда игумен объяснил, что тоже самое будет с монахами, если они лишатся простых и чистых радостей!
На самом деле земных радостей Православие не стыдится и грехом их не считает и считать не может, потому что радость создана Богом. Но Церковь учит нас, что не всякое телесное удовольствие бывает в радость, а только такое, которое связано с ответственным, осторожным и бережным отношением к ближним и к себе самому. И, в конечном итоге, только те «земные» радости действительно ценны и вечны, которые несут на себе отсвет Радости Небесной.
Священник Николай ЕМЕЛЬЯНОВ, заместитель декана Богословского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета
Материал опубликован в 2(25)-м номере «Фомы» 2005 г.
