 |
| Трибуна | Борис Большаков | 28.05.2005 |
— России надо обеспечить 10-процентный годовой рост экономики. За всю свою историю наша страна развивала такие темпы только трижды: при Петре, при Александре III и при Сталине, да и то краткосрочно.
— Удастся ли сделать это в четвертый раз, Борис Евгеньевич?
— Теми методами, что есть в распоряжении министра Грефа и его команды либеральных экономистов, ускорить темпы роста ВВП нельзя. Это доказано на модели страны.
— Можете рассказать подробнее о вашей модели?
— В научном отношении это динамическая математическая модель. В техническом она реализована на компьютере. По смыслу это отображение реальности на языке законов планетарной жизни. Практически это эффективный инструмент для поиска адекватного, научно обоснованного ответа на вызовы времени.
Основа модели — теория устойчивого развития, разработанная плеядой блестящих ученых и мыслителей, в том числе и нашим современником Побиском Георгиевичем Кузнецовым, которого на Западе назвали «русским Леонардо ХХI века». Принципы устойчивого развития провозглашены на конгрессе в Рио-де-Жанейро 20 лет назад, приняты и рекомендованы «всем-всем-всем» Генеральной Ассамблеей ООН и не так давно еще раз подтверждены на глобальном саммите в Йоханнесбурге.
Но перейти к устойчивому развитию не удается. Дело в том, что законы, по которым строится наша жизнь, существуют государства, социумы и люди, стали тормозом цивилизации. Миром правят деньги, в них измеряется все и вся, но деньги подвержены инфляции, зависят от котировок на биржах, от курсовых соотношений и прочих спекулятивных факторов. Поэтому в решениях йоханнесбургского саммита подчеркнуто, что ни для оценки настоящего, ни для проектирования будущего финансовые показатели не годятся.
На наш взгляд, это мягко сказано. Они дают совершенно искаженную картину действительности. Основанные на них представления об экономических возможностях государств, уровне и качестве жизни, критерии эквивалентности обмена ложны. Даже хуже: мировая финансовая система стала главным источником глобальных и локальных, явных и скрытых угроз, ибо существует зияющий разрыв между спекулятивным капиталом и фактически произведенным мировым продуктом. Мир наводняется деньгами, не обеспеченными реальной мощностью или товаром. За ними ничего нет — ни вещей, ни услуг, ни технологий, ни идей. Это стало всемирным бедствием. Его масштаб — 400 триллионов долларов. Пустых.
— Откуда эта цифра?
— Мы с Олегом Леонидовичем Кузнецовым, президентом Российской академии естественных наук, получили ее еще в 1999 году. В 2002 году наш вывод подтвердил парламент Италии, установив, что мировой реальный продукт составляет всего 40 триллионов долларов. Такого же мнения придерживаются лауреаты Нобелевских премий по экономике М. Аллэ, Ф.А. фон Хайек и многие другие ученые. Размер спекулятивного капитала в 10 раз больше. Рано или поздно он лопнет как мыльный пузырь. Расчеты на модели это подтверждают.
— И чем это грозит России?
— Крах мировой финансовой системы будет для нас катастрофой, поскольку именно Россия фактически обеспечивает доллар.
— Каким образом? Разве он не обеспечивается самой мощной в мире американской экономикой?
— Мощь экономики держится на энергетическом фундаменте. Россия обеспечивает доллар энергетически — своими энергетическими возможностями, запасами энергоносителей. Когда мы обращаем наш золотой резерв в американские ценные бумаги, то компенсируем энергетическую ущербность доллара. В России энергетическая обеспеченность американской валюты в 40 раз больше, чем в самих Соединенных Штатах!
— И это можно доказать?
— Разумеется. По соотношениям выработанной мощности и произведенного продукта в США и в России.
— Тогда доллар — это наша валюта, а вовсе не американская.
— По существу, так оно и есть, если выражать ее в единицах мощности. Это тот универсальный измеритель, роль которого не могут играть деньги. В единицах мощности выражаются потоки всех ресурсов — угля, нефти, газа, воды, воздуха, руды и прочего. Управлять ими на самом деле куда важнее, чем финансовыми потоками. Вспомните недавнюю историю со спасением замерзающей Карякии. Что туда направили в первую очередь? Деньги, о которых сегодня все наши мысли? Нет, топливо, то есть энергию!
Обратите внимание: в английском языке энергия, мощь, сила, власть обозначаются одним словом — «power». И это же слово значит «держава». В языке не бывает случайностей, он всегда отражает суть вещей. Американцы, отдадим им должное, поступают в соответствии с сутью. Они прекрасно знают, что контроль над мощностью гарантирует власть, в том числе и в мировом масштабе. Тот, кто, находясь в нужное время в нужном месте, может перевести потоки на себя, и есть настоящий хозяин, властитель. По его усмотрению потоки можно направить в тот или иной регион или пустить в обход, и тогда качество жизни начнет падать, население — вымирать, освобождая пространство для заселения извне.
К сожалению, наши политики принимают на веру оценки, согласно которым за последние 100 лет мировой валовой продукт вырос в десятки раз. Это, дескать, чересчур много, и если развитие продолжится такими темпами, ресурсы планеты истощатся быстро, так как они ограничены. Отсюда вытекает доктрина «пределов роста», суть которой выражается простой фразой «На всех не хватит». Хватить должно так называемому «золотому миллиарду», остальные пусть вымирают. В России, по расчетам западных спецов, чтобы снабжать нефтью и газом цивилизованные страны, достаточно оставить 50 миллионов человек.
— Однако не станете же вы утверждать, что планетарные запасы той же нефти безграничны.
— На подходе новые энергетические источники, например, установки холодного ядерного синтеза. Вообще же с позиций открытых систем, к которым относится мировая экономика, пределов роста не существует, и перед нами не научный анализ, а откровенные спекуляции.
— Вы оценивали различные варианты развития страны…
— Да, мы оценили варианты «железный занавес», «мертвая петля», «отсос». «Петля» — это конфронтация с Западом, гонка вооружений, «отсос» — фактически нынешний способ обеспечения доллара и евро российскими энергоресурсами, чего и добиваются идеологи стратегии «пределов роста». Оказалось, что даже заимствование совокупного позитивного опыта других стран обеспечивает нам прирост качества жизни лишь на 1−2%. Что касается других моделей, они категорически не годятся. Потери растут, население сокращается.
— Неужели нет никаких приемлемых вариантов?
— Все варианты, по сути, сводятся к альтернативе: или особый русский путь, или движение вместе с миром. «Особый путь» — тот же «занавес», та же «петля». А путь «вместе с миром» распадается на три дорожки. На первой выкачивают из нас, на второй выкачиваем мы.
— Вот как! Насос можно заставить качать ресурсы в обратном направлении, обеспечивая рубль мощью американской и европейской экономики?
— Теоретически можно. Но предпочтительнее свернуть на третью тропку, на которой происходит эквивалентный обмен. Не «взаимовыгодный», потому что неэквивалентность тоже может быть кому-то выгодна, а именно эквивалентный.
— И как к нему перейти?
— Чтобы вести обмен, надо иметь чем обмениваться. Нам — есть. Природные богатства, славу Богу, еще не кончаются. Они нужны миру. Но не в меньшей степени сегодня востребован интеллектуальный продукт — идеи, технологии. Именно они дают рост качества жизни. В Европе и отчасти в Штатах он обеспечивается идеологией, получившей название «фактор четыре»: качество жизни растет за счет технологий, вдвое уменьшающих затраты и дающих двойной эффект.
Но нас такой критерий роста не устраивает. Нам нужен как минимум восьмикратный эффект: из-за издержек климата, в среднем в 2 раза превышающих издержки любой другой страны, необходимы самые эффективные, самые лучшие технологии — прорывные.
Беседовал Евгений ПАНОВ
26.05.2005
