Религиозный вакуум приманивает экстремистов

Проблема злоупотребления религией со стороны экстремистских сил всерьез волнует многих в Европе и мире. Это совершенно неудивительно, если мы вспомним, как радикалы пытались — подчас небезуспешно — использовать чувства верующих для разжигания балканского и армяно-азербайджанского конфликтов, для эскалации целого ряда драматических ситуаций на Северном Кавказе. Что же делать, дабы противостать экстремизму, прикрывающемуся религией?

Конечно, в этом противостоянии важны усилия правоохранительных органов, решительное осуждение терроризма и экстремизма со стороны религиозных лидеров, их активный диалог, многое другое. Однако мне хотелось бы выделить один весьма важный аспект проблемы. Самым действенным и устойчивым способом противодействия псевдорелигиозному экстремизму является поддержка традиционных религиозных общин, доказавших свою благонамеренность, приверженность миру и диалогу. Такая поддержка часто уже наличествует в обществах. К ней должно прислушиваться и государство, делая соответствующие правовые и политические выводы.
Впрочем, к сожалению, подобная поддержка нередко блокируется во имя идеологии жесткого разделения религии и государства, утрированного понимания светскости. Например, в России Церковь отделена от государства. Прежде всего это означает, что она не может брать на себя функций государственного управления, не имеет властных полномочий. Именно так принцип светскости государства понимается в большинстве стран мира. Не склонно расширять его трактовку и международное право. Данный принцип отнюдь не означает, что религия должна быть совершенно удалена из школы, армии, милиции, дипломатии, бюджетных СМИ, социальной системы и вообще всех государственных институтов.

Да, религиозные объединения по российской Конституции равны перед законом. Каждое из них может совершать богослужения и обряды, распространять свое учение. Ни к одному такому объединению не должны проявлять пристрастность в суде или в правоохранительных органах. Но точно так же равны перед законом профсоюзы, творческие ассоциации, благотворительные фонды, негосударственные театры, музеи и телеканалы. Почему одни из них государство поддерживает больше, другие меньше, а третьи вообще не поощряет? Наверное, потому, что они неодинаково воспринимаются гражданами, имеют разный вес в жизни страны, приносят обществу неравнозначную пользу, да и просто отличаются друг от друга по социальным масштабам.

Равенство базовых прав религиозных объединений, одинаковость их юридической ответственности не отменяет права народа — главного субъекта власти — выбирать, кого поддерживать, а кого нет. Такое право должно быть признано положительной ценностью на уровне международного права и мировой политики. Ведь устойчивая реализация обществом этого права лишает псевдорелигиозных экстремистов почвы под ногами. Обратим внимание: в странах Западной Европы, где многие поколения людей получили религиозное воспитание, экстремизм не так популярен. На постсоветском же пространстве, где долгие годы пытались, да и сейчас иногда пытаются «держать религию в ограде храмов», радикалы и аферисты «от религии» привлекли миллионы людей и развернули обширную деятельность, которая лишь недавно пошла на убыль.

Перейдем к теме образования — среднего и высшего. Современная российская Конституция не случайно отказалась от советского принципа «отделения школы от Церкви». Присутствие уроков религии в системе среднего образования не принесет никакой опасности, если будет осуществляться на строго добровольной основе, при ясно выраженном желании учащихся и их родителей. Это, между прочим, даст твердые гарантии того, что «нетрадиционные религии», равно как и любые другие, не будут навязаны школьникам помимо их воли.

В высшей школе теология и секулярное религиоведение способны прекрасно сосуществовать, причем в рамках одного и того же вуза верующий студент должен получить возможность выбрать первое, а неверующий — второе. Сегодня же в России и многих других странах СНГ сформировалась монополия скептического, агностического взгляда на религию в системе образования. Уместно вспомнить: международное право предоставляет родителям возможность требовать, чтобы их дети воспитывались согласно убеждениям, разделяемым в семье. Наверное, и студенты могут ожидать большего уважения государства к их мировоззрению.

Сейчас российские государственные власти рассматривают возможность подготовки исламских священнослужителей в светских вузах за государственный счет. Такие планы совершенно естественны, поскольку еще недавно мусульманское духовенство воспитывалось почти исключительно за рубежом, иногда в сомнительных центрах, известных своим радикализмом. Точно так же, полагаю, должна быть оказана государственная поддержка христианскому религиозному образованию.

Религиозный вакуум, отсутствие у людей просвещенной веры и знаний о духовной сфере отнюдь не способствуют преодолению экстремизма. Мало того, подобный вакуум опасен, ибо — как показывает опыт — с легкостью заполняется радикальными учениями. Речь идет не только об отдельных толках ислама, но и о парахристианском радикализме, а также о тоталитарных псевдорелигиозных организациях. Отказ от искусственной консервации такого вакуума должен быть осознан как важное средство противостояния экстремизму. Об этом следует помнить как национальным властям, так и международным организациям.

Протоиерей Всеволод Чаплин, заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московского патриархата.