 |
| Независимое военное обозрение | Игорь Амосов, Андрей Почтарев | 28.01.2005 |
Долгие годы тема военного сотрудничества Финляндии и Эстонии в 1930—1939 гг. была окутана плотной завесой строгой секретности. К ней обращались всего лишь несколько ветеранов — бывших офицеров генеральных штабов двух стран того периода, дожившие до наших дней. Поиск же источников в финских архивах представлял для исследователей большую трудность по причине того, что в сентябре 1944 года, после выхода Финляндии из Второй мировой войны, почти все документы ее генштаба были либо сожжены, либо вывезены за границу. Удача пришла неожиданно: финский историк Яри Лескинен обнаружил в рассекреченных фондах Государственного архива Эстонии новые документы, проливающие свет на секретные связи военных ведомств двух прибалтийских государств в межвоенный период, направленные на противодействие «экспансии Кремля на Запад».
ЧЕРЕЗ БЕРЛИН, СТОКГОЛЬМ К ТАЛЛИНУ
Советский Союз для Финляндии в 20−30 годы ХХ столетия представлялся единственным вероятным противником. Но, готовясь к возможной войне с ним, в Хельсинки исходили из необходимости поиска надежных стран-союзниц как из числа стран-соседей, так и из числа великих западных держав, включая возрождающуюся после Версаля Германию. Только так, по мнению финских стратегов, можно было победить «коммунистического колосса».
С третьим рейхом Финляндию в военной сфере связывали давние контакты, начиная со времен конца Первой мировой войны. Тогда ее народившиеся правительственные войска щедро снабжались германским оружием. А после заключения Брест-Литовского мирного договора в эту страну тут же было направлено около 12,5 тыс. человек немецких войск. В свою очередь, 2 тыс. финских егерей, вскоре составивших ядро новой национальной армии, прошли военную подготовку в Германии.
Отстаивая в дальнейшем официальную линию на нейтралитет, Хельсинки под давлением профашистски ориентированных политических кругов продолжал укреплять тайные связи с Берлином. В обмен на поставки меди и никеля финны получали от немцев 20-мм зенитные орудия и снаряды, договаривались о закупке боевых самолетов, осуществляли взаимные обмены визитами высокопоставленных генералов и офицеров, а в августе 1937 года даже принимали у себя эскадру из 11 германских подводных лодок… Подобные шаги позволяли Германии вынашивать перспективные планы использования Финляндии в своих агрессивных замыслах. С другой стороны, для самих финнов, не забывших о своих территориальных претензиях к СССР на Восточную Карелию (после Тартуского договора — 1920 г.), сближение с немцами давало им веские основания более уверенно чувствовать себя в поисках новых скрытых военных партнеров в Прибалтике, способных поддерживать их в противостоянии с Советами.
Поворотным пунктом в военной политике Финляндии стал 1925 год, когда офицеры — «егеря», обучавшиеся в имперской Германии, сменили на должностях тех, кто раньше служил в русской царской армии. Характерно, но в бытность последних в генеральном штабе основой всего оперативного планирования являлась война оборонительная. Более молодые «егеря» сразу же отказались от этого подхода. Их новые оперативные планы, разработанные под руководством начальника генерального штаба полковника Курта Марти Валлениуса, основное внимание вооруженных сил стали акцентировать на развитии наступательной стратегии и тактики. В связи с этими финский генштаб в 20−30-е гг. установил тесные связи с генеральным штабом соседней Швеции. Военное руководство последней, расценивавшей Советы до прихода к власти в Германии Гитлера как наиболее вероятного противника, было крайне заинтересовано в организации обороны своей страны от возможной агрессии Советского Союза с помощью Финляндии и Эстонии уже на их восточных границах. Это устраивало финнов, поскольку тогда бы на основе достигнутой взаимной договоренности шведы смогли бы направить им на помощь свои крупные силы. В ходе финско-шведских переговоров впервые возникла идея предложить Эстонии от имени Финляндии организовать систему совместного блокирования военными силами и средствами двух стран Финского залива. При этом не раскрывать эстонцам ни при каких обстоятельствах, кому принадлежит эта инициатива. В случае блокирования залива Швеция беспрепятственно перебрасывала бы свои войска через Ботнический залив в Финляндию и обеспечивала к тому же безопасность жизненно важных для обоих скандинавских государств Аландских островов.
Идея развития взаимополезных военных контактов между Финляндией и Эстонией нашла поддержку и у политических лидеров двух стран. Уже в начале 30-х гг. они санкционировали совместное военное планирование. К примеру, президенту Финляндии Свинхувуду очень импонировали положения планов о совместных действиях с эстонской армией по блокированию Финского залива в ущерб интересам советского флота. С другой стороны, эти предложения финнов показались эстонцам несколько неожиданными, хотя они их и одобряли. Так, премьер-министр и глава Эстонии Патс осенью 1933 года заявил, что в предыдущее десятилетие Финляндия негативно относилась ко всем их предложениям о военном сотрудничестве. Теперь же, наоборот, она подталкивает его страну к более тесному взаимодействию в сфере возможного установления блокады залива.
Исходя из посылки, что СССР якобы никогда не сможет смириться с потерей Финляндии и стран Балтии, некогда принадлежавших Российской империи, финский генштаб и строил свое дальнейшее оперативное планирование. В его планах была предусмотрена даже возможность наступления на Ленинград и главную военно-морскую базу Балтфлота Кронштадт. Так, оперативный план 1930 года включал следующий аргумент в пользу подобного наступления: «…Как военно-политическая, так и стратегическая обстановка требует совместных действий с соседними странами. Любое ухудшение ситуации повлекло бы ухудшение стратегического положения Финляндии… Мы должны попытаться вести военные операции таким образом, чтобы смягчить обстановку к югу от Финского залива. Задачей Финляндии является оказание помощи Эстонии и Латвии посредством сковывания возможно больших сил русских… Для этого необходимо сосредоточить все ресурсы, которые в решающий момент можно было бы высвободить, и попытаться прорваться к Ленинграду, что могло бы привести к захвату города и уничтожению Балтийского флота…»
Важно заметить, что положения об оказании косвенной помощи Эстонии, представлявшей для финнов стратегическое значение, включались во все планы их генштаба с 1930 по 1933 годы. По мнению генералитета Финляндии, любая оккупация Красной Армией эстонской территории чрезвычайно повредила бы положению их страны. В этом случае СССР, разместив там свои военно-морские и военно-воздушные базы, держал бы в зоне своей досягаемости финские морские коммуникации, промышленные и населенные центры. Балтфлот русских получил бы возможность вырваться в Балтийское море и захватить Аландские острова. Вооруженным силам Финляндии пришлось бы сражаться с Советами на двух фронтах.
В 1931 году идеи генштаба страны дополнил и развил председатель Совета обороны Финляндии известный генерал Карл Густав Маннергейм. Он разработал две докладные записки, где прямо отметил, что в случае одновременного нападения СССР на Финляндию, Эстонию и Латвию, простого объединения их военных сил будет недостаточно. В этом случае необходимо получение помощи из-за границы через Лигу Наций, и прежде всего от Швеции. Не исключалась помощь и со стороны ВМС и ВВС ряда западных стран, и в частности Франции.
В соответствии с оценками своего генштаба, Маннергейм видел, что любые наступательные действия в направлении Ленинграда потребовали бы от союзных армий очень больших усилий. Тем не менее это могло быть возможным, особенно в зимний период. Наилучшего результата можно было бы достичь, одновременно облегчив военное положение Эстонии и Латвии, при условии организации наступления как с территории Финляндии, так и с северных рубежей Польши. В результате таких совместных действий, не выходящих за рамки санкций, одобренных Лигой Наций, по выводам Маннергейма, Балтийский флот был бы вынужден отойти в верховья Финского залива и тем самым были бы созданы предпосылки для окончательного разгрома советских вооруженных сил.
Расчеты финских генштабистов относительно оказания помощи Эстонии и Латвии строились на предположении, что если СССР будет воевать одновременно с несколькими приграничными государствами, то его Красная Армия не сможет сразу напасть на Финляндию. Она будет вынуждена держать свои крупные силы на финской границе, чтобы защищать Ленинград. Это предположение основывалось на сведениях о системе укреплений русских на Карельском перешейке, предполагавших использование ими оборонительной тактики.
Тем не менее интерес у финского военного ведомства к Эстонии и ее военной позиции не пропал. Во второй половине 30-х гг. туда была командирована группа старших офицеров, активно интересовавшихся, в течение какого времени эстонские вооруженные силы способны в случае войны оказывать сопротивление Красной Армии.
И только через три года, основываясь на новых разведданных, полученных финским генштабом, о мобилизационных возможностях Красной Армии и флота, было решено отказаться от «наступления на Ленинград и оказания военной помощи Эстонии и Латвии». Вступили в силу планы обороны государства. Вскоре, с приходом к командованию вооруженными силами Эстонии генерала Йохана Лайдонера, подвергшего коррекции оборонительное мышление военных и политиков не только своей страны, но повлиявшего и на развитие оперативных взглядов финнов, тайное финско-эстонское военное сотрудничество, направленное против Советского Союза, получило дополнительный импульс для реального воплощения в жизнь.
Лайдонер, в частности, потребовал, чтобы все маневры и учения эстонской армии основывались на идее решительного сопротивления русским еще на границе с СССР. Развивая тезис о том, что бронетанковые войска Красной Армии не так уж и сильны, как считалось ранее, генерал утверждал, что эстонцы могут противопоставить им мощные приграничные фортификационные сооружения и отличные знания своей собственной территории, чтобы держаться до конца. Кстати, в сентябре 1939 года, когда СССР потребовал от Эстонии предоставления ему военно-морских и авиационных баз, именно Лайдонеру хватило решимости объявить в стране всеобщую мобилизацию. К тому времени вера в собственные силы, чтобы противостоять Красной Армии, у эстонского военного руководства уже была слишком сильна. Кроме того, генерал со всей серьезностью рассчитывал, что на втором этапе военных действий с Советами Эстония будет принимать помощь от финнов.
ОСНОВА — БЛОКАДА ФИНСКОГО ЗАЛИВА
Анализ сверхсекретного сотрудничества Финляндии и Эстонии в военной сфере показывает, что оно развивалось на протяжении более девяти лет. Начало же ему положили переговоры, состоявшиеся между военными ведомствами двух стран еще в начале 1930 года по инициативе финского генерального штаба. Они имели место сразу после того, как в 1928 году Латвия отвергла идею высшего военного руководителя Финляндии Аарне Сихво о разработке совместных планов взаимодействия их подводных лодок, направленных против сил советского ВМФ на выходе из Финского залива. Именно тогда финны и устремили свои взоры на соседнюю Эстонию, которую также разъединял и объединял с их страной все тот же Финский залив.
На первых же переговорах командующий эстонским флотом контр-адмирал Херманн Сальса высказал предположение, что Советский Союз начнет военные действия с минирования проливов между Порккале и Таллином с тем, чтобы воспрепятствовать морским перевозкам в Финском заливе. Чтобы помешать этому, Сальса предложил финнам разместить батарею береговой артиллерии крупного калибра в Порккале. Вместе с такой же береговой батареей, расположенной близ Таллина, по его мнению, она бы сдержала прорыв советского флота из залива в Балтийское море. Далее Сальса предложил, чтобы ВМС обеих стран выставили большое минное поле в указанном районе с целью усиления эффективности барьера, создаваемого береговой артиллерией.
Обсужденные предложения по совместным действиям оказали заметное влияние на планы развития морской обороны Финляндии. Характерно, но ранее финны серьезно не рассматривали возможность перекрытия советскому Балтфлоту самого узкого места залива совместно с эстонцами. Теперь же, после состоявшихся с ними переговоров, сразу же были разработаны и другие планы. В них предлагалось укрепить о. Макилуото (о. Мак Элиот) находящийся близ полуострова Порккала, напротив береговых укреплений Таллина (в этом месте ширина залива составляла чуть больше 36 км), батареей артиллерии крупного калибра, позволявшей совместно с эстонской батареей перекрыть зоной обстрела (эффективная дальность стрельбы превышала бы 40 км) весь Финский залив. Эти же планы дополнительно предусматривали установку минных заграждений в самой узкой части залива. Таким образом, финны и эстонцы могли бы создать систему обороны, подобную той, что имела на Балтике Российская империя еще в начале ХХ века для защиты Санкт-Петербурга.
После проведения необходимых согласований Эстония предоставила Финляндии карты-схемы и другую строительную документацию. Финские и эстонские офицеры получили инструкции по ознакомлению друг с другом, чтобы облегчить тесное и эффективное взаимодействие своей артиллерии.
Одновременно военное ведомство финнов приняло ряд мер по привлечению Эстонии к противодействию СССР на внешнеполитическом уровне. После секретных взаимных консультаций между генштабами финнов и поляков в Варшаве в мае 1931 года была выработана единая позиция по поведению сторон на международной конференции по разоружению, которая должна была состояться в начале 1932 года. К ней пригласили присоединиться латышей и эстонцев. Главными оппонентами для них на конференции были представители Советского Союза. Финско-эстонское сотрудничество в период подготовки и проведения конференции получилось плодотворным.
В середине 30-х гг. по завершении возведения укреплений на о. Макилуото финские и эстонские военные перешли к практическому этапу — отработке совместного огневого перекрытия залива. С этого времени секретные учения береговых артиллерийских батарей вооруженных сил двух стран стали проводиться ежегодно (последние из них прошли в 1939 г.). В 1937 году их, например, возглавлял командующий эстонской береговой обороной подполковник Карл Фриманн и его штаб. В ходе учений главное внимание уделялось отработке единого управления огнем обороны Макилуото эстонцами с финской стороны. Кроме того, отрабатывались и приемы по созданию артиллерийского барьера и координации работы систем связи союзников.
В последней области были достигнуты заметные результаты. Еще в начале 30-х гг. начало осуществляться взаимодействие военно-морских разведок союзников с целью постоянного слежения за передвижением в Финском заливе кораблей и судов советского ВМФ. Уже во второй половине десятилетия были достигнуты договоренности сторон по совместному управлению береговым артиллерийским огнем. В результате отработки соответствующих приемов и навыков артиллеристы с эстонского берега могли управлять действиями финской береговой артиллерии и наоборот. В этой связи наиболее важной из систем двусторонней связи являлся защищенный телефонный кабель, соединявший финские и эстонские батареи и проложенный по дну залива на большой глубине. Военные стратеги обоих государств предполагали, что совместные операции их вооруженных сил могли быть осуществлены даже в том случае, если с Советским Союзом стала бы воевать только одна из сторон, а другая — официально соблюдать нейтралитет. При этом планировалось, что береговая оборона воюющей страны-союзницы будет скрытно получать полноценную развединформацию о советском флоте с противоположного берега. В то же время СССР не сможет предъявить необходимых доказательств для того, чтобы обвинить какое-либо из государств в нарушении нейтралитета.
Финско-эстонские военно-политические связи не смогли остаться незамеченными со стороны великих держав, и в частности Франции, Великобритании и Германии. Так британский посланник в Хельсинки Роулинг Сперлинг и военный атташе Силлери Вейл докладывали в Лондон следующее: «…Финское правительство перестраивает систему артиллерии береговой обороны таким образом, чтобы во взаимодействии с эстонскими батареями близ Таллина иметь возможность перекрыть для судоходства противника проход через Финский залив…
Это, похоже, подтверждает широко распространенное убеждение в том, что между военными властями двух государств существует взаимопонимание, хотя и нет формального союза. Необходимо заметить, что советская Россия является для них единственным вероятным противником…
…Сильный (советский. — Авт.) военно-морской флот на Балтийском море бесполезен до тех пор, пока он не сможет рассчитывать на незамерзающую базу зимой, откуда безопасно производить развертывание сил. Зимой Ленинград замерзает, а летом флот противника, базирующийся на Аландских островах или на острове Эзель, или даже мощная артиллерия береговой обороны и сильные ВВС Эстонии и Финляндии могут сорвать все операции».
Как и между флотами Финляндии и Эстонии, в начале 30-х гг. была установлена прямая двусторонняя и телеграфная связь и между их генеральными штабами. Она также осуществлялась по подводному кабелю, что позволяло сторонам обмениваться секретной информацией, касающейся Советского Союза и планов обороны государств, без какого-либо посредничества. К тому же обмен мнениями по оперативному планированию и оборонной политике в отношении СССР проходил всякий раз в ходе официальных и неофициальных визитов начальников генштабов. Совместная разведывательная деятельность финских и эстонских военных была очень обширной.
На случай возможной войны со своим восточным соседом Финляндия и Эстония активно готовили к совместным действиям и силы и средства своих ВМС. В 1933 году, например, Эстония была вынуждена продать за границу два эсминца, чтобы на вырученные средства построить в будущем подводные лодки. Через четыре года Эстония приобрела две субмарины, которые были построены с учетом пожеланий финской стороны.
После того как новые корабли были освоены, в начале лета 1939 года ВМС стран-союзниц провели два секретных учения наступательного характера, которые предусматривали отражение предполагаемого наступления советского Балтфлота с восточного направления. По замыслам флотоводцев, 5 подводных лодок флота Финляндии и 2 — Эстонии в случае нападения СССР должны были действовать под единым командованием финской стороны. Дальнейшую отработку этой боевой задачи было решено провести в ходе новых учений в следующем году. Однако, в силу разразившихся в Европе Второй мировой и советско-финской войн (1939−1940 гг.), а также присоединения Эстонии к Советскому Союзу летом 1940 года, этим планам так и не суждено было сбыться.
Наряду с практическими учениями войск финские и эстонские военачальники проводили и секретные тактические военные игры. Первая такая игра состоялась в Таллине в конце 1933 года под руководством командующего ВМС Финляндии Вайно Вальве. В ходе ее исследовалась возможность совместного блокирования самого узкого места Финского залива в целях воспрепятствования проходу кораблей советского флота силами надводных кораблей, подводных лодок, береговых артбатарей крупного калибра и авиации вооруженных сил обеих стран. Их итогом стало заключение секретного соглашения о взаимном обмене информацией, касающейся береговой обороны.
Следует подчеркнуть, что официальная же внешняя политика скандинавских и прибалтийских государств, особенно во второй половине 30-х гг., всячески скрывала наличие тайных договоренностей о совместных военных действиях на случай войны.
Общей же озабоченностью и Финляндии, и Эстонии являлось то обстоятельство, что их давняя союзница Великобритания постепенно потеряла интерес к Балтийскому региону. Летом 1935 года англичане подписали с немцами соглашение, означавшее, что Британия отдавала Германии полную свободу действий в деле укрепления позиций последней на Балтике. Теперь германские ВМС легко могли помешать любым иностранным флотам войти в Балтийское море, заблокировав датские проливы. Политика умиротворения потенциального агрессора уже в скором будущем, с началом Второй мировой войны, дорого обойдется англичанам.
И если раньше, в случае нападения Советов на малые государства Балтийского региона, финны и эстонцы реально могли рассчитывать на появление на Балтике английской военно-морской эскадры, то теперь все надежды они связывали с собственным тайным союзом с оглядкой на набиравшую силу Германию.
Поэтому ежегодно в 1933—1939 гг. при соблюдении мер полной секретности корабли эстонского флота с разрешения генштаба Финляндии отрабатывали и походы к финским берегам и островам. В ходе них проливы и узкости между островами и побережьем проходились экипажами в обстановке, приближенной к боевой: огни маяков были потушены, снималось или устанавливалось в ложных местах другое навигационное ограждение (естественно, что необходимые при этом рекогносцировки местности эстонскими военными моряками проводились с разрешения финского генштаба). Эстонцы правомерно рассчитывали, что под защитой возможной блокады залива их корабли и суда смогут беспрепятственно ходить к финскому и шведскому побережьям.
К концу лета 1939 года план совместной блокады Финского залива вооруженными силами Финляндии и Эстонии почти полностью был апробирован теоретически в ходе тактических военных игр и отработан на практике в ходе войсковых учений.
* * *
Согласно российским архивным документам, планы финнов и эстонцев относительно блокады залива были известны и советскому высшему военному командованию, что, естественно, вызывало у него вполне обоснованное беспокойство. И если до прихода к власти в Германии Гитлера в числе вероятных противников на этом ТВД у него числились Англия, Франция, Польша, Финляндия, Эстония и Латвия, объединенных в возможный союз, то после 1933 года в числе других на первое место вместо англичан и французов вышли немцы. Серьезно оценивая возможности ВМС Германии, Финляндии и Эстонии, СССР был сильно обеспокоен тем, что эти союзники в случае возникновения войны без труда смогут основательно блокировать КБФ в горле Финского залива, не позволят ему действовать против немецких кораблей на Балтике и срывать переброски их войск и вооружения в Скандинавию и Прибалтику. Поэтому, когда осенью 1939 года Иосиф Сталин потребовал территориальных уступок от Финляндии и Эстонии, он ясно осознавал, во имя чего он это делает.
Об авторе: Игорь Амосов — капитан 1 ранга в отставке.
Андрей Николаевич Почтарев — кандидат исторических наук.
21.01.2005
