Этнозаповедник на кладбище

Старые заброшенные кладбища посещаемы не только нечистой кастой гробокопателей. Эти обители мертвых притягивают и людей, склонных поразмышлять о смысле жизни. Бродишь среди покосившихся крестов, деревьев, упавших на могилы, и понимаешь, что бытие земное кратко.

Предки со вкусом

Но есть еще один «кладбищенский» интерес — сугубо этнографический. Мало кто думает о том, что формы у крестов бывают разные. Казалось бы, что тут особого можно придумать? Ан нет, наши предки были весьма изобретательны по части надгробного творчества. Это сейчас вся фантазия ушла в гранитные памятники и мраморные скульптуры. А раньше памятники ставили только на могилах богатых людей, и оформлены они были весьма стандартно. Простые же люди украшали сами кресты.

Деревенские кладбища в наших краях бывают как православными, так и лютеранскими — по традиционному вероисповеданию многих жителей Ингерманландии. Как выглядит обыкновенный православный крест, все знают. Но и над этой формой можно пофантазировать. Например, на кладбище старинной деревни Ложголово Сланцевского района есть деревянные кресты в виде двух перекрещенных рыбок. Чугунные витые кресты позволяли себе зажиточные крестьяне, причем ставились они на постамент, — все вместе это уже помесь могильного креста и памятника. А если на деревянном кресте «домик», напоминающий птичью кормушку, — это могила старообрядца. К сожалению, деревянные кресты очень нестойкие, именно поэтому старые деревенские кладбища могут стоять вовсе без крестов. Так выглядит нынче Сойкинский погост — деревни там давно погибли, церковь разрушена, а кладбище встречает редкого путника сгнившими деревянными крестами да вскрытыми могилами. Трудно сказать, какие ценности рассчитывают найти гробокопатели на сельском погосте, но перерыто там буквально все.

Кователи крестов

А вот на лютеранских кладбищах деревянные кресты можно видеть очень редко. Ингерманландцы использовали для этих целей полоски железа, а в каждой деревне был свой кузнец, ристисеппя, который занимался крестами, и человек этот был крайне уважаемый. Его занятие было овеяно такой же вызывающей суеверные страхи романтикой, как и ремесло мельника; кроме того, он должен был работать быстро — загодя делать кресты было нельзя, их ковали непосредственно перед похоронами. И каких только крестов не ковали ингерманландские кузнецы! Старое кладбище на горе Кирхгоф, которую нынче приспособили под горнолыжные нужды, изобилует разнообразнейшими крестами. Есть кресты с дырочками, а в дырочки продеты проволочки, чтобы подвешивать металлические побрякушки (чаще всего в форме листика или птички), есть кресты с фигурно загнутыми концами, узорные, витые — просто загляденье. На Кирхгофе же можно увидеть, какой длины должен быть настоящий крест: дерево прорастает через старую могилу, обхватывает крест, тащит-тащит его, а железная нога все не кончается. Оказывается, настоящий крест должен нижним своим концом упираться в дно могилы, а могилы роют высотой в человеческий рост. Вот и считайте — если невкопанный крест меньше 3 метров в высоту, так это неправильный крест.

Самый поразительный из найденных нами на Кирхгофе крестов — двойной. Даже современные пасторы не берутся объяснить его форму. Дело в том, что твердого «устава» на форму крестов у ингерманландцев не существовало, и каждый приход давал волю своей фантазии. Научный сотрудник Музея антропологии и этнографии РАН, специалист по культуре Ингерманландии Ольга Конькова трактует это чудо так: «Хотя я не видела в точности таких крестов, но уверена, что они ставятся на могилах умерших одновременно близких родственников — скажем, мужа и жены, братьев, сестер».

Особый разговор — каменные кресты, в наших краях они сплошь бутовые, то есть из известняка. Делать их перестали еще в XIX веке, потому что дело это мешкотное, да и раньше каменных намогильных крестов удостаивались немногие. В основном это были поклонные кресты, которым поклонялись, как иконе. До наших дней уцелело не так много каменных исполинов. А самое большое скопление их в Ленобласти оказалось на маленьком кладбище у деревни Большое Заречье Волосовского района. Деревня была сожжена во время войны и больше не отстраивалась, а кладбище живое — на нем продолжают хоронить усопших из окрестных деревень.