 |
| Труд | Валерий Коновалов | 25.06.2005 |
— Мне хочется, чтобы вы меня правильно поняли. Вот только как бы тут обойтись без громких слов, не знаю… Но убежден: и в самой маленькой деревне можно действовать так, чтобы заботиться не только о своем уголке, но и обо всей России. Это не смешно и не наивно, если как следует подумать. Где были, например, Минин и Пожарский, когда спасали страну? Дальше, пожалуй, от столицы, чем наше село. А сейчас ведь ситуация во многом не менее тревожная. Народ вымирает. Страна стонет. Мы как на войне. А на войне нет мелочей. Если удастся вернуть, укрепить хоть что-то из культуры, истории, традиции, — это уже победа. Ведь как получается? Мы желаем возрождения России. Кто-то ждет, что она воспрянет в первую очередь как духовная, нравственная держава. Кто-то рассчитывает и на возрождение былой государственности. При этом надеемся на помощь Божию. Но вот что важно: мы должны дать Богу точку опоры. Чтобы Бог в нас, людях, мог на что-то опереться. Если мы будем только аморфной массой, которая способна лишь есть, пить, смотреть, что ей показывают, плыть по течению, то такое собрание населения вряд ли заслужит Божию помощь. Но если будет стремление оставить свой покой, свое благополучие ради чего-то высшего, то такому народу Бог может доверить многое, дать надежду на возрождение…
МЕЖДУ ИНФОРМАТИКОЙ И ЗАКОНОМ БОЖЬИМ
Он говорит, сильно волнуясь. Иногда закрывает от напряжения глаза, краснеет. Заметно, как тщательно выбирает нужные слова, как заботится о ясности мысли. Слово — это его работа. А относится к своему делу он трепетно. Не только потому, что в профессии недавно. Уверен, что так будет всю жизнь.
33-летний Алексий Кульберг священником стал в прошлом году. Но воцерковился уже давно. Долгое время в его жизни совмещалось, казалось, несовместимое.
С одной стороны, он — выпускник престижного вуза, компьютерщик, работал в радиотехническом институте, потом завел свой довольно успешный бизнес, связанный с компьютерной техникой, преподавал информатику.
С другой — он ревностный богомолец, слушатель богословского института, а затем и учитель Закона Божьего.
Как успевал идти одновременно по двум разным дорогам? Как вышло, что жизнь его так затейливо переплелась?
НАХОДКА В ОПТИНОЙ ПУСТЫНИ
— Наша фамилия — шведско-немецкая. Это давно обрусевший дворянский род, корнями из петровских времен. Предки — сплошь офицеры. Только родители сменили традицию. Они — инженеры по компьютерным технологиям, обосновались в оборонной промышленности, космических сферах. Брат Николай старше меня на два года, окончил физтех. Нас с ним роднил еще и духовный поиск. Напряженно, мучительно искали: в чем смысл жизни? И однажды брат сообщил мне, что нашел. Он только что вернулся из Оптиной пустыни и сразу — ко мне. Так началась новая жизнь. Мне тогда было двадцать лет. Мы пришли в Свято-Никольский храм в Пыжах, к отцу Александру. Обрести Бога, конечно, не значит обязательно уйти из светской жизни. Брат, например, кандидат наук, работает в Академии наук. И для меня шаг к священству стал достаточно неожиданным и необычным. Все решило письмо, которое я получил из Псково-Печерской лавры.
РАДОСТНАЯ ЖЕРТВА
Все это было похоже на чудо. И разговор о священстве, который вдруг завела с Кульбергом настоятельница монастыря в Ярославской области. И то, как он в этом далеком от столицы монастыре появился — целая цепь вроде бы случайных обстоятельств вела его сюда. И, наконец, то, что деятельным участником этого разговора стал ярославский владыка Кирилл. Он-то и посоветовал: напишите письмо старцу Иоанну Крестьянкину, все расскажите о себе: от «а» до «я». Вот и появится решение, если будет ответ.
Письмо-то он написал. Но как надеяться на ответ? Старец Иоанн всему миру православному известен, к нему отовсюду едут, пишут, а возраст и здоровье сильно ограничивают общение. Но ответ пришел быстро. И в нем были такие слова: «Ваша жизнь станет радостной жертвой Богу, остальное вам скажет ваш духовник и владыка, который совершит волю Божию о вас».
Владыка Кирилл прочитал и поцеловал письмо. А вскоре в Русской православной церкви появился новый священник — отец Алексий.
НАЗНАЧЕНИЕ
Он вошел в комнату и замер. Это был другой мир. Тут как будто застыло время. Примерно на век. Занавесочки. Иконки. Мебель. Посуда. Все — оттуда.
Да и удобства соответствующие. Печь, которую давно не топили. Вода на улице за двести метров. Холодная, разумеется. А он никогда еще без горячего водоснабжения и прочего комфорта не жил.
— Ну и что вы почувствовали, когда поняли, в каких условиях предстоит начинать службу? — спрашиваю отца Алексия. — Растерянность? Уныние?
— Как ни странно — восторг. Впрочем, не странно. Мне кажется, почти каждый москвич в душе мечтает о настоящей сельской жизни. Наверное, это тяга к корням. И я, впервые оказавшись в селе Великом, почувствовал себя на родине. Ясно понял: вот что мне нужно. А потом все больше укреплялся в этом чувстве. Тут ведь кроме неописуемой красоты природы еще и во взаимоотношениях людей та удивительная простота, в самом высоком смысле, какую в Москве, скажем, не встретишь. Там ведь в каждом слове два-три смысла, в каждом намерении два-три интереса.
Село Великое, в которое получил назначение молодой священник, было некогда самым большим в Ярославской губернии. Здешние храмы составляли уникальный ансамбль — Великосельский кремль. От былого величия осталось только название. И полуразрушенные церковные стены.
ЛИЦОМ К БОГУ
На первую службу нового священника пришли пять человек. Постепенно приход стал расти. Люди понимали, что вместе с церковью в их жизнь возвращается нечто важное. Трудно найти в стране место, где ярче и больнее, чем в этом селе, ощущалось бы, как много и как быстро мы потеряли. Здесь — вся российская история. Исторические сражения и судьбоносные встречи, патриотические начинания и памятные сооружения. Первый из династии Романовых Михаил по пути из Костромы на царский престол в Москву «произволили в селе Великом простоять три дня». Неоднократно останавливался тут Петр I, а потом пожаловал Великое своему сподвижнику, фельдмаршалу князю Аниките Репнину в награду за подвиги в Полтавской битве. Репнин и построил в селе первый кремлевский храм. Всего в Великом числится 150 памятников архитектуры. Но церковь — отдельной строкой.
В селе и сейчас сохранилось несколько улиц, застроенных только по одной стороне. Так строились великоселы, чтобы все, в том числе и дома, здесь было обращено к Богу.
Во главе с батюшкой прихожане, учащиеся местного техникума и даже малоцерковные жители села заложили пролом в стене храма, сделали дверь, убрали мусор, обустроили внутренние помещения. Службы теперь идут регулярно. Недавно было первое венчание. А первые крестины состоялись в праздник Крещения. Своего сына, Ярослава, крестил хозяин здешнего магазина. Сам он мусульманин, но посчитал, что на этой земле выбор веры для сына должен быть таким.
Теперь уже грандиозные планы нового священника не кажутся фантастикой. Он ведь задумал не только восстановить кремлевский ансамбль в былом великолепии, но и селу вернуть величие, и 300-летие Полтавской битвы отметить здесь небывалым праздником. Это при том, что средства скудные — только из пожертвований прихожан. Но пока все задуманное получается.
ТАЙНА ИСПОВЕДИ
— Почему приходят сегодня люди к вам, в храм? — спрашиваю отца Алексия. — Чего больше в их исповедях: страха, любви или беды?
— Пожалуй, главное, — это желание перейти от хаоса и бессмыслия к стройности и осмысленности. Ощутить надежность. Это то же, что вело к вере и меня. Конечно, нельзя сказать, что все здесь заняты этим поиском. Заняты они большей частью выживанием. Но на самом деле это очень тесно между собой связано.
— Вам тяжело принимать исповеди?
— Мама говорила мне в детстве, что я мог бы быть хорошим врачом. Наверное, чувствовалось желание помочь человеку. Но постепенно я понял, что даже помощь врача несовершенна. И вот в церкви я увидел, что здесь человек приближается к Богу. И когда убираешь преграду между человеком и Богом, то помогаешь человеку становиться счастливым. Это и случается на исповеди. Это и страшно, и радостно. Поэтому вспомнились мамины слова — врач присутствует, участвует в выздоровлении больного, помогает вернуться к жизни. Но это — к временной, к земной. А когда помогаешь человеку обрести Бога, вернуться к вечной жизни — это неописуемое чувство.
НЕВОЗМОЖНОСТЬ
Мы уже прощались, и диктофон я выключил, когда отец Алексий обронил что-то о том, что был под следствием. Это еще что за история?
— Может, помните выставку «Осторожно: религия». Так вот, я участник событий, с ней связанных. Пришлось принять участие, скажем так, в ее демонтаже. Заступиться за веру. Потом было уголовное преследование. Но теперь все позади. Никто из нас не пожалел о тех своих поступках. Точно такой же должна быть наша реакция, если бы кощунство касалось другой веры, иных святынь. Невозможно же быть безучастным, когда оскорбляют святое. Мать. Родину. Веру. Иначе перестанешь быть собой.
