 |
| Доброволец (Севастополь) | Екатерина Руденко-Миних | 28.01.2005 |
Идея покинуть Совдепию на лучшем парусно-моторном судне на Черном море возникла у лидера организации В.К. Безрукова еще в 1924 году. К захвату парохода готовилась группа из 8 человек. Подпольщики планировали также вывезти с собой П.Д. Добровольскую с дочерью, которую большевики не выпускали во Францию к мужу, морскому офицеру.
Риск был велик. Накануне группа офицеров захватила парусник, следовавший из Новороссийска в Батум, желая бежать в Турцию. Неумение ориентироваться в море погубило их — капитан привел судно в Батум, где офицеры были расстреляны чекистами после невероятных пыток.
В феврале 1925 года член «Союза» Георгий Де-Тиллот взорвал пороховой погреб на одной из береговых батарей Севастополя, и подпольщики вскоре обнаружили за собой слежку ГПУ.
2 мая 1925 года Безруков направил одному из своих зарубежных знакомых шифрованную телеграмму, обозначавшую начало операции. Трое подпольщиков, за которыми велась слежка, выехали в Евпаторию. Остальные приобрели билеты в Севастополе. Каждый из членов организации имел при себе револьвер с несколькими патронами.
12 мая «Утришъ» покинул Южную бухту и направился в Евпаторию. Бывшее китобойное судно новейшей конструкции было оборудовано превосходным дизельным двигателем. Большевики реквизировали его у хозяев и поставили на грузопассажирскую линию Севастополь-Одесса.
В Евпатории на борт поднялись Безруков, де-Тиллот и еще один подпольщик. Группа была в сборе.
Участникам «боевого Союза» могли противостоять 15 членов экипажа, из которых 4 оказались коммунистами и 2 комсомольцами. Предполагалось, что 12 пассажиров займут нейтралитет.
На судне некоторые подпольщики переоделись в форму советских военных летчиков.
Команда ничего не подозревала. Капитан, «истинный „морской волк“ и джентльмен», по воспоминаниям Безрукова, даже предоставил Добровольской с дочерью свободную каюту.
Когда «Утришъ» достиг поворота на Ак-Мечеть, подпольщики начали действовать. Вооруженный «стейером» де-Тиллот с помощником вошли в капитанскую каюту.
— Сообщаю Вам, что мы, группа врангелевцев, меняем курс и идем к болгарским берегам!
Растерянный капитан подчинился и сообщил, что на борту парохода не имеется оружия.
Под дулами пистолетов капитан с помощником проложили курс на Варну. Моториста, состоявшего в партии большевиков, предупредили, что в случае порчи двигателя, он будет расстрелян. Безруков с подпольщиком К. захватили капитанский мостик, арестовав профуполномоченного и второго помощника капитана. С флагштока парохода полетел в море красный флаг.
Всех членов экипажа, не нужных для управления судном, заперли в трюме. Все они были крайне перепуганы, особенно кок, умолявший пощадить его ради жены и детей. Одному из членов «боевого Союза» пришлось успокаивать его, убеждая, что никто не пострадает, так как судно захватили «не бандиты, а солдаты Русской армии». «Животный страх» выражался и на лицах матросов-коммунистов, ожидавших расстрела.
Пассажиры отнеслись к произошедшему спокойнее. Безруков вспоминал забавный диалог со старушкой-пассажиркой, удивившейся, что «билы не вси утекли», а затем расстроившейся, что к утру она не попадет в Хорлы к невестке.
На случай возврата судна в руки красных, подпольщики заперли Добровольскую с дочерью в трюм вместе с пассажирами, притворившись, что не знают ее. Их спутница также хорошо выполнила свою роль, заверив пассажиров и команду, что судно захватили «двадцать человек, и у каждого по два револьвера» и сопротивляться им бесполезно.
Овладевший собой капитан посоветовал членам группы вести судно в румынский порт Констанцу, мотивируя это недостаточным количеством топлива. Подпольщики отказались, зная, что румыны часто выдавали большевикам бежавших из России эмигрантов.
— Господа, — обратился де-Тиллот к капитану и его помощникам, — считаю своим долгом предупредить вас, что если вам дорога жизнь — не пытайтесь перехитрить нас, точнее не пробуйте пойти вместо Варны в другое место…
Ночь прошла спокойно. Под надзором вооруженных подпольщиков моряки беспрекословно выполняли приказания, меняя вахту у штурвала и в машинном отделении каждые два часа.
Когда один из матросов обратился к де-Тиллоту «гражданин», другой тут же поправил его «не гражданин, а господин, или Ваше Высокоблагородие!»
Наступил рассвет. Подпольщики напряженно всматривались в горизонт, ожидая увидеть погоню. Один из них, которого коллеги дружески называли «Джон» за пристрастие ко всему английскому, извлек из трюма перепуганного кока и отвел на камбуз. Вооруженный финским ножом подпольщик привел его в еще больший ужас и бедняга «носился как вихрь, доведя скорость своих движений до нечеловеческих пределов».
К вечеру начался шторм. Многие подпольщики укачались и еле держались на ногах.
— Если мы укачаемся, то матросы заберут нас голыми руками, — предупредил Безруков.
— Что касается меня, то я буду стрелять и лежа, — ответил де-Тиллот.
В 8 часов вечера пассажиры «Утриша» увидели маяки Болгарии и Румынии. Шторм усиливался.
«В оранжево-желтых отблесках гребней черных валов было что-то зловещее», — вспоминал Безруков.
В довершении всего Добровольская сообщила о готовности команды взбунтоваться. Капитан еще раз заявил, что в такую погоду не поведет судно к Варне, опасаясь минных полей и подводных камней, на которых когда-то погибли русские суда «Колхида» и «Петр Великий». Он умолял Безрукова отстояться у румынского мыса Калиакрия пока не утихнет буря. Подпольщики согласились, однако предложение уйти в Варну на шлюпке отклонили, так как подозревали, что команда «Утриша» протаранит шлюпку судном.
Чтобы подавить бунт, члены «боевого Союза» заперли профуполномоченного и моториста в одной из кают, пообещав расстрелять их, если что-то пойдет не так.
«Профуполномоченный — детина саженного роста, с бычьей шеей и косматыми руками гориллы, стоя на коленях и плача, просил пощадить его. Моторист умолял подумать о семьях. Де-Тиллот ответил: «А вы, коммунисты, думали о семьях, когда расстреливали офицеров в 20-м», — вспоминал Безруков.
После 3 часов ночи шторм утих, и судно двинулось к Варне, берегов которой достигло на рассвете. Из сигнальных флагов был сшит русский трехцветный флаг и по команде де-Тиллота поднят над пароходом по всем морским правилам.
«Невозможно передать словами то особенное настроение, которое овладело нам в ту минуту. Страна рабства, ужаса и крови осталась позади… Халатность чувствующих себя безнаказанными советских убийц дала нам возможность вырваться из ада на свет Божий. Нам, их заклятым врагам… Нахмурятся ваши рожи, товарищи комиссары, когда вы узнаете, что несколько граждан «Свободной республики» совершили столь редкий рейс в запрещенные страны, и что граждане эти… не сотрудники ГПУ… а молодые, здоровые русские люди. Да и кораблика жаль. Не так уж их много в вашем распоряжении», — писал Безруков.
«Утришъ» бросил якорь посередине бухты 15 мая 1925 года. Комендант порта полковник Мишин запретил высадку, так как в то время в Болгарии после взрыва церкви Святой Недели было объявлено осадное положение.
Вскоре на набережной собрались толпы людей, которых с трудом удерживали полицейские.
Только выяснив, что судно захвачено противниками большевиков, комендант стал любезен и заявил команде, что в Болгарии коммунистов беспощадно вешают. Однако на берег болгары никого не пустили, изъяв оружие и выведя из строя двигатель парохода. На следующий день на судно прибыли представители штаба 1-го армейского корпуса Русской армии, пообещавшие принять меры к скорейшему освобождению.
17 дней ожидали своей участи члены «боевого Союза». Отношения с командой накалились до предела. Были даже два покушения на де-Тиллота. Разрядил ситуацию визит русского офицера, который предупредил матросов, что если хоть волос упадет с головы молодых людей, никто из команды домой не вернется. Подпольщики решили, что в случае возврата болгарами судна большевикам спустят пассажиров в шлюпку и сожгут пароход.
Наконец, по ходатайству генерала Шатилова и болгарского посла в Париже Морфова, 1 июня 1925 года беглецы ступили на болгарскую землю. Спустя 5 дней была освобождена Добровольская с дочерью. Вскоре отправились на Родину пассажиры. Команда вернулась к себе только в январе 1926 года. «Утришъ» остался в Болгарии.
Из советской газеты «Правда» члены группы узнали, что большевики послали на поиски судна 2 гидроплана. Один из них из-за пожара двигателя сел на воду и 9 дней дрейфовал до берега. Второй самолет пропал бесследно.
«Мы бежали из страны ужаса, рабства и нищеты, где грубой силой и дьявольской хитростью растлевают людские души и тела, где низость, предательство и подлая жестокость правителей тиранически управляют несчастным русским народом. Там, за роковой смертной чертой, честные русские люди давно уже отвыкли улыбаться; там некому защитить честь женщины и спасти ребенка, растущего преступником или дикарем… Да укажет нам, русским изгнанникам Бог и наша совесть пути к раскрепощению наших братьев от ига сатанинской власти», — таким вступлением снабдил В. Безруков первую публикацию о захвате «Утриша».
По материалам публикации В.К.Безрукова в издательстве «Долой зло», Париж, 1927 г.
Редакция благодарит Сергея Василенко за предоставленные материалы.
2005. N 1. С. 6−7.
