Сиротская сила

На прошлой неделе чеченские власти преподнесли Москве очередной сюрприз. Глава Госсовета Чечни Таус Джабраилов объявил, что республиканские власти закончили работу над проектом договора о разграничении полномочий между Москвой и Грозным.

Здоровому аппетиту составителей документа можно только позавидовать. Есть старая шутка про то, как нам обустроить Россию. Согласно ей, чтобы победить бедность, нужно каждому гражданину РФ подарить в собственность хотя бы один метр государственной границы. Проект договора с федеральным центром, подготовленный в Грозном, делает эту шутку былью.

Чечня просит себе на десять лет разрешение не перечислять налоги в федеральный бюджет, право распоряжаться своими недрами, регистрировать предприятия, открывать экономические представительства за рубежом. Плюс компенсации жертвам сталинских репрессий (то есть всем, кто родился до 1957 года, когда Никита Хрущев разрешил чеченцам вернуться из казахской ссылки, — ведь депортация это не что иное, как репрессии). Плюс гарантированные выплаты 3 млрд. рублей из федерального бюджета в год — надо полагать, в дополнение к суммам, которые уже идут на восстановление республики. Плюс ограничение полномочий федеральных силовых структур на территории Чечни.

Возвращение к истокам

Если сопоставить все эти замечательные планы с реальной ситуацией в сегодняшней Чечне, картина вырисовывается не слишком симпатичная. Например, право не перечислять налоги в центр — прямой путь к внутреннему офшору. Ведь если налоги не перечисляются, кто будет следить за тем, как их собирают?

Это не важно, что в республике идет война. Заинтересованным лицам, желающим укрыть свои доходы от налогообложения, достаточно зарегистрировать предприятие на чеченской территории (здесь пригодится право такой регистрации, которое также требует себе Чечня). Проблемы с безопасностью не станут в данном случае препятствием для «притока инвестиций». Ведь чеченский офис будет в лучшем случае заниматься только банковскими проводками, а значит, совершенно необязательно добиваться приемлемого уровня безопасности на территории всей республики. Для функционирования офшора потребуется лишь два-три безопасных квартала в Грозном или Гудермесе.

Большая степень экономической независимости, которую пытаются завоевать себе чеченские власти, открывает целый ряд других соблазнительных возможностей. Например, если вспомнить о чеченском участке госграницы с Грузией. Разумеется, этот участок охраняют российские пограничники, поэтому боевики стараются обходить его стороной. Но одно дело боевики, а другое — контрабанда. На границе Южной Осетии, например, тоже стоят российские пограничники, что не мешает этой республике уже много лет кормиться за счет «черно-серого» импорта и экспорта. Пограничников можно взять в долю.

То есть Чечня может вернуться в состояние, в котором она была в начале 90-х. Со всеми прелестями ранней дудаевской эпохи, только без сепаратистских требований (а к чему они сейчас?) и при внешней (но и только) лояльности к Кремлю.

Разумеется, федеральный центр едва ли подпишет такой договор. И предложения авторов его проекта не стоит рассматривать всерьез. По сути, это приглашение к торгу. И по итогам торгов из договора могут быть исключены наиболее одиозные требования грозненских властей.

Однако сам факт того, что чеченское руководство предлагает столь вызывающие условия, очень неприятен. Конечно, покойный президент Ахмат Кадыров тоже нередко делал самые смелые предложения, в духе тех, о которых рассказал на прошлой неделе Таус Джабраилов. Однако это было принято объяснять необходимостью перехватить базу поддержки вооруженных сепаратистов в республике. Кадыров как бы демонстрировал, что может достичь путем политического торга с Москвой больше, чем Аслан Масхадов и Шамиль Басаев достигают войной и терактами. Кроме того, считалось, что Кадырову вообще позволено многое: как-никак президент Путин считал его своим близким и доверенным лицом.

Теперь у Чечни новый президент — Алу Алханов. Он, в отличие от Кадырова, считается абсолютно подконтрольным Кремлю политиком. Вооруженные сепаратисты, если верить официальным заявлениям военных и чекистов, почти-почти подавлены. А уровень притязаний республиканских властей ничуть не снизился. И даже напротив, он медленно, но верно растет.

И ответить на это федеральным властям нечего. Более того, под давлением из Грозного они склонны идти на уступки. В ряду таких уступок стоит назвать обещание Владимира Путина передать Чечне все доходы от добычи нефти на ее территории, а также право распоряжаться деньгами, которые выделяются на восстановление республики.

И дело здесь не в слабости Москвы. К таким действиям ее подталкивает вся логика урегулирования чеченского кризиса в той форме, в какой она сложилась в последние годы.

Президент устал

Чечня давно перестала быть местом, где делаются политические карьеры. Ровно в тот момент, когда Владимир Путин стал президентом, из трамплина она превратилась в обузу. Теракты, гибель солдат, непрекращающееся ворчание Запада по поводу прав человека могут свести с ума и более терпеливого политического деятеля.

Отсюда не выраженное вслух, но ясно читающееся в действиях Кремля желание «спихнуть» Чечню куда-нибудь на сторону. Переложить ответственность за происходящее там на чужие плечи. Такие плечи в свое время подставил Ахмат Кадыров. Итог его недолгой, но очень эффективной деятельности укладывается в одну фразу. В Чечне сложился полудиктаторский режим, который поддерживает относительный уровень стабильности в самой республике и кормится за счет все возрастающих субсидий из федерального бюджета. Теперь первые лица этого режима во главе с сыном Кадырова Рамзаном, который не стал президентом лишь потому, что не прошел по возрастным конституционным ограничениям (но стал Героем России), пытаются расширить «кормовую базу», выторговывая у Москвы все большую экономическую самостоятельность. А Москва, понимая, что бойцы кадыровской «гвардии» — службы безопасности президента Чечни, отделяют ее от басаевских боевиков и перспективы возобновления полномасштабных боевых действий в республике, склоняется к уступкам.

Вероятно, все могло быть иначе. Однако Москва видит лишь единственного партнера для взаимодействия — клан Кадыровых. Ему отдан монопольный подряд на умиротворение республики. В противном случае федеральным властям пришлось бы самим плотно заниматься разруливанием крайне запутанной чеченской политики, а это дело, как показал десятилетний опыт войны, неблагодарное.

Партнер сделал свои выводы, подмяв под себя всю республику. Не случайно на президентских выборах в Чечне, что в 2003-м, что в 2004 году, сильные конкуренты кандидату от власти — Асламбек Аслаханов или Малик Сайдуллаев — появлялись только в среде «московских» чеченцев. В самой республике столь сильные политические фигуры вырасти уже не могли. Не случайно действующие чеченские власти, активно выбивая у Москвы новые экономические уступки, не торопятся, например, провести обещанные выборы парламента республики. Ведь в этом парламенте может возникнуть оппозиция, а кому это сейчас надо?

Наконец, не случайно президент Чечни Алу Алханов стал первым (если не единственным) из глав регионов Северного Кавказа, кто открыто поддержал президента Карачаево-Черкесии Мустафу Батдыева во время кризиса, вызванного убийством бизнес-конкурентов президентского зятя Али Каитова. Дав совместную с Батдыевым пресс-конференцию, Алханов продемонстрировал солидарность с тем поистине хозяйским подходом к своему региону, который ныне олицетворяет президент Карачаево-Черкесии.

Действующему чеченскому режиму вполне можно простить его малосимпатичный облик. Тем более на фоне того, что творилось в республике в 90-х, Алу Алханов и Рамзан Кадыров выглядят ангелами.

Было бы ошибкой думать, что у действующих чеченских властей нет никакой оппозиции, кроме Басаева с Масхадовым и их боевиков. Однако эта оппозиция почти автоматически переходит на сторону экстремистов, поскольку никаких других форм ее участия в политике быть просто не может. И каждый, кто столкнулся, например, с рэкетом со стороны сотрудников службы безопасности президента (а такие случаи в Чечне нередки), становится врагом не столько действующих властей, сколько России.

Политические сироты

Года полтора назад Ахмата Кадырова в российской политтусовке было модно сравнивать с Джохаром Дудаевым. Сравнение подразумевало, что Кадыров такой же сепаратист, как и Дудаев, только вида пока не подает. Алу Алханова и «чеченского принца» Рамзана Кадырова с Дудаевым пока не сравнивали. Но, похоже, они могут пойти куда дальше, чем прежний президент Чечни.

Новость о подготовке проекта договора о разграничении полномочий оттеснила на задний план скандал с задержанием в дагестанском городе Хасавюрте Зулай Кадыровой, родной сестры «чеченского принца». Напомним, что, по версии дагестанских милиционеров, Рамзан во главе крупного отряда своих гвардейцев (до 150 человек) приехал в Хасавюрт и забрал свою сестру из местного РОВД. Президент Алханов фактически поддержал Рамзана, сразу же после инцидента высказавшись насчет нарушения прав чеченцев в соседних республиках. А Госсовет Дагестана выразил озабоченность обстановкой на дагестано-чеченской административной границе, «сложившейся в связи с неправомерными действиями отдельных работников правоохранительных органов Чеченской Республики». Кстати, примерно за месяц до этих событий жители Хасавюртовского района перекрывали федеральную трассу «Кавказ» в знак протеста против рейдов чеченских милиционеров и сотрудников службы безопасности президента на территорию района и арестов ими местных жителей.

Скандалы, связанные с весьма вольным поведением сыновей Ахмата Кадырова и чеченских силовиков на территории соседних республик, случались и ранее. Однако чтобы насильственно освобождать задержанных из РОВД — этого пока не было. Кадыров-старший все же соблюдал элементарные приличия.

Он рано потерял отца, — уместно было бы сказать о Рамзане Кадырове. То же самое относится и к Алу Алханову, поскольку именно Кадыров-старший стал «политическим отцом» действующего чеченского президента, обеспечив его назначение на должность министра внутренних дел республики.

Амбиции и аппетиты двух «политических сирот» пока уступают политическому таланту Кадырова-старшего. И там, где прежний чеченский президент действовал с оглядкой, они идут напролом. Похоже, что ситуация в Чечне и вокруг нее в дальнейшем может развиваться по самому неприятному сценарию.

По мере того как республика будет выторговывать очередные экономические вольности у Москвы, будет крепнуть и правящий клан. Ведь в условиях, когда в Чечне все решает человек с автоматом, пять тысяч бойцов кадыровской «гвардии» просто не позволят, чтобы льготами воспользовались посторонние.

Не стоит ожидать, что это приведет к уничтожению терроризма и сепаратизма. Во-первых, по мере укрепления клана будет расти число недовольных, которым дорога только в горы. Во-вторых, сам факт наличия террористов на территории Чечни позволяет ее властям добиваться от Москвы новых уступок. И как ни грустно это звучит, власти эти объективно заинтересованы в том, чтобы стабильность в Чечне наступила не слишком скоро.

А вот соседним республикам придется нелегко. События в Хасавюрте могут оказаться только началом. Среди чеченских силовых структур встречаются самые разные люди, в том числе и те, для кого оружие и удостоверение сотрудника милиции или службы безопасности президента являются инструментом сбора дани с тех, кто не обладает столь мощной «крышей». Рейд Рамзана Кадырова на Хасавюрт подал им дурной пример.

Учитывая, какое покровительство оказывает Кремль Рамзану (взять хоть его награждение звездой Героя накануне Нового года), недовольство соседних республик самоуправством чеченских силовиков может перерасти в недовольство политикой Москвы. А отсюда недалеко и до сепаратизма. Тем более та же Чечня виртуозно демонстрирует, как действия вооруженных сепаратистских групп на своей территории можно обратить в экономические льготы.

«Делай, как я!»

Обвинять службу безопасности президента Чечни в нарушениях прав человека могут только боевики или родственники задержанных. Так считает вице-премьер правительства Чеченской Республики Рамзан КАДЫРОВ.

«Профиль»: Какова численность и каковы принципы комплектования службы безопасности президента Чеченской Республики? Какие специфические задачи выполняет служба безопасности в борьбе с незаконными вооруженными формированиями?

Рамзан Кадыров: В этом вопросе, по-моему, не следует (да и нет особой необходимости) изобретать велосипед. Принципы комплектования службы безопасности президента ЧР практически те же, что и во всех аналогичных структурах любого региона: порядочность, преданность своему делу, морально-психологическая и физическая подготовка, компетентность и т. д. по всему списку требований. Другой вопрос, что в условиях контртеррористической операции эти требования как бы ужесточаются, то есть, в отличие от аналогичных структур других регионов, требования к службе президента ЧР на порядок выше. Этого требуют и условия, в которых функционирует данная служба, и те самые «специфические задачи», которые ей приходится решать. А именно борьба с незаконными вооруженными формированиями. Ну посудите сами, кому, как не службе безопасности президента Чечни, быть в авангарде этой борьбы и своим примером (по принципу «делай, как я!») отстаивать на уровне субъекта Федерации целостность Российского государства, его национальную безопасность, а также конституционные права и свободы ее граждан.

«П.»: В свое время Ахмат-хаджи Кадыров предлагал использовать силовые структуры ЧР для борьбы с терроризмом не только на территории Чечни, но и на всем Северном Кавказе. Как вы лично относитесь к такой инициативе?

Р.К.: Если руководство страны посчитает нужным использовать СБ в других регионах, то, безусловно, приказ будет выполнен.

«П.»: В адрес службы безопасности президента ЧР неоднократно звучали обвинения в нарушении прав человека и жестоком обращении с мирным населением в ходе контртеррористических акций…

Р.К.: Во-первых, давайте посмотрим, кто выдвигает подобные обвинения. Это те, кто гласно или негласно поддерживает незаконные вооруженные формирования (что вполне логично, ибо именно такой им и необходимо представить картину), и близкие родственники задержанных (что тоже вполне логично, ибо это вполне по-житейски, ведь, как говорится, своя рубашка ближе к телу). Пусть это останется на совести и тех, и других. Однако замечу, что было бы хорошо (по крайней мере, порядочно), если бы и первые, и вторые с таким же рвением обвиняли участников незаконных вооруженных формирований, совершающих теракты именно против мирного населения Чечни.

Да, мы с бандитами ведем бескомпромиссную борьбу, и именно во имя спокойствия мирного населения Чечни. Так что это палка о двух концах.

«П.»: Как, на ваш взгляд, должна осуществляться координация действий между службой безопасности, силами МВД Чечни и федеральными силами?

Р.К.: Ну как может осуществляться координация? Естественно, согласованно. Ответ заложен в самом слове. Конечно, идеальный вариант — из единого центра. К чему, видимо, мы и приходим.

«П.»: Как вы можете прокомментировать эпизод с задержанием вашей сестры милицией Хасавюрта и обвинением мэра города в нападении ваших людей?

Р.К.: Я думаю, что это не тот случай, на основании которого нужно делать политику. Этот вопрос решен, инцидент исчерпан.

«П.»: Со стороны руководства республики и простых чеченцев слышны жалобы на то, что чеченцев дискриминируют в сопредельных республиках Северного Кавказа. Есть ли такая проблема и как руководство ЧР собирается ее решать?

Р.К.: К большому сожалению, эта проблема существует. Более того, дискриминация чеченцев по национальному признаку наблюдается не только в сопредельных с Чечней республиках Северного Кавказа, но и по всей РФ. Это выражается в необоснованных задержаниях, проверках, разного рода придирках, в неофициальных запретах селиться в местах временного проживания, в дискриминации по национальному признаку в кадровых вопросах, в настороженном отношении со стороны властных структур. Дошло до того, что в некоторых регионах чеченцу без соответствующей отметки в системе МВД или ФСБ нельзя поселиться даже в гостинице. Нередки случаи отказа в приеме в лечебно-профилактические учреждения, несмотря на наличие путевки и всей необходимой документации. В немалой мере этому способствует античеченская истерия и клевета, нагнетаемые центральными и региональными СМИ, некоторыми политическими деятелями, а порой даже депутатами Госдумы. Поэтому неудивительно, что подобные явления воспринимаются населением как открытое недоверие к чеченскому народу. Возникает вполне резонный вопрос: если чеченцы — это граждане РФ, то почему по отношению к ним не распространяются в полной мере все конституционные права и свободы? Только на республиканском уровне эту проблему не решить, а значит, необходимо ставить эти вопросы на уровне федеральном, что мы и собираемся делать.

Николай Силаев, Центр кавказских исследований МГИМО, — специально для «Профиля»

24.01.2005