В эксклюзивном интервью порталу «Интерфакс-Религия» предстоятель Русской Православной Церкви рассказывает о перспективах отношений с Ватиканом и Константинопольским патриархатом, излагает православную точку зрения на современные средства массовой коммуникации и делится своим видением монашеских общин будущего.
— Ваше Святейшество! Нынешний папа публично критиковал решение Второго Ватиканского собора, где говорилось, что Православная и Католическая Церкви являются Церквами-сестрами, и считает Католическую Церковь Матерью, которая одна сохранила полноту истины и в лоно которой должна вернуться Церковь Православная. Как Вы относитесь к такой интерпретации учения о Церкви и как эта позиция папы может отразиться на православно-католических отношениях?— Второй Ватиканский Собор, при всем его стремлении к переменам, тем не менее не был отступлением от традиционного католического вероучения и, в частности, от основных положений католической экклезиологии. Это относится и к выражению «Церкви-сестры», которое встречается в документе «Доминус Йезус» и ноте о выражении «Церкви-сестры», подготовленных Конгрегацией по вопросам вероучения и одобренных покойным папой Иоанном Павлом II.
В частности, в них утверждается, что Католическая Церковь является единственной Церковью Христа в полном смысле, а употребление выражения «Церкви-сестры» в диалоге с Православными Церквами необходимо значительно сократить или даже избегать, так как Католическая Церковь является «матерью и наставницей», а не сестрой всех остальных Церквей. Такая экклезиологическая позиция не является чем-то новым для Римско-Католической Церкви. Она озвучивалась католическими богословами и раньше.
Мы не можем согласиться с этими положениями. Православная Церковь исповедует, что именно она в полноте и без изменений сохранила веру со времен Самого Христа и святых апостолов. В свою очередь история свидетельствует, что Римско-Католическая Церковь допустила ряд отступлений от веры и жизни древней неразделенной Церкви. В первую очередь это касается ряда догматических положений, которых древняя Церковь никогда не знала. В духовной жизни католическая традиция культивирует эмоциональность, которая на Востоке, стремящемся к духовному трезвению, всегда признавалась чрезвычайно опасной. Безусловно, все эти отличия отражаются на экклезиологии.
Убежден, что данные вопросы должны быть предметом православно-католического богословского диалога.
— Какими Вы видите монастыри в XXI веке? Возможны ли сегодня монастыри с учеными монахами, которые сочетают труд, молитву и науку и создают компьютеры нового поколения? Может ли Церковь дать обществу образец модернизации на основе традиций?— Православной духовной традиции не свойственно «разделение труда» между иноческими обителями, подобное тому, которое существовало и отчасти существует поныне среди католических монашеских орденов. Тем не менее особый вклад многих прославленных русских обителей в ту или иную сферу жизни Церкви или народа неоспорим. Например, Соловецкий монастырь, помимо подвижнической жизни своих насельников, прославился необычайно эффективным ведением хозяйства. Подумать только — иноки расположенной за полярным кругом обители выращивали в теплицах арбузы! Этот монастырь был форпостом цивилизаторской и просветительской работы среди народов Севера; он был мощной неприступной крепостью, отразившей, например, нападение английской эскадры в Крымскую войну.
Не менее показателен пример Оптиной пустыни, которая прославилась пастырской и просветительской деятельностью. В Оптиной осуществлялaсь обширная программа издания святоотеческих творений. Многие имена подвижников древности были возвращены благочестивому читателю трудами насельников этого прославленного монастыря. Благодаря мудрым и утешительным наставлениям нескольких поколений оптинских старцев многие люди избежали погружения в пучину безверия и отчаяния, а сама обитель долгие годы являлась местом паломничества и культурной элиты России, и простых крестьян.
Подобных примеров можно привести множество. Добавлю, что и в советское время, когда подавляющее большинство монастырей подверглось разорению, те обители, в которых продолжалась монашеская жизнь и сохранялось преемство традиций, оставались настоящими светильниками для всех, кто стремился строить свою жизнь по Евангелию. Жизнь иноков была свидетельством, подчас молчаливым, о том, что люди достойны иной цели своей жизни, неизмеримо более высокой, чем построение коммунизма к 1980 году.
Возможно ли возрождение такого служения монастырей? Ответить на этот вопрос пока трудно. Но могу сказать, что поддержание высокого уровня монашеской жизни является одним из приоритетных направлений возрождения Церкви. Монашество — это авангард Церкви. Полноценной монашеской жизни всегда предшествовало накопление опыта благочестивой жизни в миру. Роль монастырей в духовной жизни православных христиан достаточно высока и сегодня. Что же касается их влияния на жизнь народа вообще, на развитие науки, культуры и так далее, — оно неизбежно возникнет. Но нужно отдавать себе отчет в том, что необходимым условием появления такого влияния является подлинное воцерковление общества, немыслимое без десятилетий напряженного труда, молитвенного подвига, просветительской работы. Нам предстоит не только возродить традиции предков, но и попытаться применить накопленный ими опыт ревностного исполнения заповедей Христовых и стяжания Духа Святого в современных исторических условиях. Именно это, думаю, будет главным послушанием монахов наступившего XXI века.
— Архиепископ Всеволод (Майданский) заявил недавно в Киеве о том, что Константинопольский Патриархат признает юрисдикцию Московского Патриархата только в границах 1686 года. Однако тогда в Киевскую митрополию, как известно, не входили территории Крыма, Новороссии, Закарпатья, Донбасса, но входили Белоруссия, Прибалтика и Смоленская область. К чему могут привести призывы к тотальному переделу границ Поместных Церквей?— Мы надеемся, что заявление, сделанное архиепископом Всеволодом, не выражает официальной позиции Константинопольской Церкви. Односторонний, без согласования с другими поместными Церквами, пересмотр существующих канонических пределов может привести к дестабилизации во всем православном мире и самым негативным образом сказаться не только на отношениях Московского и Константинопольского Патриархатов, но на всей системе межправославных связей. Такой пересмотр может затронуть не только Русскую, но практически каждую поместную Церковь и стать причиной многих конфликтов, что в конечном итоге нанесло бы ощутимый удар по православному единству и в целом по положению Православия в мире.
— Это не первый случай амбициозного шага Константинопольского Патриархата. Будет ли дана каноническая оценка притязаниям этой Церкви?— Ключевые проблемы общеправославного характера ожидают своего решения на Всеправославном Соборе, подготовка к которому в настоящее время, к сожалению, практически не ведется. Вместе с тем нередко ощущается настоятельная необходимость вынести на обсуждение Полноты вселенского Православия те вопросы, которые вызывают разногласия. Иногда мы прибегаем к заочным, письменным консультациям с предстоятелями поместных Церквей. Тем не менее считаем необходимым наладить действенные механизмы реализации соборности на общеправославном уровне. Это мнение разделяют многие предстоятели поместных Православных Церквей, с которыми доводилось встречаться в последние годы.
— Министр образования Российской Федерации Андрей Фурсенко прямо заявил, что является противником курса «Основы православной культуры». Как Вы прокомментируете его позицию?— Подобные высказывания говорят только об одном: нам нужно продолжать вести диалог с властью и обществом для того, чтобы сложившаяся в советское время монополия атеистического видения мира наконец прекратилась в российской образовательной системе.
Если об особой роли Православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры упоминает преамбула Закона «O свободе совести и религиозных организациях», то почему об этой роли молчит школьная программа? Почему наши молодые соотечественники не имеют возможности получить в школе компетентные и достоверные знания о вере, которая легла в основу великих свершений их предков? Неужели несколько десятилетий богоборчества и атеистического мировоззренческого диктата не убедили власть и общество в том, что путь отторжения людей от их духовных корней губителен для государства и народа?
— Некоторые православные ревнители благочестия предлагают ограничить доступ в Интернет, обличают телевидение и другие средства коммуникации. Как Вы относитесь к подобного рода запретам от имени Православия? — К сожалению, современные средства массовой информации дают много поводов для нареканий. С телеэкрана, со страниц печатных и электронных изданий в души людей врывается мутный поток насилия, разврата, пропаганды безответственного потребительства. Но давайте будем честны до конца и ответим на вопрос: а не определяется ли предпочтениями самих зрителей содержание телепередач, в том числе и тех, которые пропагандируют распущенность, насилие, различные пороки? Конечно, это не снимает ответственности с тех, кто выносит на экраны телевизоров или на страницы газет и журналов разнузданную стихию порока. Но нужно помнить, что моральная атмосфера в обществе складывается из нравственного выбора миллионов людей. Если каждый человек решительно отвергнет всеваемую в его душу грязь и обратится на путь христианского делания, то пропаганда греха просто утратит свою целевую аудиторию.
Совершенно очевидно, что Интернет, телевидение — это лишь технические средства, которые могут использоваться по-разному. Недопустимо пренебрегать ими только потому, что кто-то поставил их на служение греху и пороку. Во все времена Церковь использовала каждую возможность для проповеди Евангелия. Римские дороги — выдающееся достижение человеческой цивилизации того времени — стали путями распространения евангельской проповеди. Посмотрите на карту миссионерских путешествий апостола Павла: пути, по которым он шествовал из города в город, от одной общины к другой, пролегали по военным и торговым путям Римской империи. Интернет — не менее выдающееся достижение современной цивилизации; он давно стал средством христианского благовестия, и я считаю, что наши ресурсы в этом направлении далеко не исчерпаны. То же самое касается и телевидения — мощного и наиболее доступного для рядового гражданина средства массовой информации. Церковь крайне заинтересована в присутствии на телевидении, ибо такое присутствие дает возможность донести слово Христовой истины до каждого дома. Не первый год идет дискуссия о создании православного телеканала, причем потребность в таком канале ощущается не только православными верующими.
Нельзя забывать о том, что в мире есть силы, которые только обрадовались бы, увидев православных христиан запершимися в социальном гетто, глухими к вызовам современности, хранящими безответное молчание вместо того, чтобы свидетельствовать ближним и всему миру о бесконечном богатстве жизни во Христе. Какими предстанем мы на суд Божий и на суд истории, если не используем многочисленных возможностей, предоставляемых нашим временем, для проповеди Евангелия? Сохраним ли мы неповрежденным и преумноженным залог веры, завещанный нам ушедшими поколениями, или, напротив, ревнуя лишь о мифической чистоте риз, исчезнем как народ, как великая поместная Церковь? Повторю: мы не имеем права молчать: молчания и трусливого бегства в изоляцию нам не простят наши христолюбивые предки.
http://www.interfax-religion.ru/print.php?act=interview&id=29
