 |
| Красная звезда | Тарас Рудык | 04.03.2005 |
Иногда Андрей (его фамилию по понятным причинам называть не стану. — Т.Р.) думает, что он привык к войне, как привыкают к нелепым выходкам капризной женщины или плохой погоде. Только разве можно привыкнуть к опасности? Как он сам это объясняет?
— Страха в буквальном смысле нет, есть чувство самосохранения, — говорит спецназовец. — Обостряются зрение и слух, пробуждается интуиция. Не будешь думать, не будешь внимательным — погубишь тех, кто с тобой, и сам погибнешь. В экстремальной ситуации важно быстро оценить обстановку и принять верное решение.
Мой собеседник производит впечатление человека, очень уверенного в себе. Он выше среднего роста, с черной ершистой шевелюрой и спокойными глазами. У него мощные плечи, широкие ладони, очень крепкое рукопожатие.
— Где мы ходили? — переспрашивает майор. — Да везде, — его указательный палец касается обозначенных на схеме населенных пунктов: Грозный, Шали, Итум-Кале, Шатой, Урус-Мартан, Аргун, Серноводск, Ведено…
Боевые награды Андрея — орден Мужества, медали «За заслуги перед Отечеством» I степени и «За воинскую доблесть» I степени. За две чеченские кампании он участвовал во многих операциях и заданиях по ликвидации бандформирований. Но это задание особо запало в память, хотя с тех пор прошло почти пять лет. В подробностях перед глазами всплывают трагические события февраля 2000 года в Аргунском ущелье вблизи населенного пункта Шатой.
Военный спутник выдал в штаб «картинку»: на высоте Ломомаисти отряд боевиков — около 40 человек. Данные подтвердил ночной вертолет-разведчик. Группа спецназа Андрея и группа десантников получили задачу: обеспечить продвижение двух рот ВДВ для захвата высоты и уничтожения бандитов.
Спецназовцы скрытно продвигались к логову бандитов. Две роты десантников шли параллельно хребтами. Группа Андрея располагалась впереди одной из рот. Это было невероятно трудно — под огнем бандитов карабкаться на проклятую гору. Да и десантники постоянно стреляли поверх голов спецназовцев. С группой Андрея шел авианаводчик: самолеты с ревом проносились над головами и наносили удары.
Трое суток понадобилось, чтобы взять Ломомаисти. Оказалось, это был оборудованный под облаками укрепрайон.
— Все участки местности простреливались, — вспоминает Андрей. — Мы увидели окопы и блиндажи, приваренную к станине пушку БМП, ее передвигали по рельсам, и таким образом у орудия имелось несколько удобных позиций для ведения огня. Боевики оставили после себя много оружия, в том числе самодельные минометы и гранатометы, боеприпасы, медикаменты, различные документы. Те немногие, кто уцелел из банды, спустились ночью с высоты и ушли в ближайшее селение. Уже тогда, в начале 2000-го, многие из нас поняли, что воевать придется не с пастухами, а с хорошо подготовленными в военном отношении боевиками. Мне достаточно было бегло взглянуть на систему окопов, траншей на Ломомаисти, чтобы понять, насколько мобильным являлся отряд. Все укрытия были сделаны в соответствии с требованиями военно-инженерного дела.
У спецназовцев легкое ранение получил лишь радист, остальные бойцы остались невредимыми. В этом заслуга прежде всего командира их группы Андрея. Здесь, в Сибири, и в ходе горно-стрелковых тренировок, и боевых слаживаний в чеченских горах он готовил к войне каждого своего солдата и сержанта, научив двум главным премудростям — выжить и победить. Кто первым взобрался на Ломомаисти? Спецназ!
У Андрея четыре родных брата. Представьте, как это здорово: собрались за родительским столом пять братьев, самому младшему пятнадцать, самому старшему чуть больше тридцати. Все как на подбор: спины, бугристые от мышц, узловатые кулаки, в глазах — смех. Пять братьев — силища. Каждый из них по-своему устроил свою судьбу, кто-то еще устраивает, как самый меньший, — учится в техническом колледже, осваивает рабочую специальность.
Андрей, выпускник Омского высшего общевойскового командного училища 1996 года, еще курсантом мечтал о службе в ВДВ. Что же не пошел в Рязанское воздушно-десантное? Попробуй туда поступи. Андрей не хотел рисковать, решил, что в самые крутые войска можно попасть и после окончания общевойскового вуза. Было бы стремление. Так и получилось. После ОВОКУ его распределили в одну из бригад ВДВ, не так давно передислоцированную в Сибирь из Приднестровья. Но вскоре на волне сокращения Вооруженных Сил это соединение, кстати, с очень богатыми боевыми традициями, расформировали. Те из офицеров и прапорщиков, у кого имелась выслуга, а значит, право на получение пенсии, увольнялись из армии по сокращению штатов. А таким молодым, как Андрей, лейтенантам, капитанам предлагали служить в других родах войск. Андрей не хотел менять тельняшку и голубой берет на черный танковый комбинезон. Он поехал в одну из сибирских частей специального назначения. Пришел на прием к ее командиру и сказал без лишних предисловий: «Хочу у вас служить». Тому командиру, полковнику Леониду Полякову, понравилась такая прямота в разговоре, он улыбнулся в ответ лейтенанту: «Я не против, только у нас долго не выдерживают, через полгода-год уходят». «Я надолго», — пообещал молодой офицер-десантник.
Действительно, получилось надолго. После полковника Полякова бригадой командует уже третий командир, а Андрей так и служит. Правда, начинал он здесь командиром группы специального назначения, лейтенантом, а сегодня майор, и под его началом лучшая рота.
Полковник Поляков не зря говорил, что в этой части долго не выдерживают. Потому что начиная с 1999 года и по сегодняшний день подразделения бригады постоянно сменяют друг друга на Северном Кавказе. Люди, как говорят, на нервах, в таком же состоянии жены и рано взрослеющие дети офицеров и прапорщиков. В военном городке знают, что такое неведение, беда.
— Первое время было очень трудно, — вспоминает Андрей. — Так получалось, что мои подчиненные именно зимой постоянно меняли в Чечне подразделения — спецназ из других регионов страны. Высокогорье, суровый климат, все время на ногах. Пройти за день в тех условиях два-три десятка километров — очень тяжело.
Приходилось не просто отшагать 20 — 30 км, но и выполнять при этом задачи командования объединенной группировки. Спецназовцы не гуляли и сейчас не гуляют по горам, как туристы или геологи, собирающие минералы. Поступающие задачи разные и каждый раз требуют от групп специального назначения высокой маневренности, мобильности, отличной боевой выучки. Конечно, эти люди должны работать скрытно, но в боевых условиях не всегда получается оставаться незамеченными. И потом, там это еще вопрос: кто охотник, а кто добыча? Охотник тот, кто лучше обучен. И хотя в последнее время боевики не идут на открытые противоборства, нет масштабных военных действий, но боестолкновения продолжаются, не прекращаются диверсионные действия с минированием дорог, административных и жилых зданий.
По данным разведгрупп спецназа выявляются районы базирования банд, их схроны с оружием и боеприпасами, отслеживаются перемещения групп боевиков, устанавливаются их задачи. В период активных боевых действий такие разведданные позволяли авиации и артиллерии работать нацеленно, после чего мотострелковые, танковые и другие части продвигались без значительного сопротивления противника и людских потерь.
Андрей дорожит службой в отдельной бригаде специального назначения. Здесь он в своей стихии, рядом немало таких же опытных, проверенных войной офицеров и прапорщиков. Эти люди знают, что могут положиться друг на друга и в смертельном бою, и в безобидных мирных условиях. Несмотря на то, что бригада молодая, в прошлом году она отметила 20-летие своего образования, в ее военной биографии немало героических страниц. Вот лишь некоторые из них.
Сибиряки-спецназовцы в составе сводного отряда принимали активное участие во всех штурмах Грозного, обеспечивали личную охрану командующих Объединенной группировки российских войск на Северном Кавказе. При этом сослуживцы Андрея первыми вошли в Грозный в декабре 1994 г. и последними вышли оттуда в октябре 1996 г.
В июне 2000 года отряд под командованием майора Евгения Меркушина преградил путь банде Хаттаба в количестве 400 человек, которая хотела захватить г. Гудермес. Находясь в полном окружении трое суток, спецназовцы вели бой и победили.
Горькие, невосполнимые потери — за время проведения двух антитеррористических операций в соединении погибли 45 военнослужащих.
Шестеро спецназовцев удостоены звания Герой Российской Федерации: подполковник Евгений Конопелькин, майор Дмитрий Сафин, рядовой Иван Ануреев, капитан Игорь Лелюх (посмертно), лейтенант Дмитрий Ерофеев (посмертно), прапорщик Олег Куянов (посмертно). Капитан Игорь Лелюх и лейтенант Дмитрий Ерофеев навечно зачислены в списки бригады.
За мужество и героизм при выполнении специальных задач около 3 тысяч военнослужащих соединения награждены государственными наградами.
По итогам боевой подготовки в 1996 г. среди частей специального назначения округа воинский коллектив награжден вымпелом «Лучшая бригада СибВО», а в 1999 г. — переходящим Красным Знаменем военного совета округа, по итогам летнего и зимнего периода обучения 2002 г. — переходящим вымпелом военного совета СибВО.
В 2004 г. бригада признана лучшим соединением специального назначения Сибирского военного округа.
В бригаде немало офицеров и прапорщиков, не имеющих собственного жилья, и зарплату их нормальной не назовешь. Во всяком случае она несоизмерима с теми усилиями, которые эти люди прилагают в службе. Например, офицер спецназа получает восемь тысяч. Четыре из них он платит за двухкомнатную квартиру, которую снимает. Итого остается четыре тысячи. Можно ли на эти деньги прокормить семью, одеть детей? Вечерами приходится садиться за руль старого «Жигуленка» и ехать «таксовать». Офицеры и прапорщики с боевыми наградами рады любой возможности заработать какие-то деньги на стороне в качестве грузчиков или охранников…
В прошлом году Андрей провел в Чечне 7 месяцев. Приехал и удивился, как подросли за это время его дети — девятилетний Илья и Юля, которой сегодня год и семь месяцев. Опаленный боями спецназовец смотрит на них, на свою жену Олю и понимает, что в привычных командировках на Северном Кавказе он не имеет права ошибаться.
