 |
| Правая.Ru | Михаил Назаров | 27.01.2005 |
Не отвергая практического значения каждого из них, мы в нашем выступлении предложим историософский уровень, с нашей точки зрения самый важный для понимания всей совокупности этих проблем. То есть предложим исходить из православного понимания смысла истории.
В предыдущих выступлениях в этом зале много говорилось о пользе Православия для личной и общественной нравственности, как и о том, что оно является основой нашей культуры. Все это верно. Но у Православия есть еще один важный аспект: только Православие, в отличие от всех других конфессий (даже называемых «традиционными»), раскрывает подлинный смысл истории и идущей ныне глобализации — построения антихристианского Нового Мирового Порядка. Причем насаждаемый повсеместно экуменизм тоже входит в этот стратегический план, чтобы лишить нас православного знания о смысле истории и облегчить дело силам зла. Поэтому позвольте напомнить об этом смысле как присутствующим здесь экуменистам, так и тем слушателям, которые впервые попали на православные чтения.
Бог, создавая мир со свободной тварью — ангелами и людьми — имел для них определенный Закон жизни, единый для всех. Но из-за злоупотребления твари дарованной ей свободой (сначала на путь противления Богу стали ангелы, ставшие бесами, а под их влиянием и люди, захотевшие стать «как боги») этот Божий Закон был нарушен, в мир была впущена болезнь и смерть. Причем эта поврежденность земного мира необратима, поскольку в нем действуют неисправимые сила зла во главе с противником Бога — сатаной: им суждена гибель вместе с нынешней землей и той частью человечества, которую им удастся увлечь в свое царство. Поэтому рай на нашей земле не возможен; политики и еретики, которые обещают его народам — либо заблуждаются, либо лгут и в любом случае ведут народ по ложному пути.
Пришествие Христа открыло людям путь спасения в вечном Царствии Небесном: это уже будет «новое небо и новая земля» (Откр. 21:1). Способствовать такому спасению народа и должно православное государство в союзе с Церковью. Однако мы знаем, что даже после расширения христианства в земном мире, он позже придет к своему концу в результате апостасии -отступления христианских народов от Закона Божия. Это произойдет под воздействием сатанинской «тайны беззакония» (2 Фес., 2): перед концом истории сатане удастся построить на земле свое беззаконное царство антихриста, который будет побежден Христом в Его втором пришествии.
Таким образом, вся земная история человечества представляет собой драму этой борьбы Закона Божия и «тайны беззакония». Беззаконие созревает к своему господству постепенно, не в силах одержать быструю победу из-за сопротивления «удерживающего» (2 Фес., 2:3−8), то есть тех должных сил в человечестве, которые служат Богу и этим удерживают распространение зла. Святые отцы связывали с понятием «удерживающего» имперскую власть, каковой сначала была власть Рима, затем власть православного Второго Рима (Константинополя) и, наконец, его преемника — Москвы как последнего Третьего Рима, который просуществует до конца истории. Таково было вселенское удерживающее призвание Руси-России в истории, которое после падения Византии было осознано русским народом и закреплено в идее преемственного Третьего Рима в ряде церковных и государственных актов («Родословие великих князей русских», «Степенная книга», «Уложенная грамота» об учреждении русского патриаршества).
Именно этим удерживающим служением Богу объясняется геополитическое чудо России, освоившей шестую часть суши — причем не насилием и эксплуатацией, как западноевропейские народы, а братским равноправием, защитой от зла, несением справедливости и приобщением к более высокой культуре. Это было устремление к созданию должной вселенской Империи, в которой многие народы могут жить в соответствии с Божиим замыслом. (В отличие от американской псевдо-вселенской империи, основанной на глобальном расширении «тайны беззакония» и являющей собою прообраз царства антихриста.)
И вот, говоря о судьбах великороссов, малороссов и белоруссов, мы подчеркнем, что изначально это удерживающее русское призвание относилось ко всем нам. Все мы изначально были одним народом — Русью, выступившей на мировую арену истории как великое христианское государство после ее Крещения св. равноапостольным Великим князем Владимиром. У нас были общие язык, территория и власть, общие летописи, герои-богатыри и святые, общая Церковь и мировоззрение. И общая предназначенная Богом судьба в нашем имперском геополитическом расширении (в нем участвовали и малороссы, и белорусы).
Напомним также и то, что разные названия трех частей Руси возникли не как национальные, а как территориальные (см. этимологические словари). Понятие «малороссы» происходит от введенного византийцами термина Малая Россия как ее исторически исконная часть во главе с Киевом («матерью городов русских») — в отличие от разросшейся далеко на северо-восток Великой (т.е. обширной) России; а Белая Русь так называлась, поскольку эти русские земли остались свободными от татаро-монгольского ига и выплаты дани ханам (таково наиболее убедительное объяснение этого названия). Лишь гораздо позже для Малой России появилось также и название «украина», но опять-таки не в этническом смысле, а в значении «окраины» — сначала польской, затем российской, поскольку после разорения Киева центр русского государства переместился на север. В документах упоминаются несколько таких «украин"-окраин в России, включая дальневосточную Даурскую. (Ныне невежество в этих вопросах столь велико, что многие на Украине считают унизительным слово «малоросс», хотя оно, наоборот, почетно — в отличие от слова «украинец», которое означает жителя окраины, провинциала, и как раз предполагает наличие иного государственного центра.)
Конечно, нельзя отрицать возможности появления новых наций: все существующие когда-то выделились из общеплеменного котла, — когда данная общность людей постепенно созревала до нового уровня осознания себя как соборной личности, имеющей особую судьбу и ответственность в Божием замысле о мире. Это главное условие становления нации, наиболее важное в сравнении с общностью языка, территории, экономики и т. п.
Поэтому и наше отношение к выделению из общерусского тела новых национальностей — украинской или белорусской — должно определяться не столько политическими или экономическими критериями, сколько духовными: с какой целью образуются эти новые нации? Если для того, чтобы лучше, чем это до сих пор делал единый русский народ, служить Божию замыслу о мире, — то это можно только приветствовать. Если же — чтобы уклоняться от служения Божественному плану ради эгоистично-потребительских интересов своего правящего слоя, то такое «национальное развитие» православная совесть не может принять за положительное. Ведь такие приземленные цели всегда связаны с планами диавола, который оспаривает у Бога владычество над земным миром именно на основе человеческой гордыни и материализма.
И нельзя не видеть, что отколы частей русского народа стали позже происходить именно как отколы от общего русского призвания быть вселенским «удерживающим», — а совсем не ради его сохранения; так же, как и во всем христианском мире под влиянием сил зла происходили апостасийные отколы от истинной Церкви. На примере Малороссии-Украины это можно показать наиболее наглядно (что мне как малороссу по матери сделать вполне уместно).
Сначала в ХIII веке наше государственное единство было разрушено нашествием орды с востока и католическим натиском с запада, хотя причиной слабости были и наши собственные грехи: эгоизм княжеских междоусобиц. В последующие века северо-восток Руси освободился от ордынского ига и даже окреп в противоборстве с ним, но в то же время последствия расчленения усугубились на юго-западе под латинской оккупацией, — также и вследствие эгоизма втянутой в польскую орбиту малороссийской знати, которая вопреки чаяниям простого народа не желала совместного с Москвой строгого служения Божию замыслу, а жаждала себе шляхетских вольностей (это было стремление присоединиться к апостасийному процессу в западных народах). Белая же Русь, отметим, оказала наибольшее сопротивление униатской апостасии, отстаивая единство судьбы со всем русским православным народом.
И даже когда в XVII—XVIII вв.еках долгожданное воссоединение произошло, уже и великороссы в своем правящем слое, к сожалению, все больше заражались западной апостасией, утрачивая понимание удерживающей миссии Третьего Рима. По известному выражению архимандрита Константина (Зайцева), в петербургский период идеал Великой России заслонил собою идеал Святой Руси, вот почему, по нашим грехам, в начале ХХ века и была сокрушена православная государственность. Она пала под ударами новых расчленителей: ими стали Финансовый Интернационал иудейских банкиров («мировая закулиса», по выражению философа И.А. Ильина) и их подопечные революционеры, которые ненавидели Российскую империю именно за ее вселенскую удерживающую суть. Они видели в ней главное препятствие для мировой антихристианской революции (об этом прямо писали Маркс и Энгельс) и веками боролись против нее. Эта антирусская борьба отразилась в ХХ веке и на состоянии разных ветвей русского народа.
В эту новую эпоху, со второй половины ХIХ века вновь возникает сепаратизм в Малороссии, который поощрялся геополитическими противниками России из-за границы (Австро-Венгрия, Германия). Для этого услужливые «ученые» искажали и малороссийский язык (вводились немецкие и польские слова, чтобы он отличался от русского), и историю Малой Руси. Придумали теорию, что издревле существовал «особый украинский народ», который имел «отдельный от русского язык»; при этом поздние исторические реалии стали совершенно абсурдным образом переносить в прошлое, заявляя, что «правитель Украины Володимер крестил украинцев» (которых тогда просто не было). Характерно, что этот сепаратизм был чужд простому православному народу, а его верхушечные носители подпали под тот же соблазн, что и великорусская «прогрессивная интеллигенция»: увлечение масонскими, демократическими, социалистическими, атеистическим идеями — вот бесспорный исток «украинизма», очевидный в творчестве всех его видных представителей (от атеиста Шевченко до масонов Грушевского и Петлюры); от них порою отпочковывались подобные деятели и в Белоруссии.
Разумеется, противостоявшая этим идеям удерживающая православная монархия всеми ими воспринималась как «деспотическое бремя», мешавшее «прогрессу». То есть, это никак не было «культурно-национальным возрождением» малороссов. Оно могло бы называться таковым, лишь если бы его вожди выступили против общерусского западничества, против революции — за верность призванию «удерживающего»: вот истинный смысл должной культуры. У сепаратистов же это было культивирование провинциального национализма; а точнее — произошло соблазнение интеллигенции юго-западной части России на мелочно-обывательский путь западноевропейских народов, видевших смысл истории лишь в торжестве собственного эгоизма в его соперничестве с такими же другими национальными эгоизмами.
Таков был и смысл готовившегося «мировой закулисой» разрушения многонациональной Российской империи: увод интеллигенции всех ее народов от их совместного удерживающего служения Замыслу Божию — к эгоистичному возвеличению собственной земной национальности (самобытности) в виде высшей ценности.
В подтверждение того, что этот верхушечный сепаратизм не проникал в народную толщу малороссов, и уж тем более был чужд белорусам, можно привести множество примеров. Так, в Первой мировой войне Германией, Австро-Венгрией и финансировавшими их закулисными противниками России были брошены огромные деньги на организацию всех сепаратистов в едином русле антимонархической революции, однако из пленных малороссов не удалось создать сепаратистское вооруженное движение.
И в годы революции и Гражданской войны самостийность насаждалась сверху — тоже безуспешно. Об этом можно судить по ряду решений тогдашней украинской власти, Центральной Рады. Она была создана 4 марта 1917 г. после свержения монархии, но не всенародными выборами, а соглашением лидеров социалистических партий, и выражала только их политические амбиции. Были же они поначалу весьма скромными, учитывая настроения народа.
Так, сначала Рада не стремилась к отделению от России. В обращении «К украинскому народу» от 9 марта она призвала поддержать российское Временное правительство. Затем 10 июня провозгласила лишь автономию Украины в неопределенных границах; но 3 июля решила перенести ее осуществление до созыва Всероссийского учредительного собрания. Накануне Октябрьского переворота Рада поддержала своих политических родственников-большевиков; совместными усилиями 29 октября они свергли власть киевской администрации Временного правительства.
Только после попыток украинских большевиков расширить свою власть — 7 ноября, через две недели после большевистского переворота и через пять дней после утверждения Совнаркомом Декларации прав народов России, Центральная Рада объявила о создании украинского государства — но опять-таки в составе России. И лишь 11 января 1918 г., сразу же после разгона большевиками Учредительного собрания и по настоятельному «совету» Германии, Рада провозгласила независимость — от большевиков и тем самым от России.
Эта хронология отражает не столько национальные, сколько политические причины объявления украинской независимости. Украина была столь органичной частью Российского государства, что в июньском Универсале Рады 1917 г. ее границы были намечены лишь приблизительно: «К территории Украинской Народной Республики принадлежат земли, заселенные в большинстве украинцами: Киевщина, Подолия, Волынь, Черниговщина, Полтавщина, Харьковщина, Екатеринославщина, Херсонщина, Таврия (без Крыма). Окончательное установление границ Украинской Народной Республики, как относительно присоединения населенных в большинстве украинцами частей Курщины, Воронежчины, Холмщины, так и других смежных областей, должно последовать в соглашении с организованной волею народов». (Потом волю народов относительно границ уже никто не спрашивал, — а хорошо бы спросить хотя бы сейчас…)
И тут можно напомнить признание тогдашнего главы украинской дипломатии Винниченко о настроениях малороссов: «С каким неуважением, злобою, с каким мстительным глумлением они говорили про Центральную Раду, про Генеральных секретарей, про их политику. А что было в этом действительно тяжелым и страшным — то, что они высмеивали и все украинское: язык, песню, школу, газету, украинскую книжку… это были не отдельные сценки, а всеобщее явление с одного края Украины до другого» («Пути истории», Н.Й., 1979)…
На единственных тогда выборах на Украине (летом 1917 г., в городские самоуправления) сепаратисты потерпели позорное поражение, не получив в главных городах ни одного мандата.
Немцы, оккупировавшие Украину по соглашению с Центральной Радой, также признавали, что поддерживаемые ими сепаратисты очень непопулярны в народе. Германский канцлер Г. Михаэлис предостерегал (26/13.07.1917): «Мы должны быть очень осторожны, чтобы литература, с помощью которой мы хотим усилить процесс распада России, не достигла прямо противоположного результата… украинцы все еще отвергают идею полного отделения от России». Советник германского посольства в Москве Рицлер подтверждал (04.06.1918): «…любая идея независимости Украины сейчас выглядела бы фантазией, несмотря ни на что живучесть единой русской души огромна». И посол Мирбах писал (25.06.1918), что «постоянное отделение Украины от остальной части России должно быть признано невозможным».
Представители малороссийской и белорусской интеллигенции, офицерства, духовенства считали себя русским народом с единой судьбой и боролись за это единство в рядах белых армий, но, преданные Антантой, потерпели поражение. Понятно, что при отсутствии сепаратизма большевикам не так уж трудно было вернуть Малороссию и Белоруссию в состав своего государства. Однако при этом, борясь против русских имперских традиций, большевики выделили украинцев и белорусов в особые национальности и приказали называть русскими только великороссов, границы которых также обрезали в пользу привлекаемых в СССР прочих национальных республик (чтобы сломить сопротивление русского православного народа). Поскольку украинские сепаратисты-социалисты были духовными союзниками коммунистов в «борьбе против русской черносотенной культуры» (выражение Ленина), в 1920-е годы именно в этих целях на Украине и в Белоруссии поощрялся местный национализм — «национальный по форме, социалистический по содержанию». Соответственно писались энциклопедии и учебники, заполнялась графа о национальности в паспортах, проводились административные границы; сторонников же традиционного взгляда зачисляли в «черносотенцев» с соответствующими карательными мерами…
Лишь в 1930-е годы Сталин в борьбе за соперничество с троцкистско-ленинской гвардией поменял национальную политику, осознав, что вместо войны с русским народом было выгоднее опереться на него в преддверии войны (иначе бы ее не выиграли). Однако терминологическое расчленение осталось — и это торжество антирусских сил в деле расчленения единого русского народа продолжается до сих пор. Как и произвольные «национальные границы», которые при коммунистической власти были чисто условными, но по которым вожди КПСС в конце своего правления расчленили единое государство.
Итак, большевикам удалось лишь на время восстановить видимое единство исторической России, но уже не на основе истинных духовных ценностей, а всего лишь силою: окропили богатырское тело «мертвой водой», срастив его, но без «живой воды» Православия. А без этого государство было нежизнеспособно на длительный срок. Идейная ложь марксистской идеологии делала СССР при всей его внешней военной мощи чрезвычайно уязвимым изнутри, причем противники СССР в Холодной войне избрали своим главным оружием именно ставку на сепаратизм в национальных республиках. А когда «социалистическое содержание» упразднилось, «национальная форма» была использована перекрасившимися коммунистическими вождями для сохранения своей власти на обломках СССР.
Более того, почти во всех бывших республиках национализм сочетается с государственной русофобией, которая стала необходима перекрасившимся номенклатурщикам для оправдания своих неправедных деяний: и перекладыванием грехов КПСС на «русских», и очернением имперской истории («Москва всех эксплуатировала»), и обвинением в своей собственной разрухе все тех же русских («ограбили при разделении имущества СССР»), и желанием понравиться врагам исторической России, чтобы получать от них кредиты и поддержку. Русофобия большинства «независимых президентов» в СНГ стала платой демократическому миру за прощение их недавнего коммунистического прошлого.
И особенно всем этим отличается братская Украина, где русофобия совершенно неестественна для ее народа, но необходима правителям: только очернением России они могут оправдать неудачу обещанного «самостийного процветания» и надеяться на поддержку США и НАТО. Ведь украинская культура есть в своей основе культура русская, и «забыть» это можно только абсолютизацией своей провинциальности («окраинности»). Подавление русского языка — это не помощь украинскому (который издавна был местной бытовой частью общерусского), а проявление комплекса неполноценности бытового перед литературным языком. Это — путь не к «национальному возрождению», а к американизации. Именно украинские националисты, потчующие сейчас свой народ западной масс-культурой в переводе на украинську мову, должны были бы осознать, что если Украина хочет действительно обрести свое подлинное национальное лицо и служить Божией Истине, а не стать задворками Запада, путь ее — вместе с православной Россией…
Конечно, огромную роль в этом сыграла антирусская политика и пропаганда Запада, которая ярко выражена в так называемом «Законе о порабощенных нациях», принятом в США в 1959 г. и не отмененного до сих пор; в нем русский народ не включен в число угнетенных интернациональным марксизмом, но выступает в виде поработителя Украины и Белоруссии, мифических «Казакии» и «Идель-Урала», даже Китая и Тибета, чью борьбу за независимость «от русского коммунизма» США официально обязались поддерживать. Миллиарды долларов были брошены на выполнение этого плана, что и удалось сделать в 1990-е годы руками новоявленных «элит» стран СНГ, не имевших представления о духовной сути Российской империи, но рвавшихся к личной власти на ее окровавленных кусках. И сейчас США видят в возможном восстановлении единой исторической России «угрозу американским национальным интересам» и для противодействия этому не исключают даже применение ядерного оружия…
Так в конце ХХ века под влиянием внешних и внутренних врагов России произвольным решением трех номенклатурщиков — в нарушение действовавших внутренних и международных законов (в том числе Хельсинкского Акта 1975 г.) — произошло новое расчленение общерусского тела. Это стало возможно и вследствие утраты в значительной части нашего единого народа верного понимания смысла истории, смысла нашей общерусской национальности и ее призвания в мире. В который раз мы видим все тот же прием, которым диавол увлекает людей на служение ложной цели, поощряя в них эгоизм и гордыню: как он соблазнил первых людей в раю («будете как боги»), так он в очередной раз соблазнил и в 1991 гг. малороссийских, белорусских и великорусских политиков-демократов на самостийность («будете министрами и президентами»)…
Подчеркнем: правящий слой нынешней Российской Федерации столь же «самостиен» (то есть «независим» от духовного призвания православной российской государственности) и потому не предпринимает никаких попыток восстановить историческую справедливость. Он несет не меньшую ответственность за это преступление и готов его «узаконить», предав около 30 миллионов русских в новых «независимых республиках», в том числе более половины жителей современной Украины, желающих общей со всем русским народом государственности. Разногласия между правителями РФ и Украины в основном экономические: хорошо или нехорошо воровать газ из трубы и как за него платить.
Лишь Белоруссия и в эту эпоху оказалась менее всего подверженной апостасийным соблазнам западной цивилизации и дала отпор планам «мировой закулисы». Причем, благодаря именно народному сопротивлению, выдвинувшему соответствующего главу государства (уже в 1991 г. Лукашенко был единственным в белорусском Верховном Совете, кто голосовал против признания Беловежского заговора). В Белоруссии не допустили грабительской прихватизации, и это единственная республика в СНГ, которая не разрушила свое производство наполовину (как РФ), а увеличила в сравнении с 1990 годом. Без всяких западных кредитов и лишь выплачивая долги своего предшественника в условиях западной политической блокады, президент Лукашенко опередил все страны СНГ по производству продовольствия (полное самообеспечение) и строительству жилья на душу населения. В Белоруссии в госсобственности сохранилась мощная машиностроительная промышленность, экспортирующая большую часть своей продукции.
Согласно «Книге мировых фактов ЦРУ» за 2000 г. (в которой уровень экономики разных стран сравнивается по паритету покупательной способности), белорусская экономика составляет не 3% от российской (как заявил президент РФ), а 7% с почти одинаковым показателем ВВП на душу населения (в РФ 7700 долларов, в Белоруссии 7500). При этом душевой показатель уровня жизни простого человека в Белоруссии ближе к истине, ибо там нет столь огромного расслоения между нищими и богатыми, как в РФ, где 75% экономики находится в частной собственности и ее доход присваивается узким верхним слоем богачей.
Но именно поэтому правящий слой и олигархические СМИ в нынешней РФ всячески чернят Белоруссию («обуза», «диктатура») и выхолащивают все ранее достигнутые соглашения об объединении, присоединяясь к западной антибелорусской кампании. Они требуют от Лукашенко всего того, что так выгодно отличает Белоруссию от РФ: уменьшения регулирующей роли государства, грабительской приватизации по российскому образцу, присоединения к прозападному курсу РФ. И нам вполне понятно нежелание белорусского президента подчиняться этим требованиям, то есть законам апостасийного мира. Правда, это сопротивление скорее инстинктивное, на уровне крестьянского здравого смысла, использующее и консервативную инерцию советского прошлого, а потому еще не поднявшееся на уровень должной государственной идеологии. Такой идеологией может быть только православное сопротивление «удерживающего» — к этому побуждает все мировое положение.
Сепаратистские устремления прочь от единой российской православной государственности всегда были, с духовной точки зрения, отходом от российской миссии удерживающего и переходом на другую сторону фронта в идущей мировой духовной борьбе. Сегодня этот фронт очевиден: «тайна беззакония» приступила к форсированному насаждению Нового Мирового Порядка. Нового — в сравнении со старым христианским миром. Это будет господство «мировой закулисы» на основе идеологии антихриста, то есть той идеологии материалистического господства, которой сатана безуспешно искушал Христа в пустыне, но соблазнил иудеев, отвергнувших Его. Только в таком обществе их деньги приобретают абсолютную власть. Именно в этом была главная причина их многовековой борьбы против Российской империи, которая представляла собой альтернативную, подлинно христианскую государственность с иными духовными целями. Нынешние националисты-сепаратисты и их национальные государства не нужны «мировой закулисе» в качестве самобытных образований, они поощряются лишь с целью ослабления исторической России и позже будут переварены в общечеловеческую биомассу.
Поэтому и сейчас основной смысл воссоздания единого Российского государства заключается не только в экономической взаимозависимости разделенных территорий, но и в совместном отстаивании духовной цели нашей общерусской цивилизации. Удерживающее призвание Руси-России в истории хотя видимым образом и закончилось после разрушения православной государственности в 1917 году, но потенциально сохраняется в виде возможного ее восстановления, хотя бы и в виде чуда. Чудеса совершаются с Божией помощью, если есть кому помогать.
Единственная структура власти, которая и сегодня все еще сохраняет единую территорию исторической России со всеми тремя ветвями общерусского народа — это Русская Православная Церковь. Это и символическое свидетельство того, что без водительства Церкви духовное возрождение удерживающей России невозможно. Водительство же, как убеждены православные граждане, должно заключаться в очистительном церковном воздействии на более широкие стороны общественной жизни, включая политическую — как это отмечено в Социальной концепции Церкви, принятой на юбилейном Архиерейском Соборе в 2000 г.
И тут нельзя не отметить, что в отличие от РФ, белорусский парламент принял закон, признающий «определяющую роль Православной Церкви в историческом становлении и развитии духовных, культурных и государственных традиций белорусского народа»; закон подписан президентом в октябре 2002 г. Этот факт очень многозначителен и может оказаться судьбоносным для всех нас при должной активности Церкви. И если нынешний правящий слой РФ не готов выполнять роль «удерживающего» и стремится проглотить и переварить Белоруссию в прозападном апостасийном русле, то, может быть, Белоруссия могла бы осознать себя частью исторической России — Третьего Рима и поднять свое сопротивление на высочайший уровень: постараться перенять на себя миссию «удерживающего» для всего русского народа. Ведь и русский язык признан в Белоруссии государственным, и президент Лукашенко считает всех нас одним народом.
Тут можно привести пример из истории: так в Византийской империи, после ее разгрома крестоносцами в 1204 г., в условиях разложения правящего слоя и насаждения унии, в провинциальном лесном городке ревнителями Православия было создано небольшое Никейское царство, возродившее затем своим примером центральную власть Второго Рима и продлившее его существование на полтора столетия. Есть ли сейчас такие силы на Белой Руси?
Сегодня древнее название Белая Русь, по аналогии с прошлым, можно понимать как часть Руси, свободную от уплаты дани нынешней глобальной орде. Возглавление Белой Русью борьбы за воссоздание исторической удерживающей России могло бы найти широкий отклик во всем нашем народе. В сложившихся условиях это нам кажется единственным спасительным выходом и для Белоруссии, и лично для белорусского президента.
24 января 2005 г.
