 |
| Радонеж | Валентин Лебедев | 24.06.2005 |
Православное общественное действие началось в нашей стране не сегодня и не вчера. Его история, история побед и поражений, ошибок и трудного, мучительного поиска верных путей — тот источник, из которого мы можем почерпнуть опыт, способный научить нас многому. Для этого нужна серьезная работа по историческому анализу церковно-обществснных, христианских, патриотических движений России.
Очевидно, что первым и необходимым условием для ее проведения должна стать выработка критерия, позволяющего нам выделить из общей массы движений разного масштаба, разной активности, разной направленности те, которые оказали наибольшее воздействие на ход событий, те, история и практика которых должна быть понята и оценена нами в первую очередь. Это не обязательно должны быть крупные, многочисленные организации — давно известны эффективно действующие группы из нескольких участников, и в нынешнюю эпоху господства политтехнологий, появления виртуальных партий слова о значимости подобных групп должны звучать серьезно.
Давайте вспомним о том, как все начиналось. Будем вспоминать с конца 60? х годов прошедшего, XX-го века: именно тогда, когда, казалось бы, навсегда была выбита и выжжена память о Церкви как мощной общественной силе, когда Православие было объявлено уделом немощных старушек, и Хрущев обещал показать в недалеком будущем «последнего советского попа», в нашей стране появилась целая организация, с уставом, с программой, со значительным по тем временам числом участников — «Всероссийский социально-христианский союз освобождения народа» (ВСХСОН).
Основатели и лидеры организации — Игорь Огурцов, Леонид Бородин, Владимир Осипов, Михаил Садо и другие. Появление ВСХСОН, и это надо понимать совершенно ясно, — это появление организации, строившей свою деятельность на христианских принципах, понимавших ее как «христианскую культурную работу», успех которой, по мысли ее создателей, должен был в конечном счете привести к изменению ситуации в стране. Это было первое свидетельство того, что вера в изувеченной большевиками России все так же способна служить основой общественного действия, направленного на благо страны. Для власти это было шоком: коммунисты были готовы к появлению среди молодежи, допустим, проамериканских, прозападных настроений, к появлению марксистской оппозиции и разных «подлинных ленинцев» и т. д. Чего они вообще не ожидали — это создания христианской организации, и вскоре ВСХСОН был разгромлен. Уже тогда определилась тенденция, на которую обращал внимание А. И. Солженицын: при разделении антисоветского движения на «либералов» и «патриотов» именно последние вызывали у власти наибольшую ненависть и получали наиболее суровые приговоры. В патриотах, почвенниках, православных власть совершенно справедливо видела самую серьезную угрозу своей идеологии, а значит — и благополучию: Огурцов сидел пятнадцать лет с 1967? го года на особом режиме в Мордовии, после чего отбывал пять лет ссылки, — практически до конца советской власти. Бородин сидел два раза с большими сроками. Садо — два раза, десять и семь лет.
Через несколько лет в среде тогдашних противников власти стали появляться другие группы патриотической ориентации. Речь еще не шла об осмысленной православности и монархизме; правильнее было бы назвать их «русско-патриотическими». У их истоков стояли два человека: Владимир Осипов и Вячеслав Родионов, ныне здравствующие и продолжающие трудиться на ниве духовного возрождения России. Они выпускали самиздатовские журналы «Вече» и «Набат», изначально отличающиеся от либерального самиздата, и принципиальная важность работы Осипова и Родионова была в том, что если многочисленные документы ВСХСОН, организации по тогдашним масштабам отнюдь не маленькой, были известны в основном лишь ее участникам и незнакомы основной массе тогдашних противников режима, то Осипов и Родионов сумели сделать свою работу существенным и значимым фактором антикоммунистического общественного движения в целом. О них говорило зарубежное радио (а его слушали по всей стране), сообщала та же «Хроника текущих событий», и так далее. Два раза их арестовывали, два раза они побывали в заключении, но дела своего не оставили.
Чтобы яснее представить себе тогдашнюю ситуацию, вспомним, что общехристианские и собственно православные мотивы присутствовали как в патриотическом, так, отчасти, и в либерально-диссидентском крыле антисоветского движения, если, конечно, можно назвать движением процессы, происходившие в среде людей, сознательно отвергавших советский режим. Поскольку государство проводило антирелигиозную политику, то все, что было связанно с верой и хоть сколько-нибудь выходило за заданные государством идеологические рамки, приобретало политическую окраску. К примеру, организация кружка по изучению Библии и церковной истории было делом безусловно политическим, невозможным без осознанного политического выбора. Это касается и семинаров Огородникова, и выступлений Якунина и Эшлимана, и многочисленных христианских изданий, и попыток осуществлять защиту прав Церкви в общем контексте «правозащитного движения» и так далее.
Не будем забывать и о том влиянии, которое оказывала на убеждения верующих и противников режима литература, поступавшая из-за рубежа: с одной стороны — «Имка-пресс», несшая «православно-либеральные» идеи, с другой — издания Джорданвилля, которым мы в значительной мере обязаны тем, что к моменту освобождения Церкви в среде верующих существовала твердая, обоснованная и осознанная позиция по вопросам экуменизма, почитания новомучеников, Государя и т. д.
Необходимо понимать, что в те времена советская власть казалась чем-то незыблемым, надежд на скорейшее изменение строя не существовало. К несчастью, в тогдашней России так и не была проведена грамотная работа по прогнозированию политической ситуации. Поэтому православные, да и не только православные противники режима могли иметь самые противоречивые и неожиданные представления о путях, целях и возможностях политического действия. Работы А. В. Карташова, столь важные для нас, описывают принципы устройства российской жизни на православной основе, но — после того, как каким-то «непредрешенным» способом рухнет советская власть. И если тогда заходил разговор о стратегии сопротивления, тенденции можно было наблюдать большей частью следующие: первая (и наиболее опасная по своим практическим последствиям) исходила из заученной в советской школе истории победы большевиков: создали в подполье партию, развернули агитацию, привлекли единомышленников, далее — ячейки на местах, массовые выступления, почта и телеграф… Эти люди не понимали, что большевики вели свою разрушительную работу в свободной стране. Не один и не два, а много раз случалась одна и та же история: собирались пять человек, писали устав и программу, начинали собирать Партию Спасения России, но все это продолжалось до первого сексота (кажем проще, стукача). Этого можно было не понимать, когда создавался ВСХСОН, но этого нельзя было не понимать после.
Вторая тенденция, не менее вредная по своим результатам, и живая, к сожалению, доныне — стратегия восторженного ожидания: когда-нибудь, может быть, очень скоро, безбожная власть рухнет, начнется духовное возрождение России и явится православный Царь. Нам для этого ничего делать не надо, потому что все в руках Божьих. А самое полезное дело делали тогда те, кто формировал и распространял ту самую идеологию, которую мы продолжаем создавать, распространять и стараемся применять сегодня.
В результате усилий режима по подавлению православно-патриотической активности идеология практического действия была узурпирована либералами, индивидуалистами, сторонниками «прав человека» как прав обособленной личности. Но на таких основаниях возможно лишь личное сопротивление давлению государства, возможна и идеология коллективного противодействия государству; построение же идеологии, главная ценность которой — не «свержение режима», а благо страны — невозможно. Либерализм по своей природе бесплоден. Конец советской власти — не заслуга диссидентов как таковых; это — результат общего идейного кризиса отечественного коммунизма, разочарования его вождей в возможности практического осуществления принципов их учения, осознания его несостоятельности. Проблема состояла в том, что к моменту этого кризиса, к началу перестройки, заметная часть политически активных православных принадлежала не к православному, патриотическому, державному движению с осознанными принципами и задачами, а к общедиссидентскому либеральному. Эти люди были способны «выйти на площадь», могли, рискуя своей свободой, а иногда и жизнью, бросить в лицо безбожной власти горькие слова правды. Но не нашлось людей, способных подумать о будущем страны. И именно православные и околоправославные активисты, принадлежавшие к «диссидентскому», либеральному крылу сопротивления, оказались востребованы в «перестройку», по той простой причине, что ею было востребовано все «либеральное». Подавляя имперское и православное самосознание, последние вожди КПСС не оставили себе выбора: когда им все-таки пришлось искать альтернативу большевизму, они слепо потянулись к Западу, к «разрядке», к «общечеловеческим ценностям». Они походя предали Империю, и — потеряли ее.
В 1987 году в Москве появляется самиздатский христианский журнал «Выбор», с богословской точки зрения подчас далекий от православной традиции, и одновременно — «Невский духовный вестник» в Петербурге. Образуется соответствующий круг людей: в Москве — Аксючиц и Онишенко, в Петербурге — Антонов и отец Владимир Цветков. Это — наиболее заметные фигуры, вокруг них объединяются единомышленники. Глеб Якунин, тогда еще — православный священник, получивший лагерный срок в том числе и за призыв к прославлению новомучеников, инициировал создание движения с очень современным на тот момент названием — «Церковь и перестройка». Возможно, именно эта организация наиболее ярко выразила все противоречия того времени: призывы к «демократизации» и «политизации» церковной жизни, к прославлению новомучеников и воссоединению с единоверцами за рубежом, протест против экуменизма, но тут же — поддержка униатов, начинающих захват православных храмов, обновленческие по своей сути нападки на священноначалие.
Из тех, кто начинал тогда, многие ушли вперед и действуют доныне. Значительная часть других, тех, кто пытался построить православное движение на «демократических» основах, вдохновлялись не какими-то осознанными представлениями о том, что нужно для блага России и Церкви, но априорной убежденностью в «демократических идеалах», в том, что если мы все сделаем как на «свободном Западе», то наши российские проблемы решатся сами собой. Судьба таких людей сложилась не лучшим образом. Глеб Якунин, отлученный от Церкви, трудится ныне «священником» в самосозданной и самосвятской «православной апостольской церкви», в храме имени «мученика Александра Меня», расположенном в подвале одного из правозащитных обществ. Вячеслав Полосин, бывший священник, не достигнув успеха в политике, отрекся от веры и принял ислам. Сергей Маркус, освободившись из заключения в 82? м году, тоже сначала принялся издавать журнал «Слово», а затем стал работать на радио, и, вслед за Полосиным, тоже принял ислам. Зоя Крахмальникова, издательница знаменитого журнала «Надежда», пройдя через «свободную церковь» вместе с Глебом Якуниным и через разнообразные расколы, состоит теперь в «Богородичном центре» и посещает их массовые радения в клубе на Лесной улице. Недавно в интервью она сказала, что искала этого всю жизнь. Вот какая судьба у этих людей. Не нам судить чужие грехи; но мы не можем не видеть, что причиной их разочарований послужило неверие в Православную Церковь, основа которого — либерализм, не приемлющий никаких ценностей, ни советских, ни истинных. А в то время, во время «перестройки» и сразу после нее, они были достаточно значимыми фигурами. О них писали, говорили по радио, в одночасье они стали лидерами, вождями масс.
Необходимо сказать и о противоположной тенденции. Советский режим и тогдашняя госбезопасность целенаправленно и усердно подавляли любые проявления осознанной православной деятельности. Однако национальное самосознание нельзя задавить никакими репрессивными методами, и они это понимали. Значительные усилия были брошены на перекос православно-патриотического движения в сторону агрессивной этничности (в марксистском представлении иначе и не бывает). «Церковники» обязаны быть «черносотенцами», так завещал великий Ленин, и если действительность говорит об обратном, то ее срочно надо привести в соответствие с теорией. Это удалось им не вполне и не сразу. «Память», ставшая впоследствии основой для формирования самых разных движений, партий и групп, в том числе — экстремистских, в начале своего пути выглядела совершенно не так, как любят ее рисовать «исследователи постсоветского пространства». Значительное число людей, тяготевших к этой организации, было вполне готово к восприятию здравых имперских идей, исключающих этническое разделение и агрессию. К несчастью, люди, вошедшие в руководство этой организации, по своей ли воле, или по иным, вполне представимым причинам, не замечали, либо прямо поощряли тенденции к пропаганде неоязычества, «евразийства» и т. д., и самое главное — прямо ведущие к маргинализации движения. Если в начале деятельности «Памяти» ее участники восстанавливали храмы, то на следующем этапе именно «Память» развалила, к примеру «Общество охраны памятников» — организацию, которая и в советских условиях усилиями энтузиастов спасала наследие православной России. Оценивая деятельность «Памяти», мы не можем не сказать, что это — печальный пример того, как стремление русских людей служить благу своей страны оборачивается тем, что идет России во вред.
Общественная деятельность «верующих в перестройку» происходила как в религиозных неполитических формах (создание первых православных братств, восстановление храмов, организация воскресных школ и т. д.), так и в формах, присущих вне-религиозной общественной деятельности. Проводились разовые акции (вспомним знаменитую ивановскую голодовку), создавались общественные движения. Религиозное общественное движение сразу же стало частью движения общеполитического. Перед верующими стояли совершенно определенные задачи: ликвидация советской системы подавления и контроля религиозной жизни; масштабное возвращение церковного имущества; содействие возрождению церковной жизни и Православия как существенного элемента общественной жизни страны. Закономерным развитием ситуации стало создание многочисленных христианско-демократических движений и партий. Верующим стали доступны парламентские методы борьбы за свои права, но ни опыта, ни эффективной стратегии использования этих возможностей у них не было. К сожалению, политическая активность часто протекала вне контакта с руководством Церкви, более того, по диссидентской привычке некоторые деятели не нашли ничего лучшего, как обличать наше священноначалие и требовать от него покаяния чуть ли не перед собою лично.
***
Говоря о нашей политической и парламентской деятельности первого этапа, невозможно не упомянуть РХДД, Российской Христианское Демократическое Движение, лидером которого был Виктор Аксючиц. Это движение, скорее даже политическая партия, чья идеология строилась на христианских принципах, стало массовым, стало одной из заметных частей набирающей силу оппозиции. Одновременно создавались и другие христианско-демократические партии, по сравнению с которыми РХДД было достаточно «правым» (имея в виду нормальное обозначение политических сил, а не навязанное искажение терминов, при котором «правым» называется СПС, а коммунисты-державники — «левыми»). В нормальной политической терминологии РХДД был правой партией, и затем ушел еще дальше вправо, сменив в какой-то момент слово «демократический» на «державный». Деятельность и достижения РХДД известна достаточно хорошо; отмстим, что при его непосредственном участии уже в Верховном Совете РСФСР был проведен ряд важнейших для нас законов. По нашему глубокому убеждению, основным недостатком организации было то, что ее идеология и практика строились на заимствовании западной, «общехристианской» модели. Игнорировался тот факт, что основой духовного бытия нашей страны может быть не «христианство вообще», но исторически конкретное Православие. Деятельность РХДД была успешна, пока речь шла о том, с чем были согласны все. Говоря о других христианско-демократических партиях, заметим, что большинство из них были куда более «демократическими», то есть, в сущности, левыми.
В годы, последовавшие за падением советской власти, помимо деятельности христианских демократов, мы можем наблюдать и другие важные для нас процессы. В это же время организуются и другие партии, движения, группы. Одни из них представляют интерес для нас, другие — нет. Образуется «Союз Христианского Возрождения» Владимира Осипова. Образуется известное просветительское общество «Радонеж», развившееся в крупнейшее православное просветительское объединение, включающее и систему православных школ, и медиа-холдинг «Радонеж», и паломническую службу, и международный православный фестиваль и многое другое. Крайне интересна для нас и деятельность Союза Православных Братств. Было ли это движение собственно политическим? Нет, но задачи, которые оно решало, были связаны с политикой напрямую. Союз Православных Братств был попыткой консолидации деятельности крупных приходов и общественных организаций верующих, его влияние было больше и заметнее, чем у многих политических партий. Отличительная черта СПБ — то, что он создавался по благословению Святейшего Патриарха. Именно тогда священноначалию удалось важнейшее дело — привлечение сил православной общественности к формированию новых, необходимых для Церкви структур.
Это было время освобождения, время подъема. Некоторые братства проделали за год, за полтора такую работу, что создали фактически готовые церковные учреждения и институты. Например, колоссальное «Православное братство Всемилостивого Спаса» — это отец Дмитрий Смирнов, отец Владимир Воробьев, отец Аркадий Шатов и другие своими силами, на энтузиазме и с Божьей помощью создали Свято-Тихоновский Богословский институт, училище Сестер милосердия во имя святого царевича Димитрия, многое другое (например, центр «Жизнь» отца Максима Обухова, который активно борется с абортами и входит в наш Союз православных граждан). Тогда же появились и новые Синодальные отделы — образования, социального обеспечения и т. д. «Радонеж» открыл свою знаменитую радиостанцию. Именно в те годы зарождалось, основывалось, складывалось многое из того, что теперь мы считаем неотъемлемой частью нашей церковной жизни, не особо задумываясь о том, что без той работы, которая была проделана тогда, без усилий и священноначалия, и приходов, и братств, и общественных организаций верующих, у нас не было бы ничего. Восстанавливались храмы, возрождалась Россия, заново училась дышать церковным воздухом, чувствовать себя православной. Деятельность братств, не политическая, но церковная, оказала огромное влияние на дело духовного возрождения страны.
Понятно, что пробуждение веры, возвращение Церкви ее значения не могло не вызвать огромного интереса к православному аспекту общественного и политического действия. В идеологию и мировоззрение различных партий, движений разной направленности верующие люди привнесли православные элементы. Между тем, уже к 92? м году в нашей стране достаточно явно обозначилось противостояние правых и левых политических сил (в подлинном, опять же, смысле этого слова). Разумеется, в число правых входили группы самого разного плана: и национал-патриоты, и национал-коммунисты, и совпатриоты, и ностальгически-романтические группы, и любые другие, вплоть до чисто языческих. Государственнические православные партии и объединения были отнюдь не в большинстве. В феврале 1992? го года состоялся съезд Российского Народного Собрания (РНС), которое объединило около ста различных движений, зарегистрированных и незарегистрированных партий, обществ, вплоть до общества «Память». Заметим, что именно тогда впервые проявились такие партии, которые потом будут играть весьма определенную роль на пути нашего движения. Вот «Русская партия» Скуратова, абсолютно неправославная, мечущаяся от коммунизма к язычеству и обратно, вот Республиканская партия Лысенко, выходца из общества «Память», который прославился потом взрывом собственного кабинета в Думе. И так далее. Все они также вошли в РНС. Именно этот нездоровый «плюрализм», желание объединить любые, в том числе — принципиально чуждые друг другу движения и группы, лишь бы они считали себя «патриотами», и привел, вкупе с нежеланием многих видеть реальную ситуацию и ставить реальные задачи, к закономерным результатам. Сегодня, многие годы спустя, большинство экспертов сходится во мнении, что если бы участники организованного по инициативе РХДД и других политических сил движения хоть на какое-то время смирили свою гордыню, прекратили бы усобицы и договорились между собой, именно тогда они и могли бы создать настоящую большую правую партию, массовую партию, которая охватывала бы регионы от Дальнего Востока и до стран, которые мы сейчас называем позорными словами «СНГ и Балтия», партию Великой России, партию, которая могла бы взять власть.
Вспомним, конечно, и ФНС. Сотрудничество с Фронтом Национального Спасения казалось нам принципиально важным: когда еще православные патриоты получат реальную власть в парламенте и в правительстве! А с помощью ФНС можно было быстро и эффективно решать вопросы, добиваться результатов, работать с правительством. Это был уровень серьезных политических возможностей. Принимались вполне адекватные законы и нормы. (Одна из них теперь стала нарушаться, а именно — что воскресенье не может быть рабочим днем, как и праздник Рождества. Как ни странно, при Ельцине много лет это правило соблюдалось, а теперь мы видим, что при совпадении праздников с выходными воскресенье, как и в советское время, снова может стать рабочим днем). Вообще, удалось сделать достаточно много. Однако сам по себе ФНС был организацией вполне коммунистической, что во многом и предопределило его линию во время событий 93? го года, более того, сами эти события стали возможными в том числе и усилиями ФНС. Общим недостатком, в том числе и недостатком ФНС, можно назвать то, что «оппозиционность» понималась, как непременное участие реваншистских, «красных» идей, а Православие подразумевалось лишь в качестве одного из компонентов. И РНС, и ФНС, и другие подобные объединения были по сути своей «экуменическими», не предполагавшими осуществления глобального православного проекта.
Говоря о 93? м и последующих годах, нельзя не вспомнить Александра Руцкого и его «Державу». Надо сказать, что довольно часто самые разные партии и объединения, в том числе советской или национал-патриотической направленности, рядятся, и особенно перед выборами, в православные одежды, принимают в свои ряды православных активистов, вставляют в свои программы православные слова, и сами, в некоем радостном обольщении, решают, что теперь они от этого стали православными (вспомним, например, Бабурина с его РОСом — абсолютно советской организацией, не коммунистической, а именно советской, с ностальгией по маршалу Жукову и баллистическим ракетам, не имеющей ничего общего с Православием). И когда подходит время очередных выборов, приглашается, например, общество «Радонеж», или кто-нибудь из «Союза православных братств», то есть, люди достаточно известные в своей среде, на ниве православной политики. То же самое проделывают и другие движения того же типа. Вот, например, «Российское Общенациональное Движение» (РОД). Туда пригласили Владимира Осипова, еще кого-то из «Союза Христианского Возрождения», тоже сделались на минуту православными. Где они сейчас, как называются, как собираются избираться — никто не знает. Но каждый раз, перед каждыми выборами такие организации пытаются «оправославиться». А «Держава» делалась лично под Руцкого, и Православие воспринималось как приятный антураж, необходимый атрибут его «державности». История «Державы» — еще один пример того, как организация различных православных и патриотических сил, создаваемая и объединяемая «сверху», без реальной основы и реальных целей, оказывается нежизнеспособной.
Другой пример, как неправославные организации пытаются если не стать, то казаться православными — история с созданием еще одного масштабного движения на основе известной националистической организации РНЕ. Потомки все той же «Памяти» сумели, как все мы помним, на какое-то время занять в глазах общества и власти место главного экстремистского движения и «страшной угрозы для человечества». Когда одна из православных организаций, очень маленькая, отдала свою регистрацию РНЕ, Баркашов взял в руки Библию, поставил на полку «Закон Божий», пригласил священника, и стали они православными. И назвались «Спасом». К тому моменту баркашовская организация еще не была расколота и имела, несмотря на свой скандальный имидж, немалые возможности, в отличие от многочисленных партий того же типа, скажем, Невзорова, или безумного язычника Скуратова, других национал-экстремистов. РНЕ распространило свое влияние на всю страну, на Украину, на Белоруссию, и так далее. Появилась идея — облагородить это движение, повернуть его в конструктивное русло, в первую очередь — повернуть к вере, к Православию… А потом, видимо, где-то на самом высшем уровне было принято другое решение: раз — и нет никакого «Спаса». В конце концов, может быть оно и к лучшему: это движение, имея шансы на успех, было, тем не менее, совершенно неоднородным (например, оттуда так и не вычистили всех деятелей, склонных к язычеству и откровенному антихристианству), как следствие — непредсказуемым, и само его появление на выборах явилось, как выяснилось, частью большой политической игры, цели и задачи которой не имели с нашими ничего общего.
Вспомним также Конгресс русских общин. Очень скоро от национально-патриотических тенденций он перешел к включению в свою программу православных положений. Надо сказать, что когда эта партия не добилась успеха на общероссийских выборах, это дало основания говорить о том, что, дескать, религиозный фактор на выборах не привлекает, а отталкивает электорат, поскольку практикующих верующих немного, и поэтому этнический фактор предпочтительней религиозного. При всей декларируемой «православности» и «русскости», в состав КРО входили организации татарских и башкирских националистов, а московскую организацию КРО возглавлял убежденный антихристианин Севастьянов! Это движение было эклектично, оно не могло дать связного представления о том, чего оно хочет и во что оно верит, и было обречено на провал.
Так или иначе, многолетний опыт сотрудничества православных с различными внеправославными политическими силами в форме присоединения православных общественных движений к одной из коалиций, партий или блоков, можно охарактеризовать как в целом негативный. Необходимо понимать, что идеология православно — патриотических симбиозов с различными движениями, партиями и блоками формировалась в те годы, когда еще не существовало Основ социальной концепции нашей Церкви, когда еще не были закреплены в соборно принятом документе важнейшие аспекты православного общественного действия. Поэтому и не предлагалось реальной и осознанной православной программы, жизненно необходимых действий в таких важнейших областях, как внешняя политика, общественная нравственность, образование, демография. Наконец, не существовало связного представления о концепции равноправных партнерских взаимоотношений между Церковью и государством, мы не предлагали эффективных рецептов решения важнейших общественных проблем. Таким образом, «православная политическая деятельность» сводилась к декларативной оппозиционности, к патетике. Серьезных людей это интересовать не могло, социальной базой для таких движений могли стать только маргиналы, способные свести текущие политические задачи к проблеме «конца света в 1998? м году». Кроме того, за прошедшие годы, несмотря на многочисленные и, казалось бы, перспективные попытки, все-таки не удалось создать сильное и эффективное патриотическое движение, в рамках которого мы могли бы решать свои задачи. О причинах неудачи можно спорить, но факт остается фактом. И будем говорить прямо: текущая политическая ситуация в современной России не такова, чтобы в обозримом будущем подобное движение состоялось.
Такое положение подталкивает православных к мысли о том, что если союз с внешними силами не ведет к успеху, а верующих, между тем, много, и Церковь пользуется наибольшим доверием в обществе, то не проще ли нам, своими скромными силами, создать политическую партию, выйти на выборы, войти во власть и действовать? На последних выборах получила известность партия «За Святую Русь», по своему составу и принципам больше всего напоминавшая политизированные братства начала 90? х годов. На самом деле неуспех «Святой Руси» — это свидетельство того, что политику невозможно подменить религией, а внятную политическую программу — Десятью заповедями. Мы — не ваххабиты, и православная политика — не шариат. И участие в выборах «Святой Руси», и весь предыдущий опыт создания христианско-демократических партий показывают нам: увы, как бы мы не желали «своим партиям» победы на выборах, к настоящему моменту это невозможно. Причина — в относительно малой воцерковленности православного большинства россиян.
Сегодня большинство православных организаций не занимается собственно политическими проблемами, а сосредоточились, за исключением нескольких общественно-активных групп, на социальной, миссионерской, просветительской деятельности. Однако, в конечном счете, проблемы эти взаимосвязаны: если мы занимаемся, к примеру, образованием, то для нас принципиально важно, какое место в школьной программе займут Основы православной культуры; защищаем общественную нравственность — значит, стоять нам в пикетах и на митингах, собирать подписи, потому что иначе от власти многого не добьешься. Особенность православной общественно-политической деятельности в том и состоит, что это борьба не за власть, а за общество, это не политический проект какого-то лидера, а защита основополагающих, важнейших для нас вещей, и порой бывает трудно сказать, где кончается церковное дело и начинается политическое. Поэтому и методы нашей борьбы, если мы хотим, чтобы она приносила конкретные результаты, должны отличаться от методов светских политических партий.
Итак, что мы видим? Создание своих партий — нерационально (собственно, действующим Законом о свободе совести создание партий по религиозному признаку вообще запрещено), и попытки организовать работу в рамках широкой патриотической коалиции также не принесли успеха, да и век подобных коалиций недолог, тем более в них неизбежным образом просачиваются экстремисты, в том числе — гнуснейшего антихристианского толка, сотрудничество с которыми невозможно не только по практическим, но и по нравственным соображениям.
Какие же возможности существуют в такой ситуации для эффективного православно-общественного действия? Когда рухнула «Держава», не состоялось «КРО», развалилось РХДД, многие из тех, кто участвовал в их деятельности, задумались о дальнейших перспективах православного движения в политической и общественной жизни. И было создано Православное политическое совещание, принципы которого стали впоследствии и принципами Союза православных граждан. Важно понять, что СПГ не есть просто конгломерат разнообразных православных организаций, включающий в себя и братства, и политические организации, и СМИ, и много чего еще. Создавая Союз, мы не ставили перед собой задачу создания еще одного православного движения или партии. Принципы Союза — практическое воплощение идей выдающегося русского мыслителя А. В. Карташова: «молекулярное воцерковление», преображение не отдельной части политического спектра, но общества и власти в целом.
Для того, чтобы лучше пояснить нашу тактику, позволю себе привести такой неожиданный пример: в предреволюционной России в ЦК Бунда могли входить только этнические евреи, но члены Бунда могли входить в руководство других революционных партий и организаций. Сегодня перед нами стоит задача не обособления от прочих политических сил, не создания коалиции с каким-то более или менее успешным и жизнеспособным политическим образованием, но деятельного православного участия во всех частях политического спектра, присутствие в которых допустимо для православного человека. Действуя таким образом, мы можем продолжать — на новом уровне — дело, начатое Союзом православных братств.
Мы можем действовать в политической сфере, избегая тех недостатков, которые были присущи РХДД. Верующих в России довольно много. Для верующего человека на первом месте стоит, безусловно, вера, а не политические и экономические воззрения, те, что составляют предмет партийных разногласий. К сожалению, православные люди России еще не преодолели в полной мере нажитое за годы гонений стремление обособиться, отгородиться, создать свой уютный православный мирок, общаться только со своими единоверцами, учить детей в своих школах, читать только свои газеты, в идеале — покупать только в своих магазинах, создать свою партию и за нее голосовать. Увлекаться такими идеями ни в коем случае нельзя: православная Россия — это не только те, кто не пропускает ни одной воскресной службы. Православная Россия — это большинство страны, и для православных активистов преступлением было бы от него отвернуться. Дело найдется для каждого, и наиболее эффективный путь — не пытаться создать организацию «сверху», найти где-нибудь деньги, арендовать Дворец съездов и раструбить на всю страну о явлении очередных спасителей России. Наиболее эффективный путь — объединение вокруг Церкви ответственно мыслящих политиков, общественных деятелей, национальной элиты, что и делает наше священноначалие, собирая ежегодно Русский Народный Собор. Необходимо воцерковить отечественную политику, привлечь политиков к защите прав и интересов религиозного большинства страны — чем и занимается Союз православных граждан. Это и есть консолидация и координация православного общественного действия в различных сферах политической и общественной жизни.
Прошедшие выборы показали, что Союз православных граждан идет в правильном направлении: члены нашей организации есть среди депутатов «Родины», «Единства», есть, конечно же, и в других фракциях Государственной Думы. Партии могут создаваться, исчезать, объединяться, делиться, но православные люди есть везде. Более того, осознанное действие православных политиков, часть которых принадлежит к парламентскому большинству, другая же — к оппозиции, делает возможным применение истинно нравственных принципов политического диалога, делает православные общественные организации той площадкой, на которой возможен конструктивный диалог оппозиции и власти. Выработка механизмов такого взаимодействия и его практическое осуществление — важнейшая задача для нас.
Выше мы уже говорили о том, что в нашей деятельности трудно провести грань между собственно политикой и церковным делом вообще: православное общественное действие вбирает в себя самые разные элементы: кто-то воспитывает детей, кто-то работает с заключенными, кто-то восстанавливает храмы, кто-то противодействует деятельности сектантов и так далее. Все эти дела нуждаются в законодательной и политической поддержке, потому что сами, в свою очередь, оказывают благое влияние на общество, а значит, и на политику. Наша задача — собрать вместе эти кирпичики, из которых строится здание новой России, России просвещенной, строящей свою жизнь на традиционной духовно-нравственной основе.
Наш путь — не создание партий, больших или маленьких, но внесение христианского участия всюду, где оно допустимо и возможно. Поэтому не надо бояться того, что те или иные политики «недостаточно церковные люди»: если они идут на сотрудничество с нами, мы не должны отворачиваться от них. Любой человек, который действительно любит Россию, думает в первую очередь о ее благе, а не о своем, желает возрождения нашей страны, и рано или поздно приходит к осознанию того факта, что без веры России не выжить. Поэтому наше действие — не разделение, а объединение, собирание вместе людей, желающих послужить своей стране, работать на ее благо — в системе образования, в искусстве, в средствах массовой информации, в общественных организациях, в органах власти. Именно так мы можем и должны создать широкий православный фронт в масштабах всей страны, повернуть Россию к свету, дать ей шанс на достойную жизнь в будущем.
По материалам сборника «Общественные движения: мировоззрение, идеология, информация». — М.: Изд-во храма Трех святителей на Кулишках, 2005. — 192с. (Рождественские педагогические чтения 2003 г.)
В. В. Лебедев
Председатель Союза православных граждан, главный редактор журнала «Православная беседа»
