 |
| Русский журнал | Владимир Букарский | 11.02.2005 |
Между тем, чтобы судить о роли Петра более-менее объективно, необходимо вспомнить, в каком состоянии досталось царю Петру Алексеевичу Московское Царство. Прошло меньше века после избавления от тяжелейшей Смуты. Дед и отец Петра немало сделали для избавления от разрухи, для начала интеграции пространства на востоке и юге, для возвращения потерянных русских земель на западе континента. И все-таки Московия территориально оставалась зажата в глубине материка, не располагала выходом к морям и портам. Единственным русским портом, через который шла вся торговля государства, был замерзающий порт Архангельск, больше половины года не функционировавший из-за погодных условий. Выход к Азовскому и Черному морям был перегорожен турками по реке Дон у Азова…
Обратите внимание, Московская Русь к концу XVII века пребывала именно в тех границах и условиях, в которые ее сейчас с маниакальным упорством пытаются воссоздать Збигнев Бжезинский, Пол Вульфовиц, Дэвид Маккейн и прочие идеологи «сдерживания России». За 400 лет в этом отношении ничего не изменилось.
…Добавим к этому отсутствие регулярной организованной армии, которая, несмотря на все старания первых Романовых большей частью состояла из плохо вооруженных и необученных стрелецких и конных полков. Собственный флот отсутствовал, торговля через замерзающий зимой Архангельск велась на иностранных судах. Заводов и фабрик было ничтожное количество, и те принадлежали иностранцам. Совершенно неразвиты были уральские месторождения. В это же время европейские страны располагали регулярными и прекрасно вооруженными армиями, целыми флотами военных и торговых судов, устроенными незамерзающими гаванями, имели все условия для ведения выгодной морской торговли, а, следовательно, для интенсивного развития промышленного производства.
Даже такие непримиримые ненавистники петровской «европеизации» как Н. Данилевский и Н. Трубецкой, не в силах отрицать того, что Россия для отражения агрессии извне нуждалась в заимствовании европейской военной и промышленной техники.
«Как ни тяжелы были для современников его рекрутские наборы (которыми он не только пополнял свои войска, но строил города и заселял страны), введенная им безжалостная финансовая система, монополии, усиление крепостного права, одним словом, запряжение всего народа в государственное тягло, — всем этим заслужил он себе имя Великого — имя основателя русского государственного величия» (Н.Данилевский «Россия и Европа»).
«Рано или поздно надо было вступить на путь заимствования европейской техники, приняв при этом столь же решительные меры к тому, чтобы одновременно не заразиться европейским духом. Выполнение задачи заимствования европейской техники взял на себя Петр I» (Н.Трубецкой «Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока»)
Без военной техники Россию били на протяжении всех предшествующих веков ее соседи: поляки, шведы, турки, крымские татары. Петру предстояло разорвать этот «санитарный кордон» вокруг Москвы. Как он справился с этой задачей?
Блестяще! Когда необходимо было в течение нескольких месяцев построить большие корабли, вооруженные пушками, которые смогли бы выдержать открытый бой с сильным турецким флотом у Азова, молодой Петр сам без устали работал топором на верфи в Воронеже. Во время осады города Петр собственными руками наводил пушки и метал бомбы в осажденный город, вел подкопы и рыл траншеи. Осада Азова была быстрой и успешной — и еще к началу 18-го века Россия обрела выход в южные моря.
Когда необходимо было прорывать санитарный кордон на Западе, «европеизатор» Петр заключил мир с азиатской Турцией и объявил войну одной из крупнейших европейских держав — Швеции. Даже потерпев неудачу под Нарвой, Петр не пал духом. Уже через три года были взяты Нотебург и Ниеншанц, а затем на Неве силами преображенских и семеновских «потешников» была одержана первая победа над могущественными шведами на воде. Тотчас же здесь, на отвоеванной древней русской земле, среди северных болот и лесов, стали строиться дома и судоверфи, из которых и вырос блистательный Санкт-Петербург — первое земное воплощение многовековой мечты о русском Третьем Риме.
В руках России были все города Финского и Рижского заливов — Выборг, Рига, Ревель (ныне Таллин) и Нарва. Русские военные корабли уже плавали по Балтийскому морю. В 1714 году под Гангутом весь шведский военный флот (28 больших судов с сильной артиллерией — около 800 пушек) был полностью уничтожен. Россия впервые за всю свою историю стала господствовать на Балтике.
День 30 августа 1721 года можно назвать черным днем для Рюйтеля и Вике-Файрберга: в этот день был заключен Ништадтский мир, по которому к России отошла территория Эстляндии и Лифляндии. Тогда же на карте мира возникла держава, имя которой произносится Бжезинским, Квасьневским, Ландсбергисом, и той же Вике-Файрберга с такой ненавистью — Российская Империя.
За четверть века азиатское, зажатое в материке и оторванное от морей царство превратилось в могущественную евроазиатскую державу. С расширенной территорией на западе, востоке и юге. С северо-западной границей, совпадающей с границей СССР 1945 года. С сильной, превосходно вооруженной, передовой и регулярной армией. С флотом. С господством в Балтийском море. С металлургическими и горными заводами на Онежском озере и на Урале. С модернизированным Тульским и новопостроенным Сестрорецким оружейными заводами. С корабельными рощами. С Вышневолоцким и Ладожским каналами, открывшим торговый путь из Балтики в Каспий. С Петровским портом на берегу Каспийского моря. С навигационной, инженерной, артиллерийской и медицинской школами. С Морской академией. С Академией наук. С духовными семинариями, готовившими образованных священнослужителей. Со Святейшим Синодом, несшим духовное просвещение языческим племенам Сибири.
Существует устойчивый миф о презрении Петра ко всему «истинно русскому» как к варварству, а к русским людям как к «полудиким дуракам». Между тем, как-то упускается из виду тот факт, что Петр Великий никогда не назначал иностранцев на высшие места во властной иерархии. Во главе государственного аппарата были поставлены русские люди: Меньшиков, Апраксин, Шереметев и др. Николай Трубецкой может сколько угодно говорить о них как об «отъявленных мошенниках и проходимцах», утверждать, что «действительно достойные русские люди не могли примкнуть к Петру». Независимо от этой и ей подобной бессодержательной критики, плеяда русских государственных деятель петровской эпохи уже завоевала свое место в русской истории истовым и самоотверженным служением Царю и России, героизмом на полях сражений, блестящими победами. Привлечение иностранцев на русскую службу имело вынужденный и ограниченный характер. Они привлекались в первую очередь как «спецы». Засилье иностранцев во власти — это уже! из поспетровского времени.
Вызывают серьезные и обоснованные сомнения и рассуждения о «попрании Петром религиозно-нравственных устоев России». Петр Великий, обученный в детстве грамоте по богослужебным книгах, был глубоко верующим, православным человеком. Тех дворян, которые переходили в лютеранство или католичество, Петр до полусмерти избивал палкой. В строящемся Петербурге прежде всего другого строились православные храмы: начиная от первой в городе Свято-Троицкой церкви до храма Преподобного Сампсона Странноприимца (в день памяти которого была одержана Полтавская победа), собора Преподобного Исаакия Далматинского (в день памяти которого родился Петр), Петропавловского Собора в крепости, и наконец Александро-Невской Лавры, куда еще при жизни Петра были перенесены мощи благословенного русского князя.
Показательно, что такой «вульгарной петрофобии» был чужд, наверное, самый глубокий мыслитель-славянофил — Константин Леонтьев. Формулируя концепцию Цветущей Сложности в своей книге «Византизм и славянство», Леонтьев утверждал, что Россия в XV веке, в отличие от Европы, еще не вступила в период многообразного гармоничного творчества, называемого обычно Возрождением. Для России этот период, по мнению Константина Леонтьева, пришелся на времена Петра Великого. Более того, история Россия со времен Петра и вплоть до конца XIX-го века была драматичнее, поэтичнее и богаче многосложностью своих явлений, чем период Возрождения в странах Европы.
Деспотизм Петра носил прогрессивный, аристократический, благотворный характер. В отличие от самодержавия его современника Людовика XIV, уравнявшего, эгалитализировавшего Францию, Петр Россию расслоил, чем обеспечил будущий расцвет русской аристократии, подготовил блистательную эпоху Екатерины Великой, «Золотой Век русского дворянства». «Табель о рангах» Петра, как и позднее «Жалованная грамота дворянству» Екатерины, по мнению Леонтьева, охватили всю жизнь огромного государства железной сетью систематической дисциплины, которая, приучая одних к власти, а других к повиновению, способствовала развитию во всех слоях и подразделениях общества характеров сильных, страстных и цельных, тонких и мужественно-грубых. Без Петра Великого Русь не знала бы ни Суворова, ни Кутузова, Пушкина, ни Тютчева, ни Чайковского, ни Сурикова, ни Серафима Саровского, ни Оптинских старцев, ни Иоанна Кронштадтского.
Но все живое, органическое на Земле рано или поздно ветшает, умирает… Свое произведение «Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения» Леонтьев заканчивает пророческими словами: «Конец Петровской Руси близок… И слава Богу. Ей надо воздвигнуть рукотворный памятник и еще скорее отойти от него, отрясая романо-германский прах с наших азиатских подошв!»
Петровская Россия умерла в 1917 году… Но лишь затем, чтобы уступить место новой, Советской России, которой в сталинские годы суждено будет стать одной из двух величайших сверхдержав планеты. Отнюдь не случайно Петр Великий — царь, при котором был установлен абсолютизм, ужесточено крепостное право, введена рекрутчина, ломались крестьянские избы на постройку кораблей, а «работные люди» со всей Руси сгонялись к невским болотам на строительство новой столицы — был единственным русским императором, которому большевистское правительство сохранило все его памятники.
Если разобраться, все основные свершения сталинской эпохи — суть продолжение петровской государственной стратегии. Сталинская индустриализация — это продолжение петровской индустриализации. Магнитка, Днепрогэс, Беломорканал — это повторение петровского строительства Вышневолоцкого и Ладожского каналов. Репрессии, подавление заговоров и чистки государственного аппарата — это воспроизводство петровских чисток и подавлений дворцовых бунтов в Петровскую эпоху… Наконец, северо-западная граница СССР 1945 года по Ялтинскому договору — это воспроизводство границы Российской Империи по Ништадтскому договору 1721 года.
От императора Петра потомкам досталась великая, мощная и модернизированная Держава. Такую же страну — с расширенными границами, с восстановленной в рекордно короткие послевоенные сроки промышленностью, с контролем над половиной Европы и с ядерной бомбой — оставил потомкам и генералиссимус Сталин. И так же, как было разбазарено недостойными потомками наследие Петра Великого — точно так же было разбазарено и промотано наследие, оставленное нам Сталиным.
