 |
| Победа.Ru | Протоиерей Владислав Цыпин | 29.03.2005 |
В отличие от Сталина, которому понадобилось 10 дней, чтобы решиться обратиться к народу с речью, Местоблюститель патриар шего престола сразу нашел самые точные и самые нужные слова. Дело в том, что за четверть века до фашистской агрессии, ког да партийные соратники Сталина большевики откровенно готовили во енное поражение России, пастыри Церкви вдохновляли православный русский народ на отпор врагу, который и тогда шел из Герма нии. Патриотизм Церкви традиционен. Вождю коммунистов, кото рые привели Россию к поражению в первой мировой войне, катаст рофе и распаду, а незадолго до Отечественной войны утверждали, что такие понятия, как Родина и патриотизм, буржуазные и фальшивые, теперь нелегко было соединить в своей речи имя воинствующе го атеиста и создателя партии большевиков со святыми именами Александра Невского и Димитрия Донского, хотя в конце концов он сделал это. Не по случайному совпадению, а по сознательному заим ствованию повторены были Сталиным в обращении к соотечественникам некоторые мысли главы Православной Церкви.
В речи на Архиерейском Соборе 1943 г. митрополит Сергий, вспоминая начало воины сказал, что не приходилось задумываться, какую позицию должна занять наша Церковь, потому что «прежде, чем мы успели определить как-нибудь свое положение оно уже о пределилось — фашисты напали на нашу страну, ее опустошали, уво дили в плен наших соотечественников, всячески их там мучили, грабили» (Правда о религии в России. М., 1942, с. 85). 26 июня Местоблюститель патриаршего престола совершил в Богоявленском соборе молебен о победе русского воинства, по оконча нии которого он выразил надежду, что как гроза освежает воздух, так и настоящая военная гроза послужит «к оздоровлению нашей атмосферы духовной"(Там же, с. 87 88). В этих словах выражен и суд о состоянии общества в канун войны, в котором царили всеобщий страх, доносительство, совершались бессудные убийства, и надежда, что война принесет с собой изменения к лучшему для Церкви Христовой.
Во всех еще не разрушенных и не оскверненных православных храмах Русской земли за богослужением с незначительными измене ниями стали читать молитву, которая была составлена в Отечественную войну 1812 г.: «Господи Боже сил, Боже спасения нашего, Боже творяй чудеса Един! Призри в милости и щедротах на смиренныя рабы Твоя и человеколюбно услыши и помилуй нас: се бо врази наша собрашася на ны, во еже погубити нас и раззориги святыни на ша…» (Там же, с. 290). И эта молитва проникала в сердца тех, кто слышал ее, в том числе и сражавшихся воинов. В Краснчю Армию, мобилизованы были главным образом крестьяне, которые, но крайней мере, в старших поколениях, оставались еще верными чадами Православной Церкви. Фронтовая жизнь в ежечасном ожидании смерти, страдания от ран, гибель боевых друзей пробуждали религи озные чувства и мысли и у тех солдат, кто в предвоенные годы под влиянием агрессивной атеистической пропаганды утратил веру.
Первые месяцы войны были временем поражений и разгрома Красной Армии. Весь запад страны был оккупирован немцами. Взя та была мать городов русских, исконная столица Руси — Киев, бло кирована северная столица погибшей Российской империи. Осенью 1941 г. линия фронта приближалась к Москве.
В праздник Покрова Божией Матери митрополит Сергий обратил ся с посланием, адресованным православной пастве московской. В нем он выразил твердую уверенность в конечной победе русского оружия, грозно предостерег малодушных от предательства и, упомянув о пастырях, которые лелеют надежды на изменение положения Церкви к лучшему в случае победы Гитлера, пригрозил им извержением из сана и церковным судом. В заключении послания он благо словлял самоотверженных защитников святой Церкви и Родины.
Это было прощальное обращение митрополита Московского Сергия к столичной пастве перед эвакуацией из Москвы в Симбирск. который переименован был в Ульяновск. Окраина тихого провинциального города стала в годы войны духовным центром России. В Первосвятительских посланиях к пастве, которые митрополит Сергий рассылал из Ульяновска по церквам России, он обличал оккупантов за их злодеяния, за пролитие невинной крови, за осквернение и разорение религиозных и национальных святынь. Предстоятель Русской Церкви призывал жителей областей, захваченных врагом, к мужеству и терпению.
24 ноября митрополит Сергий обратился из Ульяновска вместе с митрополитом Киевским и Галицким Николаем, архиепископами Куйбышевским Андреем, Можайским Сергием и Ульяновским Иоанном (Соколовым) с новым посланием к пастве, в котором развенчал лицемерие нацистской пропаганды: «Гитлеровский молох продолжает вещать миру, будто бы он поднял меч «на защиту религии» и «спасение» якобы поруганной веры. Но всему миру ведомо, что это исчадие ада старается лживой личиной благочестия только прикрывать свои злодеяния. Во всех порабощенных им странах он творит гнусные надругательства над свободой совести, издевается над святынями, бомбами разрушает храмы Божий, бросает в тюрьмы и казнит христианских пастырей, гноит в тюрьмах верующих, восставших против его безумной гордыни, против его замыслов утвердить свою сатанинскую власть над всей землей. Православные, бежавшие из фашистского плена, поведали нам о глумлении фашистов над храмами…» (Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война. М., 1942, с. 8 10)
В пасхальном послании, составленном 2 апреля 1942 года, Перво святитель раскрыл антихристианскую закваску нацистской идеологии: «Праздник Пасхи празднуем мы, а небо над нами все еще покрыто тучами. Но тьма не победит света, хоть бы на время и заслоняла его. Тем более не победить фашистам, возымевшим дерзость вместо Креста Христова признать своим знаменем языческую свастику. Не забудем слов — «Сим победиши». Не свастика, а Крест призван возглавить христианскую нашу культуру, наше христианское «жительство». В фашистской Германии утверждают, что христианство не удалось и для будущего мирового прогресса не годится. Значит, Германия, предназначенная владеть миром будущего, должна забыть Христа и идти новым путем. За эти безумные слова да поразит праведный Судия и Гитлера и всех соумышленников его «(Там же, с. 24 -25).
Слыша эти слова митрополита Сергия многие вспомнили, что не только вожди фашистской Германии утверждали, что «христианство не удалось и для будущего мирового прогресса не годится». И всякому, кто слышал или читал это послание, оглашаемое в православ ных храмах, ясно было, что не фашистская свастика, и не какие-либо иные символыв, но только крест призван «возглавить христианскую нашу культуру».
С патриотическими посланиями к пастве обращались ближайшие сподвижники Местоблюстителя: митрополиты Алексий и Николай. Все страшные дни блокады Митрополит Ленинградский оставался со своей паствой в голодном и холодном городе на Неве. В начале войны в Ленинграде оставалось 5 действующих православ ных церквей: Никольский Морской собор, Князь-Владимирский и Преображенский соборы и две кладбищенские церкви. Храмы города были переполнены молящимися и причастниками. Даже к будние дни подавались горы записок о здравии и о упокоении. Температура в храмах опускалась часто ниже нуля. Певчие пели в пальто, в валенках, от голода едва держались на ногах. Из-за несмолкаемого обстрела, от взрывов бомб окна в храмах нередко бывали выбиты воздушной волной, и по церквам гулял морозный ветер. Митрополит Алексий жил при Никольском соборе и служил в нем каждое воскресенье, часто без диакона.
Своими проповедями и посланиями он вливал в души исстрадавшихся питерцев мужество и надежду. В вербное воскресенье в ленинградских церквях было прочитано его архипастырское обращение, в котором он призвал верующих самоотверженно помогать воинам честной работой в тылу: «Победа достигается силой не одного оружия, а силой всеобщего подъема и могучей веры в победу, упованием на Бога, венчающего торжеством оружие правды, «спасающего» нас «от малодушия и от бури» (Пс. 54, 8). И само воинство наше сильно не одною численностью и мощью оружия, в него переливается и зажигает сердца воинов тот дух единения и воодушевления, которым живет теперь весь русский народ» (Там же, с. 56).
По всей стране в православных храмах проводился сбор средств на нужды обороны, на подарки бойцам, на содержание раненых в госпиталях и сирот в детских домах. 30 декабря 1942 года митрополит Сергий обратился к пастве с призывом собрать средства на сооружение колонны имени Димитрия Донскою. В otb ет на призыв Первоиерарха в Московском Богоявленском соборе ду ховенством и мирянами собрано было более 400 тысяч рублей. Bc я церковная Москва собрала свыше 2 миллионов рублей, в блокадном голодном Ленинграде православные собрали один миллион рублей на нужды армии; в Тобольске один из жертвователей принес 12 тысяч рублей и пожелал остаться неизвестным. Всего на танковую колонну собрано было более 8 миллионов рублей. В Новосибирске православные клирики и миряне отдали 110 тыс на строительство самолетов Сибирской эскадрильи «За Родину». В один ленинградский храм неизвестные богомольцы принесли пакет и положили его у иконы святителя Николая. В пакете оказалось 150 золотых десятирублевых монет царской чеканки. Всего за войну по приходам собрано было более 200 миллионов рублей на нужды фронта. Кроме денег, верующие собирали также теплые вещи для солдат: валенки, рукавицы, телогрейки.
Война стоила нашей Родине гибели 25 миллионов ее сынов и дочерей, среди которых были миллионы православных. Русская Церковь потеряла прекрасные храмы, разрушенные артиллерийскими обстрелами, взорванные бомбами; уцелевшие церкви на освобожденных территориях были опустошены, разграблены; святыни осквернены. Архиепископ Красноярский Лука (Войно-Ясенецкий), совершавший в войну одновременно и архиерейское служение и служение врача-хирурга (он был начальником госпиталя в Красноярске), писал тогда: «Германский народ, более тысячи лет считавшийся христианским народом,… явил всему миру, народам — братьям во Христе и народам нехристианским неслыханно страшное лицо варвара, топчущего ногами Святое Евангелие, вторично распинающего Христа».
Целью войны для Гитлера и его приспешников было расчленение нашей страны и порабощение славянских народов. Поэтому в случае победы Германии Православной Церкви, высшей национальной святыни русского народа, грозило жестокое гонение. Но фашистские идеологи прикрывали свою разбойничью войну именем Бога, называли ее крестовым походом. В пропагандистских целях оккупационные власти выдавали разрешения на открытие церквей. Так, в Киевской епархии в 1942 году было открыто 8 монастырей и 318 храмов, в которых служило 434 священника. Однако в про ведении религиозной политики оккупационные власти исполняли коварное указание Гитлера: «Мы должны избегать, чтобы одна церковь удовлетворяла религиозные нужды больших районов, и каждая деревня должна быть превращена в независимую секту. Если некоторые деревни в результате захотят практиковать черную магию, как это делают негры или индейцы, мы не должны ничего делать, чтобы воспрепятствовать им. Коротко говоря, наша полтика на широких просторах должна заключаться в поощрении любой и каждой формы разъединения и раскола» (цит. по: Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви, М., 1996, с. 510).
В Прибалтике оккупационные власти разрешили митрополиту Сергию (Воскресенскому) сохранить каноническую, но не административную связь с Патриархией, заключавшуюся практически лишь в возношении имени Местоблюстителя за богослужением. Это сделано было, вероятно, из расчета впоследствии, в случае победоносного для Германии окончания войны с большим удобством выселить всех православных из При балтики в глубину России.
В Белоруссии оккупационные власти пытались сколотить автоке фальную Белорусскую Церковь. В самом начале войны, когда Западная Белоруссия была оккупирована немецкими войсками и митропо лит Николай не мог уже осуществлять там церковное управление. Местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий назна чил экзархом Белоруссии епископа Пантелеимона (Рожновского) с возведением его в сан архиепископа. Владыка Пантелеимон в свое время был решительным противником автокефалии православной Церкви в Польше, вследствие чего он почти 20 лет находился за штатом, проживая в Жировицком Успенском монастыре. Во время немецкой оккупации он оставался твердым сторонником сохранения канонической связи с кириархальною Церковью — Московским Патриархатом.
На оккупированной Украине в 1941 г. группа самосвятских свя щенников и поддерживавших их мирян, как и в годы гражданской войны, образовала Церковную раду, которая направила в Варшаву просьбу прислать в Киев епископов. Митрополит Дионисий передал Церковной раде свое благословение. Единомышленная с липковцами рада образовалась и в Ровно, тоже получив благословение из Варшавы. 24 декабря 1941 г. митрополит Дионисий назначил епископа Поликарпа (Сикорского), в прошлом петлюровского чиновника, администратором православной Церкви на Украине. В связи с этим архиепископ Волынский Алексий (Громадеки) обратился с посланием к духовенству Луцкого викариатства, в котором говорилось, что этот акт епископа Поликарпа противоречит церков ным канонам и приведет к церковному разделению на Волыни.
Поликарп получил поддержку со стороны видного украинского политика Степана Скрыпника, который уже в июле 1941 г. был при глашен немецкими властями в качестве советника для подбора из украинской националистической интеллигенции кандидатов на должности в украинской администрации.
Но большая часть украинской паствы занятых областей находилась в юрисдикции автономной Церкви Украины, которая не порывала канонической связи с Патриархией. Глава автономной Церкви митрополит Волынский и Житомирский Алексий (Громадский) 8 мая 1943 года был убит националистами, близкими к Поликарпу Сикорскому. В том же году «самостийниками» и сторонниками Поликарпа Сикорского убит был еще один архиереи автономной Церкви — епископ Владимиро-Волынский Мануил (Тарновский).
Каноническое общение с Патриархией сохранили на оккупированной Украине скончавшийся 1 ноября 1942 года на покое в схиме в Киево-Печерской Лавре схиархиепископ Антоний (князь Абашидзе). Оккупационный режим вначале определенно отдавал предпочтение автокефалистам во главе с Поликарпом (Сикорским). Священников, не желавших подчиняться ему, обвиняли в связях с красной Москвой, чинили им препятствия в совершении богослужений. Генерал-комиссар Днепропетровска приказал даже арестовывать священников, не желавших подчиняться ставленнику Поликарпа местному епископу Геннадию (Шиприкевичу). Когда клирики стали выходить из юрисдикции Поликарпа (Сикорского), генерал-губернатор Кох издал приказ, запрещавший православным священнослужителям менять юрисдикцию.
Но на исходе 1942 г. отношение немецких властей к двум церков ным группировкам на Украине заметно изменилось. Общая стратегическая линия разделять и властвовать на оккупированных землях — оставалась, конечно, неизменной, но прежняя ориентация на поддержку по преимуществу автокефалистов уступила место более благосклонному отношению к Автономной Церкви. Причина перемены была в том, что автокефалисты, тесно связанные с украинским политическим национализмом, постепенно превращались в силу, оппозиционную гитлеровскому режиму. Со временем украинские националисты начали вооруженную партизанскую борьбу одновременно и против оккупантов, и против красных партизан. С украинским на ционалистическим партизанским движением поддерживали контакт автокефальные епископы Мстислав (Скрыпник) и Платон (Артемюк). Им, несомненно, сочувствовал и администратор Поликарп (Сикорский). Автономная же Церковь, объединившая людей искренней и глубокой религиозности, от начала до конца оккупации старалась держаться как можно более аполитично, и немецкие власти со временем стали считать ее более приемлемой для себя.
28 марта 1942 года с посланием к «архипастырям, пастырям и па сомым в областях Украины, пока еще занятых гитлеровскими войсками», обратился митрополит Сергий. В послании говорится: «С переходом западных областей Украины и Белоруссии в состав России епископ Поликарп остался на службе у нас, то есть фактически отказался от польской автокефалии и признал Московскую Патриархию своим законным священноначалием. Если все это сделано епископом Поликарпом неискренно, только для вида, с целью укрыться от церковного суда и от наказания за принадлежность к польской автокефалии, вина епископа Поликарпа усугубляется, а равно и следующее ему наказание, яко солгавшему и обманувшему Церковь Божию» (13 Апостольское правило)…. Особую злостность задуманного предприятия составляет то, что ею исполнители вторгаются на Украину намеренно вслед за немцами; пока те будут неистовствовать над невооруженными людьми и громить хозяйственную и культурную жизнь украинцев, они будут громить вековой церковный строй, насаждая автокефалию. П o 8 правилу святого Григория Неокессариского «изменники христианства, участвовавшие вместе с варварами в ограблении христианских селений, в случае покаяния не принимаются даже в разряд кающихся впредь до особого о них суждения на Соборе… За все вышеизложенное епископ Поликарп по совокупности подлежит… лишению сана и монашества с исключением из духовного звания… По действующим у нас правилам обвиняемый в преступлениях, угрожающих таким наказанием, должен быть в виде предсудебной меры запрещен в священнослужении… О таковом запрещении епископа Поликарпа я и объявляю настоящим своим посланием» (Правда о религии, с. 129 — 135).
В декабре 1942 года, после решительного перелома на фронтах второй мировой войны, митрополит Сергий от лица Русской Православной Церкви обратился к румынским пастырям и православному румынскому народу, втянутому в войну с единоверной Россией, с призывом отречься от пагубного союза с Германией.
Последовательно патриотическая позиция священноначалия Русской Православной Церкви в дни войны не осталась без ответа со стороны советских властей. Грозная опасность, нависшая над самим существованием нашего государства, необходимость всенародного единения для победы над врагом, патриотическая позиция Русской Церкви побудили Советское правительство к изменению религиозной политики. В 1942 г. наблюдались явные признаки смяг чения антицерковной политики правительства; правда, это были ско рее демонстративные жесты, чем реальные шаги навстречу много миллионному верующему народу, проливавшему кровь за спасение Отечества, а значит, так уж получалось, и за сохранение советской власти. 7 ноября 1942 г. газеты опубликовали юбилейное приветст вие И. В. Сталину в связи с 25-летием Октябрьской революции o т Католикоса-Патриарха всей Грузии Каллистрата (Цинцадзе), Местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия, от ми трополита Киевского Николая и от Александра Введенского, имено вавшего себя первоиерархом. Как писал современник, с удивлением прочитавший эти телеграммы: «Неожиданным было не то, что цер ковные деятели выражают чувства преданности и патриотизма это с 20-х гг. было привычно, новым было то, что в ответ на эти верноподданнические заведения не отвечают плевками и насмешками, а печатают на первой странице» (Краснов-Левитин, Рук Твоих жар, Тель-Авив, 1979, т. 1, с. 66). В ноябре 1942 г. митрополит Киевский Николай (Ярушевич) был назначен членом Чрезвычайной Государственной комиссии по расследованию немецко-фашистских злодеяний. Его работа в комиссии требовала частых выездов в прифронтовую полосу, посещения территорий, оставлен ных немцами при отступлении; он исследовал разрушенные в холе военных действий храмы, беседовал с людьми, пострадавшими при немецкой оккупации. Но важнее для Церкви была появившаяся то гда возможность открыть несколько новых приходов и возобновить богослужение в заброшенных, запущенных, никак не использовав шихся храмах. Некоторые из оставшихся в живых священ нослужителей были освобождены из лагерей и смогли возобновить служение в храмах. Возобновились архиерейские хиротонии.
В советской печати практически прекратилась антирелигиозная полемика. Журналы, издаваемые «Союзом воинствующих безбожников», перестали выходить за недостатком бумаги, и даже сам Союз прекратил свое существование без его официального роспуска. Были закрыты и некоторые провинциальные антирелигиозные музеи. Смягчение антирелигиозной политики вла стей явилось также следствием серьезной метаморфозы, которую претерпела советская идеология уже в середине 30-х гг. После того как надежды на мировую революцию рассеялись как дым, произош ли причудливые изменения в идеологии большевистской партии. Остатки революционного интернационализма и естественную любовь к родине, хотя и утратившей национально русские и имперские черты, коммунистические идеологи соединили в новом понятиии «советский патриотизм»: из истории страны извлекли примеры, достойные подражания: портреты Суворова и Кутузова, которых историк-марксист 20-х гг. М. Н. Покровский клеймил как империали стов, шовинистов, душителей свободы, оказались в кабинете Сталина. Имена святых князей Александра Невского и Димитрия Донского упоминались в положительном контексте и даже о Крещении Руси в учебниках истории стали писать как о событии относительно прогрессивном. Таким образом, советская идеология в борьбе за выживание обнаружила свою приспосабливаемость к обстоятельствам, а в годы войны оказалась достаточно гибкой и даже с либеральным оттенком в отношении Церкви.
Была еще одна, дипломатическая, подоплека изменений правительственного курса в отношении религиозных общин в стране. Пла ны президента США Ф. Рузвельта объявить войну Германии, широ ко обсуждавшиеся в Америке, встретили возражение со стороны американского Совета церквей Христа, который на своей конферен ции вынес резолюцию о том, что участие США в войне на стороне Советского Союза недопустимо уже потому, что Советский Союз — это безбожное государство. После этого Рузвельт поручил послу США в Москве собрать и представить материал, который бы пока зывал, что положение религиозных общин в СССР соответствуем де мократическим стандартам. Нормализация отношений между госу дарством и Церковью должна была также побудить патриотически настроенную эмиграцию к примирению с советским режимом. Улучшение положения Церкви облегчало и пропагандистские задачи советского руководства среди православных балканских народов в то время, когда Румыния воевала с Советским Союзом, оккупиро вав Бессарабию, Приднестровье и значительную часть Украины, включая Одессу, а Болгария, не объявляя войну Советскому Союзу, была союзницей Германии в борьбе против единоверных соседей — Греции и Югославии.
31 августа 1943 года Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Сергий получил разрешение на возвращение из Ульяновска в Москву, от которой к тому времени фронт откатился далеко на Запад. Затем телефонным звонком из Кремля митрополиты Сергий, Алексий и Николай были совершенно неожиданно для них приглашены в Кремль для встречи с Председателем Совнаркома И. В. Сталиным. Состоялась беседа, в которой принял участие и заместитель Главы Правительства В.М.Молотов, а также Состоялась беседа, в которой принял участие и заместитель Главы Правительства В.М.Молотов, а также начальник 4 отдела III управления НКВД по борьбе с церковно-сектантской контрре волюцией полковник Г. Г. Карпов.
На этой знаменитой встрече достигнута было договоренность о том, что власть разрешит созвать Архиереский Собор для избрания Патриарха. Архиерейский Собор состоялся 4 дня спустя после беседы в Кремле — 8 сентября 1943 года В деяниях Собора, проходившего в здании Патриархии, участвовало 19 архиереев. На Собор многих архиереев доставляли на военных самолетах. Почти все они были исповедниками, прошедшими через тюрьмы, лагеря и ссылки. Архи епископ Сарапульский Иоанн (Братолюбов) и епископ Молотовский Алек сандр (Толстопятов) были освобождены незадолго до Собора.
Митрополит Сергий выступил на Соборе с докладом о патриотическом служении Церкви в Великую Отечественную войну. Первоочередным делом Собора было избрание Патриарха. По предложению митрополита Ленинградского Алексия Святейшим Патриархом был избран митрополит Сергий. Собор вынес также постановление с осуждением коллаборационистов: «Всякий виновный в измене общецерковному делу и перешедший на сторону фашизма, как противник Креста Господня, да числится отлученным, а епископ или клирик — лишенным сана» (ЖМП, 1943, 1, с. 16).
14 мая 1944 года Патриарх Сергий совершил в Ризоположенском храме хиротонию во епископа Можайского архимандрита Макария (Даева). Вечером он обсуждал с управляющим делами Патриархии протоиереем Н.Ф.Колчицким вопросы, связанные с предстоящим заседанием Синода. Святейший проснулся 15 мая в 6 часов. Но когда в 6 часов 50 минут его келейник архимандрит Иоанн (Разумов), впоследствии митрополит, вошел в спальню, он застал Святейшего бездыханным. Врач определил смерть от кровоизлияния в мозг. В день кончины Патриарха Сергия было вскрыто его завещание, составленное в начале Великой Отечественной войны. В согласии с волей почившего Первосвятителя Священный Синод утвердил Местоблюстителем Патриаршего Престола митрополит Ленинградского Алексия.
Продолжалась Великая Отечественная война, и в своем первом послании к пастве Патриарший Местоблюститель митрополит Алексий призвал верующих усилить молитвы о победе: «Мы переживаем время, когда Господь дарует нам утешение видеть близость победы нашего оружия над врагом. Усилим, братие, нашу молитву о небесной помощи нашему воинству; усилим нашу, хотя малую, как капля в море, но если она дается от искреннего сердца, -действенную помощь на нужды военные» (ЖМП, 1944, 7, с. 4). По призыву Местоблюстителя в епархиях и приходах Русской Церкви начат был сбор пожертвований в фонд помощи детям и семьям воинов.
Созванный для избрания нового Первосвятителя Поместный Собор открылся 31 января 1945 года в храме Воскресения в Сокольниках. Важнейшим деянием второго заседания Собора явилось избрание Патриарха. Митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий единогласно был избран Патриархом Московским и всея Руси. В обращении к христианам всего мира Поместный Собор призвал к единству в достижении победы над фашизмом. Война еще продолжается, но «исход войны уже решен, и никто и ничто изменить его не может». Всем стало ясно, «чьи молитвы, подобно Авелевой жертве, вознеслись ко Господу, и чьи кощунственные призывы стелются по земле, как дым от костра братоубийцы Каина…Православная Русская Церковь, Церковь великой страны, принявшей основной удар кровавого фашизма и в схватке с ним нанесшей ему смертельную рану… обращается к вам, братья христиане, чтобы вместе с нами напрягли свои усилия к завершению священной борьбы».
10 апреля 1945 года состоялась встреча Патриарха Алексия I. которого сопровождали митрополит Крутицкий Николай и протопресвитер Николай Колчицкий, со И.В.Сталиным. На встрече обсуждались вопросы, связанные с патриотической деятельностью Церкви на завершающем этапе Великой Отечественной войны, расширением сети духовно-учебных заведений и церковно- издательской деятельностью.
9 мая, получив первое известие о капитуляции Германии, Патриарх Алексий обратился к пастве со словами радости о победе русского оружия: «Мы уверенно и терпеливо ждали этого радостного дня Господня, дня, в который изрек Господь праведный суд Свой над злейшими врагами человечества, и православная Русь после беспримерных бранных подвигов… ныне предстоит Господу сил в молитве, благодарно взывая к самому источнику побед и мира за Его небесную помощь в годину брани, за радость победы и за дарование мира всему миру» (ЖМП, 1945, 5, с. 10 — 11).
