 |
| Труд-7 | Ольга Нестерова, Ирина Збарская | 18.06.2005 |
— Ирина Александровна, журналисты время от времени весело сообщают о «свадебном буме» — на том основании, что в каком-то городе у загсов вдруг выстроились очереди, или о так называемом «бэби-буме», потому что на улицах прибавилось беременных. Насколько обоснованны такие всплески оптимизма?
— Резкий спад рождаемости пришелся на 1999 год — тогда на свет появилось всего 1,2 миллиона детей. Сейчас число рождений увеличилось в среднем до 1,5 миллиона. Но в 80-е годы рождалось почти по 2 миллиона младенцев! И уже тогда мы говорили о сокращении рождаемости.
Сегодняшнее прибавление объясняется просто: в детородный возраст входит поколение 80-х, когда действительно произошел некоторый «бэби-бум». Связан он был, как известно, с тогдашними государственными мерами: молодым мамам продлили оплачиваемый отпуск, увеличили пособия. Многие родили по второму и даже по третьему ребенку. В результате сегодня численность 18−24-летних (время вступления в брак и рождения детей) почти на 1 миллион больше. Но на смену идет поколение 90-х годов, которое гораздо малочисленнее. Сокращение рождаемости в тот период многие объясняли одним: вот начались реформы — и народ перестал рожать. Конечно, «шоковая терапия» сыграла немалую роль, но это не единственная причина.
— Тем не менее если бы сейчас государство не на словах, а на деле озаботилось повышением рождаемости — предложило солидные детские пособия, квартиры молодым семьям, — стали бы больше рожать?
— Подобные стимулирующие программы, конечно, создают предпосылки для повышения рождаемости, но, к сожалению, эффект от них недолговременный. В чем мы и убедились после 80-х. Россия, похоже, перешла на малодетную модель семьи. За период между двумя переписями (1989−2002 годы) удельный вес домохозяйств (семей) с двумя, тремя и более детьми сократился вдвое, а доля однодетных хозяйств выросла на треть.
Не приходится рассчитывать, что женщина с высшим образованием — востребованный специалист — будет рожать, как ее прабабушка, по 10−12 детей. Кроме того, повышение жизненных стандартов выдвигает новые потребности — в образовании, жилье, отдыхе.
— Но в Чечне рождаемость растет…
— В Дагестане, Ингушетии, Чечне традиционно помногу рожали: там сейчас на 100 женщин в среднем приходится 170−200 детей. В целом по России — примерно 130 детей на 100 женщин.
Причем мы не на последнем месте. Например, в Италии, Испании коэффициент рождаемости — 1,17−1,19.
— Недавно писательница Людмила Улицкая утверждала в интервью нашей газете, что в России, как, впрочем, и в остальном мире, вообще разрушается институт брака. Это так?
— Сегодня действительно реже женятся, чаще разводятся. Если в 1990 году было зарегистрировано 1300 тысяч браков и 560 тысяч разводов, то в 2004 году — только 980 тысяч браков и 636 тысяч разводов. Но при этом растет число «гражданских» браков. Таких, по данным последней переписи, — 3 миллиона, то есть каждый десятый. И каждый третий ребенок рождается вне зарегистрированного брака. Но в Исландии, например, 60 процентов таких детей…
Подобная тенденция наблюдается во многих европейских странах, особенно скандинавских и балтийских. Экономически самостоятельные женщины, которые в состоянии содержать себя, своего ребенка, сами часто отказываются от оформления брака. Для России это новое явление, а на Западе оно распространено. Настораживает начавшаяся легализация однополых брачных союзов. Пока такой статистики нет, но мои коллеги из Канады, Голландии собираются при переписи учитывать однополые браки. По-моему, вот это кризис семьи в традиционном понимании…
Уже сегодня, по нашим данным, в 1,5 раза увеличилось число людей, которые не стремятся обзавестись семьями. Знаете, сколько у нас мужчин, никогда не состоявших в браке? Примерно 13,6 миллиона! Причем эта цифра со времен предыдущей переписи выросла на 40 процентов. Плюс четыре миллиона разведенных и почти два миллиона вдовцов.
— А сколько одиноких женщин?
— Еще больше, поскольку в России женщин вообще на 10 миллионов больше, чем мужчин. Если точнее, то 11 миллионов — никогда не были замужем, семь миллионов разведенных и свыше 11 миллионов вдов (мужчины умирают раньше).
Что касается перспектив, то при самых благоприятных условиях (с учетом национальных республик) мы в лучшем случае можем выйти на показатель: 150−160 рождений на 100 женщин. Но чтобы обеспечить простое воспроизводство населения, каждая женщина так называемого фертильного возраста (15−49 лет) должна иметь 2−3 детей. Так что оснований для оптимистичного прогноза мало: население России будет сокращаться. И даже не из-за низкой рождаемости, а из-за высокой смертности.
— Вопрос, наверное, риторический, но все же: сколько нам еще нести «русский крест», как демографы определили превышение числа умерших над родившимися?
— В 1992 году, когда статистика впервые зафиксировала это превышение, в России умерло 1,8 миллиона человек, а в 2004-м — уже 2,3 миллиона. Сейчас число смертей в 1,5 раза больше, чем рождений. Не буду касаться сферы здравоохранения, которая плохо лечит. Но у нас ежегодно по «неестественным причинам» погибает примерно 200 тысяч мужчин трудоспособного возраста. Каждый день в сводках новостей — несчастные случаи, травмы, отравления алкоголем, убийства, самоубийства. Надо разбираться, почему это происходит. Если пьют, то почему? Или что доводит до самоубийства? Стрессы, безысходность, отсутствие работы? И уже исходя из ответов принимать меры: бороться с преступностью, с подпольным производством алкоголя, повышать занятость… Сократив количество несчастных случаев хотя бы наполовину, мы можем повысить среднюю продолжительность жизни россиян на три года. Это колоссальный демографический резерв.
— На что же нам рассчитывать?
— Мы — не единственная страна, где сейчас остры проблемы старения населения, низкой рождаемости и — как следствие — «кому кормить стариков». Но другие в отличие от нас к этому готовятся. Например, поднимают возрастную планку выхода на пенсию. Я была в Японии, где население тоже быстро стареет, а рождаемость еще ниже, чем у нас. Там, понимая, что век высоких технологий не способствует подъему рождаемости, делают ставку на продление трудоспособного возраста. В Токио на улицах стоят огромные мониторы с призывом: доведем среднюю продолжительность жизни до 90 лет (она тут и сейчас одна из самых высоких в мире), а выход на пенсию до 75 лет. А у нас половина мужчин не дотягивает до пенсии.
— Выходит, этот рецепт не для нас?
— Такого разрыва в средней продолжительности жизни мужчин (59 лет) и женщин (72,5 года) нет нигде в мире. После 60-летнего возраста перевес женщин становится двукратным, а после 75 — в 3,5 раза. Предложу непопулярную меру, но другого выхода не вижу: нам надо поднимать возраст выхода на пенсию хотя бы для женщин — до 60 лет. Иначе к 2025 году по прогнозу на каждого работающего будет приходиться по иждивенцу.
— Сейчас столько разговоров о привлечении мигрантов. Это способно компенсировать нам естественную убыль, нехватку рабочих рук?
— Приток мигрантов позволяет сглаживать негативные демографические последствия. Например, в Россию в 90-х годах хлынули жители республик бывшего СССР, компенсировав нам в какой-то степени естественную убыль. Но этот потенциал должным образом не был использован и иссяк. Теперь для привлечения нужных стране мигрантов надо вкладывать немалые средства. В США, например, разработана целая система привлечения из-за рубежа специалистов и молодежи для обучения, выдаются «грин-карты». Что мы можем предложить мигрантам? У нас даже нет цивилизованного рынка труда…
А в той же Японии создали корпус волонтеров — преподавателей японского языка, которые будут бесплатно обучать прибывающих в страну мигрантов, чтобы они быстрее адаптировались. Ставка делается на Китай, наиболее близкий по ментальности, культуре, традициям, несмотря на некоторые разногласия между этими странами.
— Говорят, китайцы облюбовали наш Дальний Восток…
— В Китае сейчас выше, чем у нас, темпы экономического роста. Примеров, чтобы шла массовая миграция из экономически развитых стран в менее успешные, пока в истории не было. Мне рассказывали коллеги в Благовещенске, что благодаря челночному бизнесу в прежде бедных китайских районах уже появились небоскребы. Китайцы не нашу территорию осваивают, они свою обустраивают за наши деньги. К тому же у них не так плохо с территорией, как в Европе или Японии.
— Ирина Александровна, вот министры наперебой цитируют ваши данные о вымирании страны, но за ними не следует внятных предложений по выходу из демографического кризиса. Может, вы о них знаете?
— Мы, статистики, фиксируем положение дел. Оно непростое. Меня, например, удивило, что при последней переписи 18 миллионов человек указали источником существования личное подсобное хозяйство. Идет натурализация доходов населения, что отнюдь не свидетельствует о прогрессивном развитии страны. Так что корень многих бед — в качестве нашей жизни, в социально-экономических условиях. Надо их исправлять.
16.06.2005
