 |
| Росбалт | Эдуард Бабаян | 23.06.2005 |
— Если мы говорим о международных аспектах борьбы с незаконным оборотом наркотиков, то я сначала предлагаю краткий экскурс в историю вопроса. Надо сказать, что в мире долго не связывали потребление наркотиков с теми страшными последствиями, которые регистрировались у людей, их потреблявших. Более того, принимать наркотики одно время считалось модным, даже где-то романтичным. Вспомните графа Монто-Кристо, который не только сам потреблял опий, но и угощал им своих гостей. Сегодня о нем сказали бы, что человек в наркотическом угаре вообразил себя мессией, призванным карать зло, и превратился в безжалостного убийцу…
Только, примерно, в 80-е годы ХIХ столетия врачи поняли, что именно употребление опия и кокаина вызывает тяжелые расстройства. Тогда же состоялись международные конференции, на которых медики пришли к выводу, что нужны общие унифицированные подходы к использованию наркотиков. Наконец, уже в 1911 году, в Шанхае прошла конференция, где рассматривались актуальные по тому времени проблемы, связанные с потреблением наркотиков. В соответствии с решением конференции 1912 года в Гааге была разработана и принята Конвенция о контроле наркотиков, которая стала первым шагом международных усилий в борьбе с этим злом. После этого, примерно, через каждые 9−10 лет международное сообщество возвращалось к этой теме в связи с постоянно обновляющейся ситуацией. И, таким образом, к концу 50-х годов прошлого века было принято где-то 9−10 международных документов. Но к этому времени ситуация в мире усложнилась настолько, что не только ученые, но и правительства пришли к выводу, что необходимо незамедлительно разработать и принять единый унифицированный документ, который бы усовершенствовал механизм борьбы с наркоугрозой.
Началась работа над новой конвенцией. СССР также послал свои предложения и принял участие в ее создании. Наконец, в 1961 году была проведена дипломатическая конференция ООН, которая подготовила и приняла Единую конвенцию о наркотических средствах. Это был крупный успех международного сообщества. Названный документ вместил в себя и новые условия, в которых приходится жить людям, и новые наркотические средства. Он предусмотрел также оперативный контроль за их использованием и, более того, разработал механизм этого контроля. В виде приложения к документу были составлены списки наркотиков и установлено их ежегодное обновление. Договорились и о создании специальной Международной комиссии по наркотическим средствам.
— И вы, насколько я знаю, были руководителем российской делегации в этой Комиссии с 1964 по 1993 годы. А в 1977 и в 1990 годах избирались ее председателем?
— Да, это так… Я уже сказал, что Единая конвенция стала крупным успехом международного сообщества. Она была составлена настолько профессионально, а механизм контроля за наркотиками, заложенный в ней, был настолько грамотным, что и сегодня этот документ абсолютно современен и способен учитывать практически все постоянно возникающие проблемы. Правда, в последнее время некоторые «умные» критики заявляют, что Конвенция устарела, ее надо изменить в соответствии с новыми требованиями времени. Особенно шумят пропагандисты идеи легализации легких наркотиков. Но с такой позицией я совершенно не согласен.
— Сколько стран присоединились к Единой конвенции?
— Подписали почти все правительства, сегодня их насчитывается более 180-ти.
— Но ведь потом принимались и другие, близкие по теме, документы?
— Да. Представитель Швеции в Комиссии в конце 1960-х годов заявил о появлении психотропных веществ, амфетаминовых средств, которые создают те же проблемы. Я, как представитель СССР, а также представители и США, и стран социалистического лагеря поддержали шведов. Мы считали, правда, что надо использовать для борьбы с новыми веществами механизм Единой конвенции, тем более что он это позволял. Можно было бы включить психотропные вещества и амфетамины в списки Конвенции. Но тут страны-производители подняли страшный шум. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) их поддержала, говоря, что пострадают больные и медицина. Но проблема была так остра, что ООН приняла решение о созыве специальной дипломатической конференции и разработке протокола по контролю за психотропными веществами. Я возглавлял делегацию от СССР. И в Вене в 1971 году мы приступили к созданию такого протокола. Но к концу конференции стало ясно, что это уже не просто протокол, это — новый серьезный документ. Так появилась Конвенция о психотропных веществах 1971 года. Но я бы все же назвал ее компромиссным документом. Потому что большинство участников считало, что психотропные вещества надо было включить в списки Единой конвенции 1961 года. В 1972 году в Женеве был принят протокол о дополнениях и изменениях Единой конвенции 1961 года.
Время шло. Возникли новые вопросы. Например, что существующие документы недостаточно контролируют наркотические вещества, а также химические препараты, которые являются незаменимыми при производстве наркотиков. Работа продолжилась. И 1988 год ознаменовался появлением Конвенции по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ. Документ, помимо прочего, охватывал возможности выявления каналов незаконного оборота, в нем появилась особая глава — о контролируемых поставках. То есть, если одна из стран обнаруживает канал поставок наркотиков, то по нему работают все вместе и ликвидируют всю цепочку. Это был новый шаг к международному сотрудничеству. Также новая конвенция установила контроль над химическими веществами, которые используются для незаконного изготовления наркотических средств и психотропных веществ.
— По какому критерию препарат включают в список наркотических средств и психотропных веществ?
— В Конвенции 1971 года говорится, что, если вещество вызывает галлюцинации, если есть патологические последствия социального значения, то оно может быть отнесено к психотропным веществам.
— Эдуард Арменакович, выше мы затронули тему легализации легких наркотиков. Как вы сами относитесь к этой идее?
— Резко отрицательно. И скажу вам, что в последнее время международное сообщество обеспокоено этой темой. Легализация наркотиков противоречит Единой конвенции 1961 года, но самое главное, она противоречит медицинским требованиям.
— То есть, я правильно понимаю: сегодня некоторые европейские страны, ранее подписавшие Единую конвенцию, пойдя на легализацию легких наркотиков, тем самым эту Конвенцию нарушают?
— Да, и это проблема. И очень опасная тенденция — легализация легких наркотиков.
— В Конвенцию заложен механизм каких-то санкций по отношению к ее нарушителям?
— Предусматривается эмбарго, различные экономические санкции. Но их еще ни разу ни к кому не применяли, правда, угрожали применением. Но опять-таки не европейским странам, которые пошли на легализацию, а некоторым африканским государствам.
— Недавно я участвовала в совещании в Калининградской области, где шла острая дискуссия на тему легализации наркотиков. Мне запомнилось очень эмоциональное выступление молодого политика, который говорил, что нежелание России легализовать легкие наркотики является нарушением демократии и прав человека.
— Ну, знаете, сегодня демократией пытаются оправдать многие безобразия. Демократия — это законность и порядок, а не анархия. Я считаю, что борьба с наркотиками защищает главное право человека — право на жизнь.
— Излечима ли наркомания в принципе?
— Если правильно подойти к лечению, то излечима. Скажем так, большой процент наркоманов излечим. Я бы провел здесь параллель с онкологией: там тоже какие-то случаи не поддаются лечению, особенно запущенные формы. Но некоторые формы излечимы, и медики не оставляют никого без помощи, облегчают болезнь, продлевают людям жизнь.
— В мире по-разному относятся к проблеме наркомании. Это находит свое отражение в законодательных актах тех или иных стран. Где-то это законодательство очень жесткое, а в некоторых странах оно поражает своим либеральным отношением к проблеме. За что выступаете вы — за либерализацию или ужесточение?
— Во-первых, надо четко разделить людей на тех, кто употребляет наркотики, и тех, кто их распространяет. Наркоман — больной человек, и это закреплено в Единой конвенции 1961 года. Там сказано: если наркоман совершает противоправное действие, то вместо ареста к нему применяется принудительное лечение. И это не нарушение прав человека. Напротив, это соблюдение одной из норм международного права — права человека на здоровую жизнь. К сожалению, мы отказались от принудительного лечения наркоманов. Я считаю, что к этому обязательно надо вернуться. Совсем другое дело — наркобизнес. Здесь я выступаю за более строгий подход и меры по выявлению и наказанию тех, кто несет эту заразу в общество. Сегодня нам нужно дальнейшее совершенствование международного механизма противодействия наркоугрозе. Когда я слышу, что идет обсуждение, какую дозу может иметь при себе человек и не подвергаться при этом преследованию, мне становится страшно. Что означает: иметь дозу не более такой-то? По сути, это уже означает легализацию наркотиков.
— Россия — страна, где остро стоит проблема не только наркомании, но и алкоголизма. Причем многие сегодня ставят наркотики и алкоголь в один ряд. Как вы к этому относитесь?
— Это чушь! Алкоголь не имеет никакого отношения к наркотикам. Он является пищевым продуктом и участвует в обменном процессе в организме человека. Вы физиологию-то помните? В нашем организме есть ферменты, которые расщепляют алкоголь. Более того, 10% энергетического баланса организма построено именно на расщеплении алкоголя. Как сахар перерабатывается, знаете? На тот же эндогенный алкоголь, который затем расщепляется и выводится из организма. Как хлеб перерабатывается? В сахар, алкоголь и так далее — по цепочке. Для наркотиков таких механизмов переработки и расщепления в человеческом организме нет.
— А табак можно отнести к наркотикам?
— Табак — не наркотик. Что, у человека меняется поведение? Он становится слабоумен? Нет, табак не имеет отношения к наркотикам, но это очень вредная привычка.
— Как вы относитесь к «сухому закону»? На самом деле, я знаю, что плохо. Вы об этом мне говорили, выступали в свое время против антиалкогольной кампании Горбачева.
— Давайте договоримся, мы с вами сегодня беседуем о наркотиках, а не об алкоголе, который к ним не имеет никакого отношения. Есть даже алкогольная диета, если у человека удален желудок. Есть винная диета… Другое дело, что нам надо бороться за культуру потребления алкоголя. А «сухой закон» себя не оправдал ни с научной, ни с практической точки зрения. Запретив алкоголь, мы спровоцировали рост наркомании, токсикомании, производства суррогатов. И я об этом открыто говорил, даже выговор получил по партийной линии.
— Недавно в России разразился так называемый «кетаминовый скандал"…
— Ну, скандал-то раздула пресса, не в обиду вам будет сказано. А вообще, кетамин — давно разрешенный препарат — и в медицине, и в ветеринарии. Но он находится в списке контролируемых веществ. Вы имеете в виду, конечно, случай, когда ветеринара осудили якобы за применение этого препарата. Но, как я знаю, дело там было не в том, что ветеринар лечил кетамином, а в том, что продавал ампулы. Так что кетамин не запретили. Но ветеринарной клинике надо иметь лицензию, чтобы получать его и применять. И это правильно.
— Многие говорят о спорте как о панацее, которая поможет нам привить молодежи вкус к здоровому образу жизни. Почему же тогда среди спортсменов так много наркоманов?
— Во-первых, многие спортсмены употребляют допинг, а это часто те же наркотики. К тому же, большой спорт — тяжелая ноша, не каждому по плечу. Многие ломаются. Я бы, говоря о здоровом образе жизни, имел в виду не столько спорт, сколько пропаганду физической культуры.
— Почему проблема наркомании не стояла так остро в СССР?
— Во-первых, в СССР была создана четкая, жесткая и действенная система контроля. Кроме того, мы всегда честно выполняли свои международные обязательства и стояли за строгие меры к нарушителям закона. Сегодня Россия тоже четко и честно выполняет свои обязательства. Но наши южные границы открыты, контролировать процессы в тех республиках мы не можем, и наркотики хлынули в страну.
— И последний вопрос. Вы столько десятилетий посвятили изучению наркотиков, борьбе с последствиями их применения, созданию отечественного и международного права по этому вопросу. А сами вы когда-нибудь пробовали наркотики?
— Никогда! Сам никогда не пробовал и никому не советую!
Беседовала Ольга Крупенье, ИА «Росбалт»
Эдуард Арменакович Бабаян
Родился в 1920 году. В 1941 году закончил 2-й Московский медицинский институт. Участник Великой Отечественной войны. Автор свыше 200 научных работ по вопросам контроля наркотиков, которые переведены на многие языки мира. Лауреат международной премии Браунинга — за ценный вклад в развитие системы контроля за наркотическими средствами. Имеет 6 отечественных орденов и медаль «За боевые заслуги», а также десятки международных наград за вклад в развитие медицинской науки. Заслуженный врач Российской Федерации. Профессор, доктор медицинских наук, академик. Руководитель российской делегации в Комиссии по наркотическим средствам (1964−1993 годы). Председатель Комиссии в 1977 и 1990 годах. Член Международного комитета по контролю над наркотиками с 1995 года по 2004 год. Первый заместитель председателя Комитета в 2003 году. В настоящее время — главный научный сотрудник по вопросам исследовательской деятельности НИИ социальной и судебной психиатрии (Москва). Почетный заместитель председателя Международного совета по проблемам алкоголизма и наркомании.
