«Курбан-байрам в России должен стать выходным днем»

Сегодня мусульмане отмечают Курбан-байрам — день Жертвоприношения. О духовном смысле праздника и о том, почему для россиян он, как и будни исповедников ислама, остается тайной за семью печатями, размышляет председатель Исламского комитета России, философ, правозащитник и поэт Гейдар Джемаль.

— Гейдар-хаджи, у каждого религиозного праздника есть исторический — и актуальный смысл. Каков смысл дня Жертвоприношения (Ид аль-Адха) для мусульман современной России?

— Не думаю, что этот актуальный, как вы сказали, смысл хоть чем-то отличается от того смысла, который сегодняшний праздник имеет для всех мусульман. Ид аль-Адха — свидетельство нашей живой связи с праотцем Авраамом-Ибрагимом (мир ему), установителем того духовного канона, который был восстановлен последним пророком человечества Мухаммедом (да благословит его Аллах и да приветствует). Авраам первым обратился к невиданному доселе Богу, не являвшемуся ни в опыте, ни в мыслях, ни в интуиции, и, обратясь к нему, не поколебался по его приказу принести в жертву собственного сына. Всевышний в последний миг остановил занесенную руку с ножом и подменил человека ягненком, но героический подвиг пророка сформулировал и сконцентрировал в себе всю духовную суть единобожия на последующие времена. В общем, Ид аль-Адха для мусульман — парадигма их веры, ее протяженности в веках. И, на мой взгляд, актуальный смысл праздника ничем не отличается от сакрального.

— Но все-таки во всех религиях жертва носит не символический, а вполне реальный смысл. Нужны ли сегодня в России какие-то жертвы от мусульман, чтобы смягчить обострившуюся межрелигиозную, межэтническую ситуацию?

— Я был свидетелем роста ксенофобии еще с советских времен, когда одновременно с вводом «ограниченного контингента» в Афганистан стала потихоньку раскручиваться пружина отчуждения исламского фактора в общественном сознании. В отличие от нападок на басмачество в 20−30-х годах, это был целенаправленный удар по исламу как цивилизации. Сначала это все шло исподволь, но после 91-го года антимусульманские нотки стали приобретать системный характер. Тогда рука об руку шли идеологическая исламофобия и либерализм в сфере свободы совести. Та или иная тенденция, рано или поздно, должна возобладать. И, как всегда, в России возобладала имперская, охранительная тенденция, объяснимая на фоне двух чеченских войн и «крестового похода» США. В итоге все закончилось объявлением ислама в России цивилизационным противником. Смертным врагом. Вы задали вопрос о жертвах со стороны мусульман… Разве мы все последние полтора десятилетия их на каждом шагу не видим? И жертвы эти невосполнимы. Принесение их, то есть фактический уход ислама на обочину общественного развития страны, во-первых, не соответствует исторической традиции: что ни говори, Советский Союз был главным фактором деколонизации в исламском мире. Во-вторых, антиисламский курс не отвечает сегодняшним интересам России, когда под вопросом ее суверенитет. Без треугольника «Исламский мир-Европа-Россия» Старый Свет вряд ли сумеет выжить. Уникальность исламского мира надо рассматривать не с точки зрения эффективности и величины того или другого государства. В исламе сильно совсем не государство, не бюрократия, а улица. Голос улицы, голос толпы, стоящей, несмотря на все противоречия, на единой идеологической платформе, — с этим американские олигархи смириться не могут. К сожалению, выбор, который сделало наше руководство, носит авантюрный характер: мы следуем в фарватере Вашингтона.

— А разве специфически российский религиозный, православный фактор тут не играет роль?

— Второстепенную или даже третьестепенную. Скорее надо говорить о корпоративном неприятии нынешней бюрократией и высших финансовых кругов исламского фактора как чуждого их системе либеральных рыночных ценностей. Надо понять простую вещь: ислам — единственное из всех монотеистических учений, в котором социальный фактор поднят на уровень религиозной добродетели. Ислам в принципе — идеология антиолигархическая, антилибералистская, антимонетаристская, направленная против, мягко говоря, безответственного отношения к бедноте, которая сбрасывается с корабля, чтобы элита могла быстрее плыть дальше. Здесь корни исламофобии.

— В чем, по-вашему, причина вопиющего невежества российского общества, полного незнания даже об азах ислама, как будто мусульмане живут не рядом с нами, а на Марсе?

— Если в СССР табу на получение информации, касающейся религиозной жизни, разжигало любопытство у части интеллигенции, то после 1991 года, когда иллюзия открытости погасила это любопытство, массы стали сползать в мещанскую индифферентность по отношению ко всему, что не касается их материального благополучия. Второе. Крушение советской системы преподавания, основанного все-таки на каком-никаком, но структурном мировидении, повлекло за собой хаотичность нового образования. Невежество люмпенов — полбеды, куда страшнее фрагментарное представление о мире студентов и преподавателей высшей школы. Для них ислам — восточный базар, они понятия не имеют, что это — важнейший компонент западноевропейской истории последних четырнадцати веков, что вне контекста ислама нельзя понять ни Декарта, ни Данте. После поражения марксизма в России восторжествовала такая лженаука, как геополитика, на птичьем языке которой разговаривают люди, которые должны выдавать серьезные анализы для правительства. В результате обывательские позиции, формируемые СМИ, уровень которых тоже резко понизился, — по интеллектуальному потенциалу на порядок ниже, чем мотивировка исламофобии, которую давала газета «Правда» в середине 80-х. Если «Правда» совершала наезды на исламскую цивилизацию на шатких, но все же социальных основаниях, сегодня идет раскрутка скинхедовских инстинктов. Комплекс неполноценности, бессознательно ощущаемый людьми, которых отрезают от истоков, от возможности знать больше о мире, выливается в животные рефлексы, которые вымещаются на подсказанном противнике.

— Я недавно говорил на тему исламофобии в России с человеком, который сказал, что надо просто объявить Курбан-байрам праздником и сделать выходным днем — и уже половина проблем будет решена.

— В принципе, если ислам по конституции заявлен официальной религией — почему бы и нет? Это было бы цивилизованным выходом для страны, в которой существует в качестве традиционных, скажем так, более чем одна религия. Такая проблема существует и там, где вообще никакие религиозные праздники не отмечаются, но там, где они отмечаются, обычно это делается в интересах меньшинств. Россия упускает уникальные возможности. Не могу не сказать об опыте Китая, в сторону которого мы посматриваем так часто. КНР сегодня делает очень много для своего исламского «меньшинства», ищет выходы к мнению своей «исламской улицы». Это не просто попытка идти в ногу со временем — это попытка заручиться союзником на грядущий период всемирного кризиса, который уже недалеко и от нас. Если мы будем отмечать праздники не только свои, но и «чужие», зона отчуждения неизбежно будет ощутимо сокращаться. Тогда, глядишь, и в будни сможем легче находить общий язык.

Беседовал Михаил Поздняев