Пихтовый венок иркутские казаки опустили в том месте, где мелкоструйные воды реки Ушаковки сливаются с зелёно-лазурной стрежневой ангарской водой.
Тогда стояла февральская стужа, и скованным страхом и холодом красноармейцам долго пришлось долбить на Ангаре полынью, чтобы сбросить в неё расстрелянного адмирала. Лёд был толст, страх глубок. Они никак не могли прийти в себя от того, что этот умный, сильный, с орлиным взором русский офицер мог так овладеть их волей: он сам командовал своим расстрелом. И поэтому им не терпелось завершить чёрное дело — сбросить тело под лёд, хотя христианская традиция требовала предать его земле. И где покоится его прах — неизвестно. Говорят, что понизовные ангарские крестьяне выловили адмиральское тело и с почестями похоронили. Но, скорее всего, ангаро-енисейская вода унесла его к когда-то уже пройденному им Великому северному морскому пути, тем самым совершив символично-закономерный матросский похоронный обряд.
4 ноября, в Казанскую, было 130-летие со дня рождения Александра Васильевича Колчака и — возвращение адмирала. Но уже в меди. Её красновато-бурый оттенок придаёт скульптуре особую величественность. И день выдался редкий, как по заказу, совсем не ноябрьский, солнечный, с плюсовой температурой, без ветерка. С колокольным звоном, церковным водоосвящением, голубями, тальковской «Россией» (удивительное совпадение — Игорь Тальков тоже родился 4 ноября!), автоматным салютом, казачьим «Любо», стихами Нины Карташовой и многолюдным митингом в скверике перед Знаменским монастырём. Взирая с десятиметровой высоты, с застывшей думой-страданием на челе, в красно-бурой накинутой на плечи шинели, адмирал вот-вот шагнёт с пьедестала. Куда?
Навстречу неизбежной судьбе? По словам автора памятника Вячеслава Клыкова, он изобразил Колчака за несколько минут до расстрела. Или он шагнул к нам, чтобы предостеречь нас? Не от того ли, чтобы те два воина-близнеца — «белый» и «красный», — что скрестили по замыслу скульптора в знак примирения винтовки на барельефе у подножия монумента, снова не подняли оружия и не повторили леденящий душу исторический сюжет: лёд, винтовка, выстрел, кровь, смерть, полынья…
Иван Бунин, отдавая дань памяти адмиралу Колчаку, написал: «Настанет день, когда дети наши, мысленно созерцая позор и ужас наших дней, многое простят России за то, что всё же не один Каин владычествовал во мраке этих дней, но и Авель был среди сынов её. Настанет время, когда золотыми письменами на вечную славу и память будет начертано Его имя в летописях Русской земли».
Но, как показали недавние иркутские события, далеко не все горят желанием разделить мысли великого писателя. Медный адмирал «шёл» на прицерковный сквер через бюрократические тернии, идеологические споры пять лет. Столько времени потребовалось иркутскому предпринимателю
С. Андрееву после встречи с Клыковым, чтобы осуществить свою заветную мечту — поставить в Иркутске памятник Колчаку.
Прецедентов установки монумента руководителям Белого движения в России пока было немного. В 2002 году в Морском корпусе Петра Великого в Санкт-Петербурге по удивительному стечению обстоятельств открылась мраморная плита с барельефом… Колчака! — и надписью: «Выдающийся российский полярный исследователь, флотоводец». Вспомнили и подзабытые факты, рассказывающие о легендарном адмирале как талантливом военачальнике, минёре, сумевшем в Первую мировую войну добиться значительных успехов в морских операциях на Балтике, а затем на Чёрном море.
Особое место в судьбе адмирала занял Иркутск. Здесь в 1904 году лейтенант Колчак сделал в Восточно-Сибирском отделении географического общества блистательный доклад «О результатах и направлении полярных исследований». Здесь венчался в Михайло-Архангельской (Харлампиевской) церкви с Софьей Омировой. Здесь окончил свой 46-летний путь 7 февраля 1920 года, когда по тайному приказу Ленина был расстрелян без суда и следствия. Это был редкий патриот, любивший Россию до самозабвения и веривший в неё до конца дней своих.
Казалось бы, при таком «послужном» списке ничто не должно было помешать, чтобы память об этом незаурядном человеке была увековечена в лучших российских традициях. Но все долгие пять лет «хождений» С. Андреева по вопросу получения разрешения на установку памятника натыкались не просто на глухую стену непонимания, а совершенно откровенного бойкота со стороны властных структур Иркутска. После долгих бесплодных попыток пробить бюрократический бастион было принято решение установить памятник на частной земле, также недалеко от места гибели. И тут всё началось…
День «первой» установки монумента совпал с очередным заседанием городской Думы Иркутска. Страсти начали накаляться с утра, ещё до заседания, когда мэр собрал городское сообщество «поговорить». Были приглашены руководители общественных организаций, партий, писатели, журналисты, почётные граждане Иркутска, депутаты, художники и архитекторы. Мой коллега, посмотрев на собравшихся, печально присвистнул: «Ну всё, памятнику в Иркутске не бывать».
Но, как ни странно, то ли под воздействием слов В.Г. Распутина, то ли по каким-то неведомым мне причинам, общественность проголосовала за установку монумента! Именно проголосовала, по просьбе мэра. Но на этом страсти не улеглись. В бой пошла прокуратура.
На последовавшем послеобеденном заседании городской Думы предпринимателю С. Андрееву было вручено прокурорское предписание на незаконные действия. Удивительная оперативность! Точно перед ними был не меценат, дарящий родному городу подлинные, художественные ценности, а тать в нощи. Дальше — больше. «Озабоченная» соблюдением законности Дума принимает решение — запретить установку памятника на частной земле.
А в эти часы медный монумент уже стоял во весь рост, обвитый парашютными стропами под стрелой крана, готовый занять место на постаменте. Кто знает, быть ли памятнику вообще, если бы была изначально «соблюдена законность». Но джинна из бутылки выпустили — город уже тихо бурлил. Что-то надо было объяснять, предпринимать. И как часто бывает в подобных случаях, если не можешь изменить ситуацию, надо взять в свои руки её управление.
Дума решила: памятнику адмиралу Колчаку быть! Для этого устроителям — общественной организации «Патриот» и её руководителю С. Андрееву — рекомендовалось в течение полутора месяцев пройти все согласования и установить памятник адмиралу в день его рождения — 4 ноября. А созданной депутатской комиссии рекомендовалось подобрать для монумента более достойное место, нежели частная земля на площади перед рынком строительных материалов. Так адмирал занял достойное место в сквере перед Знаменским монастырём, на стрелке Ангары и Ушаковки, недалеко от места своей гибели.
Я бы не стал так подробно останавливаться на ситуации, если бы она не иллюстрировала типичное для российской действительности примитивное идеологизирование.
А курилка-то жив — я имею в виду краткий курс истории ВКП (б). Противники установки монумента — коммунисты, анархо-синдикалисты, либеральные (!) историки — с газет, радио и с экранов телевизоров талдычили снова да ладом: Колчак — палач.
Примерно то же самое они говорили и год назад, когда на берегу Ангары устанавливали взамен фаллической стелы времён социализма монумент самодержцу Александру III. При этом «ревнители исторической нравственности» упорно не хотят замечать, что прямо в бронзовую статую императора упирается улица, носящая имя К. Маркса (бывшая Большая). Что общего между сибирским городом на Ангаре и этим бородатым дядькой? И не он ли, автор «Капитала», сладострастно мечтал найти народ, который не жалко (имелась в виду Россия), и испытать на нём свои теории? И ведь испытали!
Они ещё воют, как вурдалаки в гоголевском «Вие». Грозятся взорвать медного адмирала. Но… круг очерчен. То, что внутри, — подлинно российская земля. И с каждым годом этот отмоленный круг будет шириться, а воплощённая в красную медь одухотворённая мысль автора памятника будет зреть и источать мощную энергетику.
15−21 декабря 2004 г.
