Десять мифов о самоубийстве с посторонней помощью

Похоже, кампания в защиту самоубийства с посторонней помощью ¹ достигает своего пика в Великобритании, где во вторник 14 декабря палата общин после бурных баталий приняла законопроект о вменяемости. Это, безусловно, шаг в направлении легализации самоубийства с посторонней помощью, несмотря на торжественные заверения в обратном его сторонников. Согласно некоторым версиям этого законопроекта, пациент в определенных обстоятельствах может попросить, чтобы его лишили еды и питья, а врач обязан подчиниться этой просьбе — иначе его ждут пять лет тюрьмы. Кроме того, в палате лордов в настоящий момент рассматривается законопроект лорда Джоела Джоффе «Об облегчении смерти неизлечимых больных».

Представляется полезным разбить некоторые аргументы в пользу самоубийства с посторонней помощью.

1. Это исключительно вопрос индивидуального выбора.

Согласно законопроекту о самоубийстве от 1961 года, у человека уже есть право совершить самоубийство. Сегодня за попытку самоубийства никого ни повесят, как это было в девятнадцатом веке, ни в тюрьму не посадят.

Цель законопроекта лорда Джоффе — отменить наказание до 14 лет тюремного заключения, предусмотренное за помощь в совершении самоубийства. Как заметил психиатр Томас Зац, «строго говоря, самоубийство с посторонней помощью — это оксюморон» ². Единственные люди, которых данный законопроект наделяет правом выбора, — это врачи. Они будут решать, «дееспособен» ли пациент, удостоверять, что болезнь пациента «неизлечима», и заключать, что пациент невыносимо страдает в результате этой неизлечимой болезни".

2. Всем нам нужно «право на смерть».

У всех нас и так есть право на смерть, независимо от того, закреплено ли оно законодательно. Все «пациенты» доктора Джека Кеворкяна, ныне отбывающего срок в американской тюрьме за то, что зашел слишком далеко, помогая Томасу Йоуку совершить самоубийство (это было записано на видеопленку и показано в программе CBS «60 минут»), физически были в состоянии самостоятельно свести счеты с жизнью.

Любой, кто обладает минимальными навыками планирования и большой долей решительности, может убить себя. Однако законопроект «Об облегчении смерти» переносит бремя ответственности на врачей и cиделок, предписывая им помогать людям совершать самоубийство. Один из самых отвратительных аргументов, высказываемых Общественной организацией сторонников эвтаназии, состоит в том, что и у инвалидов есть право на смерть. Необходимо четко осознавать, что нас тем самым просто обязывают столкнуть в воду хрестоматийного мужчину, стоящего на краю моста (или, может быть, оборудовать мост специальным подъемником для инвалидных колясок).

3. Против самоубийства с посторонней помощью выступает только «немногочисленное религиозное меньшинство».

Против законопроекта Джоффе действительно яростно выступают многие религиозные организации, но не только они. С ними солидарны медицинские работники и инвалиды. Последние опасаются, что право врача оценивать «качество жизни» может означать, их собственное существование будет признано ненужным.

И, как обнаружила Джейн Кэмпбелл, в последнее время работающая в лондонской «Times», это вовсе не абстрактный страх, о котором говорили такие философы, как баронесса Уорнок. Сама Кэмпбелл, страдающая спинальной атрофией — болезнью спинных мышц, из-за которой она не может поднять голову от подушки без посторонней помощи, была госпитализирована с пневмонией. Врач-консультант, наблюдавший ее, предположил, что она не захочет, чтобы ее реанимировали в случае дыхательной недостаточности. Когда Джейн возразила, сказав, что не собирается отказываться от реанимации, к ней зашел консультант повыше должностью и высказал предположение, что она все же не захочет подключаться к респиратору. Как сообщает Комиссия по правам инвалидов, это не единичный случай. По словам Кэмпбелл, подобные инциденты отражают точку зрения общества на людей вроде нее: дескать, инвалиды живут неполноценной и неприемлемой жизнью и смерть для них предпочтительнее, чем жизнь, отягощенная серьезными физическими отклонениями ³.

На самом деле именно те, кто ратует за легализацию самоубийства с посторонней помощью, склонны исповедовать религиозные ценности новой эры. «Самоосвобождение» — излюбленный термин Дерека Хамфри, бывшего журналиста «Sunday Times» и автора популярнейшей библии самоубийц «Последний выход». Выход куда, мистер Хамфри? Доктор Тимоти Куилл, признавшийся на страницах «New England Journal of Medicine», что помог пациенту умереть, написал книгу под названием «Акушерка, принимающая смерть». Для атеиста (такого, как я) смерть не переживание, а конец всяких переживаний. Может, сторонники самоубийства с помощью врача просто хотят воссоздать в видоизмененной форме ритуалы, ранее выполнявшиеся священнослужителями?

В конце концов, необязательно быть христианином, чтобы согласиться с архиепископом Кентерберийским в том, что «уважение к человеческой жизни на всех ее этапах есть основа цивилизованного общества».

4. Признание права на смерть — критерий цивилизованного общества.

Разрушение табу на самоубийство станет безусловным признаком краха общества. Несмотря на то, что дезинтеграция общества и исчезновение институтов социальной интеграции привлекают большое внимание, мало кто признает связь этих процессов с движением в защиту права на смерть. Социолог Эмиль Дюркгейм особо подчеркивал: «Человек тем более подвержен саморазрушению, чем более он отрезан от коллектива в любой форме». Разве суицид не есть наиболее чудовищное проявление распада общества? И поощрять его означает провозглашать торжество отчуждения и аномии. Табу на самоубийство — это не что иное, как признание взаимосвязи между людьми. И мы должны его сохранить.

Как метко заметила Мэри Уорнок, что это за общество, которое сообщает своим членам, что ценит их право умереть от голода, особенно если они являются бременем для него? Безусловно, показатель цивилизованности общества — способность предложить отчаявшимся людям какие-то аргументы, подтверждающие, что их жизнь ценна, что они чего-то стоят. Вместо этого сторонники права на смерть проецируют собственное мрачное видение ценности человеческой жизни на этих несчастных.

5. Главная проблема — боль.

Ни одно известное исследование это не подтверждает. В 1995 году, согласно обновленному варианту авторитетного Доклада Реммелинка по вопросам эвтаназии, в Голландии, где эта практика давно распространена, а теперь и узаконена, только 32 процента обращений к врачу с просьбой об эвтаназии были связаны с болью. Ни в одном случае боль не была единственной причиной обращения. В штате Орегон, США, в соответствии с законом, дающим право на смерть (он рассматривается как основа законопроекта лорда Джоффе), лишь 28 из 129 случаев смерти с помощью врачей за первые пять лет были вызваны в первую очередь болью (главной же причиной стал страх за возможное будущее) ⁴. Человеческие страдания в конце жизни вполне реальны, но связаны они скорее со страхом, чем просто с физической болью.

6. Это прежде всего забота о «чувстве собственного достоинства».

О каком достоинстве идет речь? Сторонники права на смерть осуждают жизнь инвалидов за утрату достоинства, очевидно, подразумевая под достоинством исключительно контроль над телесными функциями. Согласно этому определению, если кто-то теряет свою телесную «автономию», то вместе с ней теряет и человеческое достоинство. На мой взгляд, достоинство рождается из умения выстоять под гнетом страданий, которые мы переживаем в течение жизни, из способности не дать им себя разрушить и умения противостоять страху, а не идти у него на поводу.

7. Многих наше жесткое законодательство толкает на «самоубийство в глухой, заброшенной подворотне».

Хорошая новость состоит в том, что на самом деле сегодня меньшее количество людей кончает жизнь самоубийством. Несмотря на дело миссис Z (см. мою статью «A ticket to die» — «Билет в сторону смерти»), очень немногие британцы «путешествуют» в этом направлении. За шесть лет лишь 180 человек прибегли к самоубийству с посторонней помощью в соответствии с законодательством штата Орегон, дающим право на смерть; это менее одного процента от тех, кто запрашивал информацию на эту тему. Даже в Голландии, где самоубийство с посторонней помощью уже достаточно давно стало легальным, эта цифра невысока. Такие видные активисты движения «Право на смерть», как Тимоти Лири, отказались от идеи суицида в последнюю минуту. Согласно большинству опросов, самые ярые сторонники легализации самоубийства с посторонней помощью — молодежь. Пожилые люди, у которых, казалось бы, больше оснований поддержать такую меру, как правило, относятся к ней настороженно.

Реальная движущая сила кампаний в защиту права на смерть — страх. Представьте себе, говорят его сторонники, что вас загнали в ловушку и вы вынуждены продолжать жить жизнью, которая вам больше не нужна, будучи не в состоянии уйти из нее самостоятельно. Однако, как заметила Элизабет Каблер-Росс, автор новаторского исследования «О смерти и умирании», самоубийство с посторонней помощью привлекательно прежде всего тем, что является проекцией имеющихся в данный момент страхов перед жизнью на смерть.

Мы должны задаться вопросом: а что на самом деле хочет сказать человек, когда просит врача помочь совершить самоубийство? Если бы он был полон решимости умереть, то вынашивал бы свой план и никому бы о нем не сказал. Прося медицинских работников о помощи в самоубийстве, человек демонстрирует отчаяние по поводу своего будущего, страх перед завтрашним днем. Зачем ему обнаруживать свое отчаяние, если он не хочет установить некий контакт с окружающими? Если ты действительно хочешь навсегда отрезать себя от человеческого общества, разве станешь кому-то об этом говорить? Мы служим дурную службу тем, кто говорит о своем безысходном положении, когда соглашаемся с ними и, хуже того, подбадриваем их.

8. Поправка к закону о самоубийстве, разрешающая самоубийство с посторонней помощью, возродит правопорядок, принятый в обществах классической древности.

На самом деле одобрение самоубийства как терапевтического средства стало бы беспрецедентным явлением в истории человечества. Сторонники самоубийства с посторонней помощью часто оправдывают свою точку зрения, ссылаясь на античные общества, в особенности на афинское, где, по всей видимости, правила рациональность и к самоубийству относились терпимо. И все же в то время самоубийц хоронили не там, где остальных; руку, которой самоубийца лишал себя жизни, отрубали и закапывали отдельно. Зачастую древние греки и римляне кончали с собой из-за горя, высоких патриотических принципов или во избежание позора, но такая смерть приобретала особое значение, так как акцентировала внимание на общественных ценностях. Платон допускал, что самоубийство можно разрешить в случае мучительной болезни или невыносимого принуждения, но утверждал, что сначала гражданин должен обратиться с соответствующим ходатайством в сенат.

Солипсизм сегодняшних сторонников самоубийства бросается в глаза. Самоубийство из-за того, что жизнь человека никуда не годится, не принимает в расчет его отношения с окружающими. Оно игнорирует связь между мертвыми, живыми и еще не рожденными. Отбросить жизнь по таким пустяковым причинам значит не только посмеяться над теми, кто некогда всей душой старался расширить и обогатить свою жизнь, но и, возможно, лишить нравственного стержня тех, кто только приходит в наш мир.

Однако один прецедент терпимого отношения к самоубийству все же существует. Многие идеи движения в защиту самоубийства с посторонней помощью были распространены в Германии в 1900—1945 годах ⁵. Смотря что понимать под «классикой», скажу я вам.

9. На самом деле главная проблема в том, что благодаря новейшим технологиям жизнь человека можно поддерживать бесконечно.

Что, кто-нибудь изобрел панацею от смерти, о которой я не слышал? Как гласит рекламная аннотация к одной книге, «поскольку прогресс в медицинских технологиях достиг той стадии, когда человеческую жизнь можно поддерживать почти бесконечно, неизбежно возникают вопросы по поводу „качества“ подобной жизни» ⁶. Поучительно, что авторы специальных работ по этой теме склонны не столько праздновать триумф медицинской науки, сколько исследовать потенциальные проблемы.

10. Самое лучшее — умереть так, как ты сам решил, дома, в окружении друзей и родственников, а не в больнице среди трубок и аппаратов.

Мы не в состоянии проконтролировать, когда и как нам умереть: предоставить людям такое «право» — все равно что дать им право не умирать от сердечного приступа или несчастного случая. Согласно целостному, возвращающему к первозданный природе подходу, явно представленному во многих книгах по медицинской этике, мы отдалились от смерти и излишне полагаемся на продление жизни с помощью технических средств. Понятно, что многие предпочли бы умереть подальше от больницы, но поиск «хорошей смерти» на поверку всегда оказывается иллюзорным. Любая смерть отвратительна и недостойна: ведь жизнь вырвана из тела, которое остается бездыханным и бесцветным. Те, кто стремится обеспечить себе хорошую смерть, стремятся приучить себя к состоянию неопределенности, возможно, потому, что они наблюдали долгую смерть близкого родственника или друга. Но это проекция наших собственных технофобий на умирающего человека.

Так следует ли нам проецировать наше ограниченное и мрачное мировоззрение на тех, кто наиболее чувствителен к советам, продиктованным отчаянием? Или же нам по-прежнему следует считать любую человеческую жизнь ценной, а врачей — теми, кто лечит физический недуг (а не выписывает смерть в качестве терапии), и верить, что жизнь стоит того, чтобы жить?

Примечания:

¹ В оригинале assisted suicide, или «ассистируемое самоубийство», — речь идет о самоубийстве больного, осуществляемом с помощью врача или сиделки. — Прим. перев.

² См. «Killing to be kind?» («Убийство из лучших побуждений»), Thomas Szasz.

³ «A right to die? I’m more concerned that everyone has the right to live» («Право на смерть? Меня больше волнует, что у каждого есть право на жизнь»), Jane Campbell, The Times, 2 декабря 2004 г.

⁴ Статистические данные можно найти на веб-сайте Международной экспертной комиссии по эвтаназии и самоубийству с посторонней помощью (the International Task Force on Euthanasia and Assisted Suicide) в разделе «Орегон: пять лет после принятия закона о самоубийстве с посторонней помощью».

⁵ См. Death and Deliverance: 'Euthanasia' in Germany 1900−1945 («Смерть и избавление: „эвтаназия“ в Германии в 1900—1945 гг.»), Michael Burleigh, Cambridge University Press, 1994.

⁶ Quality of Life: The New Medical Dilemma («Качество жизни: новая медицинская дилемма»), под ред. James J Walter and Thomas A Shannon, Paulist Press, 1990.

Перевод Анны Плисецкой