Интервью с архиепископом Тихвинским Константином

В редакцию газеты «Радонеж» нет-нет да и приходят письма с просьбой рассказать о Санкт-Петербургской духовной семинарии и академии. Наш корреспондент Наталья Ларина встретилась с ректором епископом Тихвинским Константином и попросила ответить его на вопросы.

— Владыко, представьте, пожалуйста, нашим читателям вверенные вам учебные заведения.

— Санкт -Петербургская академия — старейшее учебное заведение России. Основана она 25 октября 1721 года при Александро-Невском монастыре. Называлась она тогда Славянская школа, затем славяно-греко-латинская семинария, потом главная семинария Российской империи. Наконец, при государе Павле 1 стала называться Александро-Невской академией. И тогда же Александро-Невский монастырь стал называться Лаврой.

— А кто может поступить к вам?

— Юноши или женатые первым браком со всей канонической территории русской православной церкви, в том числе из бывших республик Советского Союза.

— На комерческой основе?

— Нет, бесплатно. За счёт средств московской патриархии. Студенты обеспечиваются четырёхразовым питанием, общежитием, облачением, да ещё и стипендию небольшую получают. В академию принимаются только лица, окончившие семинарию.

— А в семинарию кого принимаете?

— Как правило, ребят после школы. Сейчас мы переводим её на пятилетний курс и ходатайствуем о статусе вуза.

— Почему вы перешли на пятилетнее обучение?

— Во-первых, чтобы 17−18-летние юноши пробыли в наших стенах лишний год, что пойдёт им только на пользу. Ну, а главное, — сегодня от священника требуется гораздо более широкий кругозор, нежели раньше. Поэтому в программу введён ряд новых предметов: христианская культурология, философские дисциплины, психология, педагогика, языки.

— А какие?

— Прежде всего — русский. Средняя школа даёт очень слабые знания родного языка. Вначале мы приветствовали, что студенты пользуются компьютером, но быстро отошли от этой практики.

— Почему?

— Компьютер имеет программу правки грамматических ошибок. Когда же мы предложили студентам самим написать текст, то ужаснулись: курица лапой и то лучше напишет. А уж о грамотности и говорить нечего: ошибки в каждом слове. И теперь мы принимаем только те сочинения, что написаны от руки. Кроме русского у нас преподаются английский, немецкий, французский, латынь, греческий, древнееврейский, церковно-славянский.

— А кто у вас преподаёт? Духовные или светские лица.

— И те, и другие. Недавно мы привлекли Университетских профессоров. Прежде всего назову академика Гелиана Михайловича Прохорова из Пушкинского Дома, он преподаёт в Санкт-Петербургском Университете, а также крупнейшего филолога, знатока русской литературы Бухаркина.

— Владыко, а все ли выпускники ваши принимают сан?

— Не все. Если семинарист женат, становится дьяконом, а потом и священником. Ну, а если человек не решил свой семейный вопрос, то в таком неопределённом состоянии и выпускается

— И куда же распределяются определившиеся?

— По всей территории России, а также в ближнее и дальнее зарубежье. Нет такого континента, где не служили бы наши выпускники.

— Вот я только что встретила в семинарии китайц2а. Он-то что здесь делает?

— Учится на факультете для иностранцев. География наших семинаристов большая — от Тайланда до Америки. Недавно трёх китайцев крестили, двое из них уже повенчались в храме Тихвинской иконы Божьей Матери. В крещении дали им имена российских царей-страстотерпцев Александры и Николая.

— Владыко, как вы считаете, жизнь священнослужителей должна быть ограничена только церковью или они могут ходить, скажем, в консерваторию, в музеи?

— А почему бы и нет. У нас насыщенная культурная программа. Вот заключили договор о сотрудничестве с русским музеем, наши иконописцы там, можно сказать, свои люди, с Питерской Капеллой, главный дирижёр которой Владислав Александрович Чернушенко наш большой друг. (Кстати, беседа с В. Чернушенко опубликована в газете «Радонеж» в июле этого года). Занятия по христианской культурологии, истории древнего мира, церковному искусству, библейской археологии проходят на базе Государственного Эрмитажа. Ну и с Военно-Космической академией дружим. Даже с институтом прокуратуры сотрудничаем.

— Каким образом?

— Они читают у нас лекции по законодательству. Ну и круглые столы проводим с ними. Например, о смертной казни, о преступлении и наказании. Рассматриваем юридический, государственный, нравственный, религиозный аспект этих проблем. Вот недавно прокуратура РФ, Санкт-Петербургский юридический институт прислали нам благодарность за проведение таких круглых столов по проблемам теории и практики уголовного права и креминологии.

— А сами-то, Владыко, преподаёте?

— Конечно. Догматическое богословие, проверяю бесконечные контрольные работы, принимаю экзамены, зачёты. Недельная нагрузка у меня двенадцать часов, совсем не мало.

— А ещё, я знаю, у вас есть регентское отделение, где…

— В основном учатся девушки. Кроме музыкальных дисциплин им преподаются ещё и богословские. Проучившись четыре года, они становятся преподавателями церковно-приходских школ. Регентское отделение наше не только лучшее в России, но и во всём православном мире. И не удивительно. Ведь Санкт-Петербург — культурно-музыкальная столица России. Содержание регентского отделения обходится церкви чрезвычайно дорого, занятия-то не только групповые, но и индивидуальные. А ещё есть при Академии иконописная школа. Учатся в ней пятьдесят человек.

— Перед нашей встречей я ознакомилась, что называется, с вашим, Владыко, послужным списком. Внушительный! Епископ, академик Российской академии естественных наук (какое красивое звание она вам присвоила — «Рыцарь науки и искусств»), член Совета ректоров Санкт-Петербурга, председатель церковного совета по биомедицинской этике, ну и т. д. Не могу, Владыко, не попросить вас рассказать хотя бы немного о себе.

— Родился я в 1951 году в Казахстане. Окончив среднюю школу, устроился слесарем на завод, а потом поступил в Винницкий Медицинский институт и с самого первого курса начал заниматься научной работой.

— Это уже в молодости вы были таким целеустремлённым человеком?

— Было на кого равняться. Дед мой священник, отец — врач высшей категории. К концу института у меня практически была готова диссертация. Практику же получил замечательную, работая в районный больницах, там приходилось поневоле быть врачом всех профилей. Ну, а кандидатскую диссертацию по нефрологии я защитил в Смоленске.

— Владыко, а как и когда вы пришли к Богу?

— Помогла мне библиотека деда. Духовно рос я постепенно, никаких рывков, никаких трагедий, срывов. Вот так и пришёл к вере через книги и науку. И вот, когда я понял, что Бог есть, решил поступить в московскую духовную семинарию. В те годы это было непросто: кандидат наук, старший преподаватель института, выбравший такой путь вполне мог оказаться в психушке. Надо было срочно деклассироваться, пошёл на железную дорогу, заколачивал ящики, полтора года трудился на лесоповале, И вот однажды митрополит Минский Филарет взял меня в монастырь ночным сторожем, так что в семинарию я поступал с этой должности. Ну, а потом академия, там уже на первом курсе принял монашество. Учился я успешно, был патриаршим стипендиатом. Решили даже направить меня в докторантуру в Цюрих, специализироваться по Ветхому Завету. Но воля Божия привела меня в Жировицы, это Белоруссия, где открылась духовная семинария. Я её и возглавил. При мне она стала первой духовной семинарией, получившей статус вуза. Произошло это летом 96 года. Так что, сейчас мы добиваемся такого же статуса для Питерской семинарии, а для Академии — статуса аспирантуры с четырьмя отделениями — богословским, библейским, церковно-практическим и церковно-историческим…

Мне хотелось бы ещё и ещё говорить с Владыкой, но отведённое мне время быстро пролетело: епископ Тихвинский Константин торопился в аэропорт встречать возвращающуюся в свой родной дом Тихвинскую икону Божией Матери.

Беседовала Наталья Ларина

14.12.2004 г.