Памяти Алапаевских мучеников, в земле китайской под спудом находящихся

В серый промозглый декабрьский вечер затрепетала ярким живым огоньком в Пекине поминальная свеча, зажженная на территории посольства РФ в КНР — бывшей территории Российской Духовной Миссии в Китае — в честь и память Великого князя Сергея Михайловича; Великой княгини Елисаветы Феодоровны; князей — братьев Иоанна, Константина и Игоря — сыновей Великого князя Константина Константиновича; князя Владимира Палея — сына Великого князя Павла Александровича от морганатического брака; Федора Ремеза — секретаря Великого князя Сергея Михайловича; Варвары Яковлевой — инокини Марфо — Мариинской обители милосердия. Зажег свечу и установил ее на камень, некогда служивший частью памятника 222 китайским мученикам за Веру Христову, внук Бориса фон Кепинга Борис Александров, приехавший на несколько дней в Пекин для того, чтобы увидеть воочию места, которые знал с детства из рассказов своего дяди митрополита Виктора (Святина), бабушки и мамы — почившей два года назад Ксении Кепинг, их друзей и знакомых — всех тех, кто жил на территории «Бэйгуаня». «Бэйгуань» или, по — русски, «Северное подворье» — так называлась между своими территория Миссии.

Трепетный огонек этой свечи, зажженной в столице Китая в час начала поминальной службы в Краснодаре — месте последнего земного служения митрополита Виктора (Святина), слился со светом множества поминальных свечей в Свято — Екатерининском, «Красном», как его называют в народе за красоту, храме Краснодара. И в живом язычке пекинской свечи привиделся недалеко от половинки мемориального камня, накрывавшего в свое время колодец, в который сбрасывали ихэтуани тела умученных ими китайских православных, — привиделся красавец храм Всех Святых Мучеников, представлявший гордость Миссии и ее несомненное украшение.

Из склепа этого храма, по свидетельству родной сестры владыки Виктора (Святина), записанному с ее слов ее родной дочерью — Ксенией Кепинг, в 1947 году архиепископ Виктор (Святин) вынужден был вывезти гробы с останками Алапаевских мучеников на территорию миссийского кладбища и поместить их в склепе церкви в честь Серафима Саровского. Интересно, что в свое время новую бронзовую арматуру для гробов Алапаевских мучеников, оставшихся в Пекине, изготовил на свои средства Борис фон Кепинг, внук которого читал теперь молитву перед поминальной свечей в Пекине.

Выбор точки для установки поминальной свечи был не случаен — на месте храма Всех Святых Мучеников и могил строителя этого храма митрополита Иннокентия (Фигуровского) (†1931), начальника 19-й Миссии архимандрита Симона (Виноградова) (†1933), управляющего КВЖД генерала Дмитрий Леонидовича Хорвата (†1937) веселились на посольской детской площадке малыши. В пекинском парке «Цинняньху» на гольф — площадке, разбитой на месте миссийского кладбища, попытка поминовения членов Русской Императорской Фамилии закончилась бы в лучшем случае крикливым появлением дежурной по парку с красной повязкой на рукаве и в сопровождении огромной толпы любопытных зевак, а в худшем — приводом в столичную полицию. Объясняться с нарочито гневной дежурной, а тем более с вежливыми пекинскими полицейскими вовсе не хотелось. Поэтому визит на бывшее кладбище Миссии мы отложили на светлое время суток следующего дня.

Позволю себе кратко напомнить читателям известные факты: в ночь на 18 июля (все даты — по новому стилю) 1918 г. большевиками было совершено очередное злодеяние — убийство под Алапаевском членов Августейшей семьи Романовых и их ближайших соратников. В октябре того же года тела невинно убиенных были обнаружены, освидетельствованы, обмыты и уложены во гробы, которые были помещены в кладбищенской церкви Алапаевска. 18 октября 1918 г. гробы были торжественно перенесены в Свято — Троицкий собор Алапаевска и помещены в соборном склепе. 14 июля 1919 г. в сопровождении игумена Серафима (Кузнецова) и двоих послушников восемь гробов в товарном вагоне отбыли по железной дороге из Алапаевска в Читу, а в конце августа 1919 г. были помещены в женский Свято — Покровский монастырь Читы. В марте 1920 г. гробы с телами мучеников отправились по железной дороге из Читы в Китай. В середине апреля 1920 г. все восемь гробов через Харбин прибыли в Пекин, в котором на дату их прибытия в столицу Поднебесной действовало предписание, запрещающее вносить в город тела умерших. Территория же Российской Духовной Миссии в Китае располагалась внутри городской стены, в ее северо- восточном углу. Поэтому внести гробы на территорию Миссии не представлялось возможным. Все гробы с телами мучеников были помещены в подземном склепе церкви в честь Серафима Саровского, которая располагалась в центре миссийского кладбища, находившегося за городской стеной (ворота Андинмэнь) к северо- западу от территории РДМК. В ноябре 1920 г. два гроба — с честными мощами Великой княгини Елисаветы Феодоровны и инокини Варвары были вывезены из Китая в Иерусалим. Есть свидетельства, что останки князя Владимира Палея были по распоряжению его матери преданы земле на кладбище Миссии. Но остальные гробы продолжали пребывать в склепе церкви в честь Серафима Саровского на миссийском кладбище. После оккупации Японией Китая и переменой политической обстановки в 1938 г. начальнику последней, двадцатой, Российской Духовной Миссии в Китае архиепископу Виктору (Святину) удалось получить разрешение пекинских властей и перенести оставшиеся в Пекине гробы Алапаевских мучеников в склеп храма в честь Всех Святых Мучеников в центре территории РДМК. Но на этом скорбные путешествия останков Алапаевских мучеников не закончились. В 1947 г. в связи со все более овеществлявшейся угрозой прихода к власти коммунистического режима, святыни были вывезены с территории Миссии обратно на миссийское кладбище. Руководить этой тайной операцией владыка Виктор (Святин), до пострига — офицер Русской армии Леонид Святин, поручил своему верному соратнику — дьякону Михаилу Решетникову. Борис Александров вспоминает, что бабушка рассказывала ему о подводах с «шанцевым инструментом», которые готовились в Миссии для перевозки гробов Алапаевских мучеников на миссийское кладбище. А его дед — Борис Михайлович фон Кепинг, артиллерист Русской армии, хранил молчание об этой операции и не посвящал в ее детали даже самых близких членов семьи. Просто молился об Алапаевских мучениках всю свою жизнь. Офицеры, как известно, не становятся «бывшими».

В период так называемой «великой культурной революции» 1966 — 1976 гг. миссийское кладбище, на которое из склепа храма Всех Святых Мучеников РДМК были вывезены и нетленные мощи 222 китайских мучеников за Веру Христову, подвергалось многочисленным надругательствам и разрушениям. Окончательно же кладбище было стерто с лица земли — при полном безразличии к собственной Державной истории со стороны посольства СССР — по решению муниципальных властей Пекина в 1987 году. На части миссийского кладбища, а также на землях, примыкавших к нему, был разбит парк «Цинняньху». Правда, по привившейся с 1949 года привычке переписывать страницы Истории, на стенде при входе в парк упоминается только «болотистый участок местности, превращенный революционным энтузиазмом молодежи в ухоженный парк „Молодежного озера“. Ни единого намека на действительную историю этого удивительного уголка Пекина не встретить ни в одном современном туристическом справочнике. Хотя практически все карты Пекина с 60-х гг. 19 века по 40-е гг. века прошлого указывают точное местонахождение „русского кладбища“.

Вот она — северная лестница.

Сохранилась таки до наших дней.

С запада к миссийскому кладбищу примыкало «новое», заложенное в 1900 г., совсем небольшое — на 50 могил — военное кладбище.

Последняя служба в церкви Св. Серафима Саровского была совершена в 1962 году. Затем помещение церкви стали использовать под склад — было у кого перенимать подобный опыт. В 1986 году храм снесли.

Но по глубочайшему убеждению албазинцев, предки которых принимали участие в операции по перезахоронению Алапаевских останков и мощей 222 китайских мучеников, предусмотрительно забетонированный владыкой Виктором (Святиным) склеп при сносе храма не тронули. Косвенное подтверждение этому я получил несколько лет назад в разговоре с дорогим моему сердцу человеком — товарищем Ли Юэжанем, отошедшим ко Господу в 2003 году. Светлой памяти Александр Михайлович, как он именовался по — русски, был, пожалуй, последним в Китае переводчиком «старой гвардии», который обеспечивал общение великих вождей двух братских народов: Сталина и Мао. Я как сейчас слышу его смачно пересыпанный русскими прибаутками рассказ о том, как менее великий вождь страны Советов Никита Сергеевич Хрущев «хитро» убеждал товарища Мао в необходимости введения совместного командования китайским ВМФ… Но дело не в этом. Товарищ Ли неоднократно упроминал забетонированный склеп в парке «Цинняньху».

В этот парк и пришли мы с Борисом Александровым в светлое время суток. Китайские игроки в гольф сильными ударами планомерно посылали мячи к западной окраине русского кладбища. На нас никто не обращал внимания. Мы долго стояли на втором этаже смотровой площадки, нависавшей над тренировочным гольф — полем. Мы не сговаривались, и я ничего не придумываю — но было на душе у каждого так мирно, так покойно и тепло, как бывает только рядом с чем — то очень родным.

Потом мы с Борисом подошли к плите, которая, предположительно, вполне могла бы составлять вторую часть плиты памятника 222 китайским мученикам. Этот памятник, сооруженный рядом с храмом Всех Святых Мучеников, был осквернен нашими просвещенными соотечественниками в конце 50 — гг. прошлого века, когда при после СССР в КНР П.Ф. Юдине громилось, кромсалось, ломалось, рушилось и крошилось, рвалось на части последователями «шариковых» все то, что с любовью создавалось поколениями русских и китайских православных с 1685 года. Часть «мусора», образовавшегося от разрушенного храма Всех Святых Мучеников, Святых Врат, памятника православным святым, вывезли, вероятно, с территории посольства СССР на «ненужное» русское кладбище.

Здесь и лежит с тех пор, думается, эта половинка плиты, на которую поминальную свечу мы пока ставить не стали.

При написании статьи использованы материалы из опубликованных работ Ксении Борисовны Кепинг, Георгия Васильевича Мелихова, Аиды Семеновны Ипатовой, Любовь Петровны Миллер, о. Дионисия Поздняева, а также собранные из разных открытых источников Борисом Александровым и автором.

5 января 2005 г.