 |
| Победа.Ru | Протоиерей Дмитрий Смирнов | 02.04.2005 |
Чем замечателен современный человек в сравнении с человеком предыдущих эпох? Тем, что он все время ноет, всем недоволен, постоянно жалуется, ему все плохо, все больно, все нехорошо, все не так; он очень слаб духовно — слаб духом. И это не только у нас с вами — это болезнь века. И вот святая Церковь в нашем малом усердии, в малом служении, в посте укрепляет нас Крестом, чтобы каждый подумал над тем, что Господь претерпел. По старинной русской пословице: «Господь терпел и нам велел».
Да, Господь терпел, а нам-то велел зачем? Когда человек начинает страдать, все в нем возмущается, причем такое возмущение очень естественно. Посмотрим на младенца: он лежит в пеленках, спит, но вот проснулся — и начинает плакать. Спрашивается, почему? Ну, во-первых, потому, что ему скучно: он открывает глаза, а мамы нет; потом ему уже немножко хочется есть, хотя кормление должно наступить по режиму через пятнадцать минут и он не умрет, если потерпит. Когда было землетрясение в Колумбии, нашли младенца, который две недели пробыл в подземелье засыпанный щебенкой, не ел, не пил, был почти без воздуха — откопали его, он жив. Нашли родителей, вернули — чудо. А тут пятнадцать минут не может полежать, начинает кричать, возмущается, ему нехорошо, ему надо, чтобы его на ручки взяли, может быть, он уже мокрый.
Почему человек возмущается, когда ему нехорошо? Да потому, что это противоестественное состояние. Господь создал человека не для того, чтобы он страдал и терпел, а для блаженства. И человек блаженствовал, было такое время — это время пребывания Адама и Евы в раю, когда у них не было ни забот, ни трудов, ни скорбей, ни болезней, а было непрестанное пребывание с Богом, непрестанная радость, созидание и творчество, к чему и был призван человек. Но ему, помимо этих прекрасных вещей, дана была еще и свобода, и он эту свободу употребил во зло. И чаще всего человек свободу употребляет во зло.
Опять посмотрим на детей. Вот есть у мальчика свободное время — что, он откроет учебник и начнет дальше читать, или по музыке новую вещь разберет, или, может быть, без напоминания вынесет помойное ведро, или вымоет посуду? Нет. А на что же он употребит свое свободное время? Чаще всего на зло, ничегонеделание или на чтение, которое обычно совсем непотребно и неполезно для его души. Потому что человек, когда стоит перед выбором, как правило, выбирает не то, что благо, а то, что проще, то, в чем для него заключается соблазн, — и поэтому все дальше и дальше отходит от Бога. И если мы сравним младенца и взрослого, то увидим, что ту чистоту, которую человек имел в младенчестве, непосредственность, способность легко прощать взрослый утратил в результате того, что постоянно в течение всей своей жизни отказывался от добра и сознательно выбирал зло, во зло употреблял свою свободу.
Поэтому нет нужды удивляться тому, что Адам пал. То же самое происходит со всеми нами. И Господь страдает от этого. Кто из нас не страдает, видя, что наши дети идут не тем путем, которым нам бы хотелось? У кого из нас не возмущается сердце, когда мы видим, что наше дитя лежит, задрав ноги, и ничего не делает, плюет в потолок, если в комнате, допустим, беспорядок. Как же так? почему же это такое? вот ты убери все, а тогда валяйся. Это с нашей точки зрения. А с его совсем наоборот — зачем убираться, когда завтра опять будет беспорядок? какой в этом смысл? уж лучше просто лежать, и все. У каждого своя правда. Мы уже привыкли к порядку, он нам мил, мы понимаем, что без него нельзя ничего в жизни достичь, это необходимое условие всякой работы и вообще жизни. Беспорядок мучает нас; никто не любит убираться, но все любят порядок, воспринимают его как благо. А наше дитя, еще не имея такого опыта, воспринимает его не как благо, а, наоборот, как необходимое зло. И часто на одно и то же действие, на одну и ту же ситуацию у людей бывают совершенно разные взгляды.
Поэтому очень понятно, что нам хочется одного в жизни, а Богу — нашему Отцу — хочется другого. Это происходит оттого, что мы маленькие, глупые, мы не понимаем и не думаем, чтобы понять. Ребенок не думает о том, что скоро будет взрослым. Девочка маленькая, которая не приучилась к домашнему хозяйству (мама ее все время заставляла, а она все время упиралась), не понимает, что мама-то ей желает не зла, а добра. Мама знает, что если дочка вырастет неумехой, то никогда не даст семье своей благо, а, наоборот, там всегда будет кавардак, мучение, раздраженный муж и так же не приученные к порядку дети, то есть сегодняшний сумасшедший дом возрастет в квадрате. Но ребенок ищет своего и не ищет исполнения благой воли родителей. Так и мы — маленькие, глупые — не понимаем того, что нашу жизнь нельзя назвать полной, что после смерти тела жизнь наша не кончится, а только начнется. О смерти, которая всем нам предстоит, мы теоретически знаем, но совершенно о ней не думаем и не сознаем, что она переведет нас в абсолютно другую ситуацию, к которой мы не готовы и которая многих из нас поставит в полный тупик.
С нашего рождения и до смерти проходит очень короткий период жизни, а после смерти начинается жизнь вечная, у которой конца нет. И как от развития ребенка в утробе матери зависит его земное бытие, так и жизнь за гробом зависит от того, как человек прожил от рождения до своей смерти. Но как ребенок в утробе матери ничего еще не понимает — хотя он, конечно, много чувствует и много воспринимает, но это еще не полнота бытия, — так и мы многого не понимаем, не чувствуем, многое нам невдомек в этой земной жизни.
И чтобы вывести нас из этого тупика, Отец Небесный послал на землю Единородного Сына Своего, Вторую Ипостась Пресвятой Троицы, Божественный Логос, Господа Иисуса Христа. Человек может воспринять нечто недоступное только через подобие, поэтому Сын Божий принял плоть человека, чтобы каждый из нас, по подобию, мог понять Отца Небесного, воспринять Его. Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом, как говорили святые отцы. Поэтому каждый познавший Иисуса Христа тем самым познает и Отца Небесного и может войти в жизнь вечную, услышать, что Отец передал ему через Сына. Единственная задача человека на земле — познать Сына Божия, но для этого мы должны поверить Ему. Раньше не говорили: веруешь ли ты в Бога? — потому что в Бога веровали все; каждый в своего, каждый по-разному, но в Бога не веровать — это было для человека невозможно. Поэтому говорили: веруешь ли Богу, то есть тому, что Бог сказал?
Ты веруешь в то, что пришедый на землю Бог говорил истинные слова? Если веруешь, тогда надо своей жизнью эту веру подтвердить, надо свое бытие изменить так, чтобы те слова, которые Бог говорил, ходя по земле, стали твоей жизнью, стали руководством в потемках, в которых ты блуждаешь. Они есть нить, держась за которую можно выйти на свет Божий. И эта же нить ведет в вечную жизнь, туда, в тот мир, в котором мы все будем, но некоторые окажутся отринуты от Бога. Не потому, что Бог такой нехороший, злой, обидчивый — нет, а просто потому, что мы Его не познали. Если мы Его познаем здесь, живя на земле, то узнаем и там, как узнали Его Апостолы, когда Он воскрес, — пусть не сразу, но потом узнали. Вот цель нашей жизни.
Посмотрим на Христа. Он Сам жил на земле и дал нам образ, каковой должна быть жизнь наша. Что же Он, будучи человеком, претерпел? Сначала, как все младенцы, Он был в послушании у Своих родителей. И Христос не доставлял им всяких огорчений, а был послушным ребенком, хотя Он был Вседержитель. Он мог бы создать Себе других родителей, мог создать другую вообще планету и населить ее совершенно другими существами, но Он любил именно этих людей, Своих чад, которых создал от Адама много лет, веков и тысяч лет тому назад. И не хотел их, вот этих конкретных людей, погубить, а хотел именно их спасти. И ради этого претерпел суровую жизнь — был гоним, уже с самого младенчества Его хотели убить. И вся Его жизнь была сплошной мукой — не только физической, закончившейся самой страшной казнью, которую только можно перенести человеку, но и нравственной, душевной, духовной. Он страдал всем Своим человеческим существом, как только может страдать человек. Он терпел и непонимание, даже от Своих родителей, от Своих братьев, детей Иосифа, и самых ближайших родственников, которых любил; и от тех учеников, которых Он избрал, перед которыми сотворил много чудес, которых учил — Сам ходил с ними по Галилее, по Иудее и их воспитывал. И в результате что? Все разбежались, один вообще предателем стал, другой отрекся.
Был ли Он на земле счастлив? Невозможно вообразить Христа веселым, довольным, улыбающимся, потирающим руки, пребывающим в самодовольстве. Лик Христов предстает перед нами в молчаливой печали и скорби, потому что Он всех любил, всем сострадал, Он всех хотел вывести из мрачного тупика их собственной жизни, но понимание-то находил в единицах. Можно себе представить, как Он проповедовал Евангелие, какие Он находил слова замечательные, так что уже две тысячи лет прошло, а эти слова опять и опять в новых поколениях людей уже другой культуры, другой национальности, другого совершенно духа времени все равно продолжают находить отклик — насколько это было удивительно! И все равно вокруг предатели, иуды, завистники, фарисеи, озлобленные, и желавшие Его убить, и несколько раз пытавшиеся, пока все-таки им это не удалось.
Вот образ жизни христианской и образ отношения христианина к этой жизни. Скорбел ли Он? Да. Тяжело Ему было? Да. Но Он не пытался заставить этих людей что-то совершить, не пытался их силком переделывать. Он им только показывал, как надо, показывал, что такое вера, что такое благородство, что такое молитва. Он просто был и учил, а каждый, если хотел — воспринимал, не хотел — не воспринимал. Поэтому слушали Его сотни, тысячи людей, а стали учениками очень немногие, всего около пятисот человек из тех, которые Его постоянно окружали. И в этом нет ничего удивительного, хотя проповедовал Евангелие Сам Бог, Второе Лицо Пресвятой Троицы.
И мы все являемся Его учениками, продолжателями Его дела — мы, пока такие же немощные, такие же слабые, постоянно уклоняющиеся от истины, никак не возьмущие в толк, что земная жизнь дана нам не для счастья, не для того, чтобы все у нас было хорошо; что мы родились в эту жизнь для скорби. Каждый из нас, когда родился только из утробы материнской, начал уже орать, потому что душа наша сотрясалась и чувствовала, что мы на землю прибыли из небытия. Нас не было — и вот мы возникли из ничего; из двух клеток произошло наше тело, а божественную душу вдохнул в нас Бог в неведомый, совершенно таинственный момент, который никто никак не может ни разгадать, ни понять: когда это вдруг возникает Моцарт, Серафим Саровский? Вот две обыкновенные клетки сливаются — и вдруг получается Суворов, или какой-нибудь очень хороший мастер, или возникает какая-то удивительно любящая мать. Для нас это все привычно, обыденно, мы над этим не задумываемся, но это величайшее чудо.
Для чего же мы родились на свет? Мы родились, чтобы страдать, потому что только так мы можем что-то важное понять. Потому что страдание очищает, оно человека делает мудрее, учит его, возвышает — любое страдание. Поговоришь с человеком тридцати пяти лет — он обычно рассказывает о том, как служил в армии. Ему было тяжело, на него давили, он оторвался от отца и матери — но он об этом вспоминает как об особенно важном периоде своей жизни. Поговоришь с воевавшим стариком — он вспоминает только войну; прошло уже сорок лет, а он говорит все о войне, о войне, о войне. Почему? Да потому, что только в это время он и жил по-настоящему. Поговоришь с матерью — она говорит только о своих детях: как она их рожала, как мучилась с ними. И вот это мучение и было тем временем, когда она, собственно, жила, а вовсе не время, когда она еще была свободна, туда-сюда фланировала и занималась всякими веселыми и легкими делами. Так же и ученый — он не так радуется открытию, а более вспоминает муки, которые испытал, когда еще искал. И художник всегда мучается, создавая картину. В любой картине, даже если кажется, что она написана легко, заключено колоссальное страдание.
Вот у нас недавно художники работали. Не будем говорить о их степени церковности, духовности, но было видно, что работа эта — хотя она и оплачивается, и они сами за это взялись — приносит страдание. Они сделать старались, как могли, а может быть, даже лучше, чем могли; не спали ночи, что-то там у них не получалось. И когда они будут вспоминать, как в Алтуфьево храм расписывали, они не вспомнят день получки и как они выпивали на эти деньги или как принесли деньги женам и купили им по шубе, может быть, а будут вспоминать вот эти страдания, потому что в это время они были людьми, в это время они возносились духом, они приобщались к Божественному.
Или мать, которая вкусила материнства (когда один ребенок родился или два, тут еще весь потенциал не может быть растрачен, а когда женщина родит пятого, шестого, она тогда уже входит во вкус), — с любой женщиной поговори, имеющей семь-девять детей, и она скажет: теперь уже легко. Потому что человек понимает: вот это-то и есть жизнь; в страдании он учится самому главному — состраданию и любви.
Через страдание только человек может познать, что такое любовь. И Крест Господень — это есть символ любви, потому что любовь всегда распинаема. Мать распинаема своими детьми, художник — своей картиною, биолог — лабораторией, своими опытами, математик — алгоритмами; он ими мучается. И каждый человек в жизни своей распинается ради того, что он любит. И если мы хотим достичь духовной жизни, то должны распяться — распяться вместе со Христом, сораспяться Ему. Тогда наша жизнь приобретет смысл, потому что страдание введет нас в вечную жизнь, мы достигнем Царствия Небесного, мы познаем, мы его ощутим, мы войдем в него через распятие. Не нытье и поиски земного счастья нужны, а именно голгофа, скорбь и принятие страдания ради Царствия Божия, ради того, чтобы угодить Богу, потому что любовь всегда жертвенна. Любовь — это когда один человек жертвует собою, именно собою, ради того, что он любит. Поэтому, если мы любим Царствие Небесное, любим нашего Бога, мы должны жертвовать собою ради Него, как Он пожертвовал Собою для нас.
Он пришел с небес, из всеблаженного пребывания со Отцом Небесным сошел на землю и страдал и сострадал. Для чего? Чтобы нас спасти. Хотя многие говорят: взял бы стер с лица земли и сделал бы других, хороших. Но говорить так — это такая же глупость, как, когда мама кричит: «Вова, домой, обедать», а он говорит: «Нет, я еще погуляю», — подойти к ней и сказать: «Давай мы сейчас этого Вову убьем, а дадим другого, хорошего, послушного». Какая мать на это пойдет? Каждая скажет: «Зачем мне другой?» Ей нужен ее Вова, вот такой, какой он есть. Хотя она, конечно, и хочет, чтобы он был лучше.
Так же и Бог, Он любит нас таких, какие мы есть. Он же нас создал. Только Он хочет, чтобы мы жили не так, как нам заблагорассудится, а стали бы людьми, человеками, чтобы мы приняли крест свой, который каждому из нас Господь Сам дает. Сколько людей на земле живет — и все страдают, но каждый страдает по-своему, потому что каждому Господь собственный крест дает, чтобы он свой крест нес согласно своему психофизическому составу: своей душе, развитию, образованию, физической силе — согласно всему своему устроению.
Каждому Господь дает его крест, каждому его труд, каждому его обязанности, каждому его жизнь. Поэтому нечего удивляться, что один человек за одно преступление пять лет получил, а другой за такое же преступление — вдруг три года. Мы говорим: вроде, несправедливо. Но так Господь устраивает, потому что кто что может понести, то Господь каждому и дает, и ничего сверх того. Каждому Господь собственную меру страданий отпускает за его собственные грехи для того, чтобы его очистить, чтобы его возвести на духовную высоту. И нам нужно глубоко понять, что все, что в нашей жизни случается скорбного, дано не для того, чтобы мы это отвергли, а для того, чтобы приняли, потому что скорби всегда нам полезны. Только так мы можем стать людьми. И хотя на первый взгляд скорбь нас ужасает, но потом мы поймем (часто многие под старость это понимают, если идут христианским путем), что все, что было в жизни тяжелого, было крайне необходимо.
И Христос прошел тем же путем. Он ни от чего не уклонился, хотя и ужасался. Мы вспоминаем, как в Гефсиманском саду Он молился до кровавого пота и просил: «Отче Мой!.. да минует Меня чаша сия». Но потом сказал: «Не Моя воля, но Твоя да будет». Да, Я, как Человек, всем Своим существом возмущаюсь и не хочу этого страдания, потому что Я его не заслужил, Я на земле не сотворил ни одного греха. Поэтому в антифоне поется: «Людие Мои, что сотворих вам? И что Ми воздасте? За манну желчь, за воду оцет, за еже любити Мя, ко Кресту Мя пригвоздисте». За что? Не за что, а почему. Он для того и пришел, чтобы спасти нас — через Крест. Он первым должен был через Крест взойти на небо. Христос стал новым Адамом, Он первый воскрес из мертвых и дал нам дорогу в Свое Царство. Поэтому каждый, кто последует Его путем, тоже совоскреснет со Христом и будет с Ним вечно пребывать в Царствии Небесном — с Ним, с Этим Человеком, самым лучшим из всех, которые когда-либо ходили по земле. И если мы сердцем примем, познаем, вкусим Его, нам ничего в жизни уже не захочется другого. Мы все принесем в жертву Ему — всю нашу жизнь, «весь живот наш Христу Богу предадим» — так мы молимся. «Тебе, Господи».
Вот это и утверждает сегодняшний день. И этот пост, малый наш подвиг, мы предпринимаем для Него, хотя и трудно поститься, особенно тем, которые только начинают, и вообще воздержание трудно, и часто у нас не получается. Но в этом нет ничего страшного, лишь бы было усердие. У нас еще есть времечко, нас еще ноги носят, у нас еще есть возможность повернуть жизнь ко Христу, исправить ее в том, что мы пока не исправили, подумать над тем, что нам еще нужно докончать, и все время стараться быть в Его глазах угодными. Нам нужно принимать свой крест, принимать ту скорбь, которую Он дает, и не роптать; учиться быть благодарными за все. Нам так много дано! Ведь если бы каждый из нас пошел путем Христовым, мы бы не умерли, а перешли прямо от смерти в жизнь. Никто бы из нас даже никогда не узнал, что такое ад; мы прямо вошли бы в Царствие Небесное. Ведь это удивительное чудо!
Любой человек, родившийся до пришествия Христа, независимо от того, праведник он был или грешник, вступал во ад, в место отторжения от Бога, потому что не знал Христа. Даже людям, которые ожидали Его пришествия, пришлось ждать, пока Он не умер на Кресте для того, чтобы сойти во ад. Его смерть была необходима, чтобы вывести из ада тех, кто ждал Его, кто жил только Им, кто знал, что Искупитель придет. И вот пришел Искупитель. Он нас искупил Кровью Своей. Ведь какое чудо: если любой грешник раскаивается и говорит: «Господи, прими меня, я исправлюсь, я начну другую жизнь», — то Господь забывает его грех; грех перестает быть, если человек от него отвернулся. Куда он девается? Мы ведь его совершили — куда же он исчез? А он взят на Себя Христом.
Если бы Адам не согрешил, он бы жил вечно и никогда не умер. Первый человек и так прожил очень много сотен лет, но он бы не умер и после этих столетий, а дожил до наших дней, если бы не пал. Так и Христос — когда родился, Он был бессмертным. Как же бессмертный и безгрешный смог умереть на Кресте? Он умер потому, что грехи всех людей от Адама и до нас с вами взял на Себя: каждое наше раздражение, каждый ропот, глупость и невосприимчивость — все греховное море всех людей от начала и до конца. Если мы задыхаемся от собственных грехов, мучаемся ими, то каково было Его страдание, когда Он грехи всех людей взял на Себя. Именно поэтому у Него пот падал как капли крови. И конечно, ни один человек на земле не мог бы это вынести — только Бог, только совершенно безгрешный мог все это бремя взвалить Себе на плечи. Как Григорий Богослов сказал: Христос ради нас стал грешником. Поэтому Его и убили на Кресте, что Он наш грех пригвоздил ко Кресту.
И когда мы приходим к Нему, истекающему кровью, и говорим: «Прости нас», — Он прощает. Он имеет эту власть прощать, потому что для этого на землю и пришел. Вот нам дана какая благодать. И если мы этим пренебрегаем, Бог ли виноват в том, что мы не войдем в Царствие Небесное? Нет, не Бог. Это значит, мы сами от Него отвернулись. Значит, нам наша мышиная возня дороже всего на свете. Нам вот это важно: наше собственное «я», наши собственные амбиции, наша собственная личная жизнь, наше мельтешение в течение семидесяти-восьмидесяти лет, пока мы здесь пребываем. Значит, нам совершенно безразлично, что Христос ходил по земле и то, что Он говорил, что Он делал, как Он жил.
А если нет, если для нас это важно, то начнем свою жизнь менять и изменим ее так, как хочет Христос — чтобы Он, глядя на нас, не страдал, а радовался, что мы детки Его послушные, что Он не зря нас создал и не зря каждому из нас обитель уготовал на небесах. Нас хоть и мало, но каждому из нас уготована небесная обитель, и если мы туда не войдем, то будет не Христос виноват, потому что Он все для нас сделал. Вот Он на Кресте перед нами лежит распятый. Что нам еще требуется? Что мы еще хотим? Вот Он, безгрешный, распялся за нас, пролил Свою Кровь для того, чтобы нас этой Кровью напитать, и мы завтра можем этой Крови причаститься для того, чтобы обоготворить свою душу, облагодатить свое тело, соединиться с Богом. Каждый из нас может завтра приступить к Чаше жизни, может смешать свою кровь с Его Кровью, может стать частью Его, может принять в себя часть Его Божественного Тела, соединиться с Ним не только духовно, душевно, но и телесно даже — так, как невозможно вообще никакое другое соединение; принять Его в себя.
Вот Он нам что дает! И если мы остаемся безучастными, то в этом опять совсем не Он виноват, а виноват наш грех, к которому мы пристрастны. Поэтому Крест Господень утверждает победу над грехом. Для этого христианину и заповедано Церковью носить крест на шее — почувствовал его на себе и вспомнил, Чье ты носишь изображение на своей груди. Кто там изображен? Там изображен распятый Христос. И если ты христианин, ты так же должен распинаться этому миру и не искать своего, а искать только исполнения Христовых заповедей. Аминь.
