Армия беспризорников будет расти?

Государственная политика России в отношении несовершеннолетних сегодня, мягко говоря, сложна и неоднозначна. По разным оценкам число беспризорных детей в России достигло как минимум 1 миллиона. Незначительное финансирование детских учреждений закрытого типа, утрата школами педагогической функции, пропаганда «культуры» секса, наркотиков и насилия в СМИ — принесли свои плоды.

Безусловно, политику в отношении несовершеннолетних следует менять, однако весь вопрос в том, каким образом. Фонд «НАН» («Нет наркотикам!») при поддержке международных (ЮНИСЕФ, ПРООН) и зарубежных (Фонд Know-How, Фонд Форда) организаций продвигает идею ювенальной юстиции. Думаю, немногие ясно представляют себе, что же скрывается под этим термином. По словам сторонников ювенальной юстиции, это совокупность правовых механизмов, медико-социальных, психолого-педагогических и реабилитационных программ и процедур. Иными словами, это различные экспериментальные программы по работе с трудными подростками и беспризорниками. Однако настораживает то, что эти программы могут меняться, корректироваться, то есть психологи и педагоги будут ставить опыты… на детях. Сторонники ювенальной юстиции считают, что существовавшая в советские времена политика в отношении несовершеннолетних, как еще один «пережиток коммунизма», неэффективна и репрессивна. И остатки этой политики в виде интернатов, детских домов, колоний следует стереть с лица земли. Кроме того, предусматривается создание специализированных ювенальных судов, которые будут рассматривать дела исключительно с участием подростков.

По сути, ювенальная юстиция — это упразднение колоний и интернатов, и создание новых органов, которые будут заведовать делами несовершеннолетних. И, что крайне важно, фонд настаивает, что все свежесформированные органы должны быть абсолютно независимы и неподконтрольны другим государственным органам!

Сторонники ювенальной юстиции утверждают, что традиционные подходы к разрешению дела приводят либо:

а) к условному осуждению несовершеннолетнего, либо

б) к осуждению реальному.

«В первом случае несовершеннолетний правонарушитель отделывается легким испугом и последствиями, для него даже непонятными. Во втором он получает «по полной программе» все прелести уголовного мира, и, как правило — уголовное «клеймение».

То есть подросток, преступивший закон (ограбивший другого подростка или избивший престарелого — и это, конечно, не самое страшное), становится несчастной жертвой, которую преследует правосудие.

Двигатели новейшей системы полагают, что кризис политической ситуации в отношении несовершеннолетних произошел вследствие укоренения в нашем сознании репрессивной психологии, которой противится вся природа человека.

Тем не менее, по словам профессора кафедры психологии, педагогики и организации работы с кадрами Академии Управления МВД России Стуровы Маргариты Павловны, которая тридцать лет занималась проблемами несовершеннолетних преступников, такие голословные утверждения чаще всего можно услышать от людей, которые близко не сталкивались с осужденными подростками, исправительными учреждениями и не имеют никакого понятия о работе с трудными детьми.

Многие наши соотечественники мало придают значения какой-то непонятной для них судебной реформе. И действительно, казалось бы, каким образом их, законопослушных граждан, может коснуться проблема исправления несовершеннолетних преступников? Однако, учитывая количество беспризорников, детей из неблагополучных семей, детей нелегальных эмигрантов в России, подобная реформа сродни ядерной бомбе, радиоактивное воздействие которой отразится на всех, и особенно на рядовых обывателях. Страну, безусловно, ожидает рост преступности, которая и без того у нас высока. Господа, которые передвигаются не иначе, как с кортежем, перед торжественным проездом которого перекрывают автомобильное движение на автотрассах, могут поначалу и не заметить изменений во внутренней политической обстановке страны, однако все остальные жители быстро испытают на себе последствия юридических экспериментов.

ВО ВСЕОРУЖИИ!

Однако Фонд «НАН» так просто сдавать позиции не собирается и уже подготовил основательную базу: разработаны концепции, модели, программы, которые, кстати, применяются на практике. Например, программа «Дети московских улиц», которая была введена в действие в 1997 году. Вроде бы данная программа направлена на стабилизацию обстановки в среде трудных подростков, на снижение преступности среди несовершеннолетних, на реабилитацию детей. Однако в рамках данной программы социальные работники пропагандировали «безопасный секс» и раздавали детям презервативы, о чем немало писали несколько лет назад газеты.

Кроме того, сами принципы работы Социальной Службы с несовершеннолетними беспризорниками и латентными правонарушителями порой весьма далеки от общепризнанных и общепринятых воспитательных норм. Так, в Методическом пособии для Социальной Службы «Ребенок на улице» значатся следующие принципы работы социальных работников:

1. Принцип соблюдения интересов несовершеннолетнего. Согласно данному принципу, во всех спорных ситуациях, в которых существует конфликт интересов взрослых граждан и несовершеннолетних, служба «Ребенок на улице» всегда встает на сторону интересов несовершеннолетнего. Независимо от того, кто прав, а кто виноват! Стащит, например, пятнадцатилетний карманник кошелек у пенсионера, и как общественность не возмущайся, а социальный работник должен грудью встать на защиту подростка с трудной судьбой.

2. Принцип добровольности. Как следует из данного принципа — насильно вернуть ребенка в нормальную жизнь невозможно. Для этого нужно его желание, а без непосредственного согласия подростка на сотрудничество в процессе его спасения социальный работник ограничивается функциями стороннего наблюдателя.

Тут же есть упоминание о том, что социальный работник часто оказывается перед дилеммой: вмешаться ему в какое-либо противоправное действие, совершаемое ребенком, тем самым, вызывая его негативную реакцию, или «сохранить позицию наблюдателя и сохранить систему отношений с подростком». Рекомендация дается одна: для социального работника «Ребенок на улице» допустимо скорее последнее — то есть, остаться в стороне. Пусть ребенок на глазах у работника курит, выпивает, нецензурно выражается, а тот не должен ему перечить или останавливать, чтобы, не дай Бог, мальчишке что-то не понравилось. В чем тогда заключается воспитательная работа, совершенно непонятно.

3. Принцип принятия. Это означает, что в первое время (насколько оно может растянуться — не оговаривается), специалистам следует вообще отказаться от оценок поступков беспризорника и никоим образом не выказывать своего недовольства, а уж тем более — пытаться навязать ребенку собственные моральные установки.

Однако — помимо реабилитационных программ — лоббисты нового правосудия уже подготовили проект закона «О ювенальной юстиции в Российской Федерации». В данном законопроекте значится весьма интересная статья, в которой говорится о том, что на арест, задержание, предварительное заключение подростка обязательна санкция суда. Иными словами, получается, что без прямого разрешения судьи нельзя задержать несовершеннолетнего преступника, пусть даже он на глазах у изумленной публики будет избивать прохожего или вырывать из рук женщины сумочку.

НАША СЛУЖБА И ОПАСНА И ТРУДНА…

Весьма интересны и меры предосторожности, рекомендуемые к соблюдению уличными соцработниками. Так, например, дается совет крайне настороженно относиться к предложениям стать внештатным сотрудником МВД. А также важно внимательное и осторожное отношение к информации, которая передается в милицию или КДН (Комиссию по делам несовершеннолетних), так как она может быть «неправильно использована». Но здесь же говорится, что на конфронтацию с представителями госструктур идти все же не стоит, ведь это может серьезно осложнить работу.

Впрочем, отношение фонда НАН к органам внутренних дел, прекрасно охарактеризовал один из ярых сторонников ювенальной юстиции, юрист, проректор Института международного права и экономики им. А.С. Грибоедова, профессор Вячеслав Ермаков, по мнению которого, у милиции логика действий всегда одна — карательная. Поэтому у нас так много детских колоний. А колонии, как считает профессор, следует закрыть немедленно — «они стали университетами для уголовников».

Еще один пропагандист ювенальной юстиции, депутат ГосДумы Екатерина Лахова, до сих пор активно поддерживающая политику «планирования семьи», в рамках которой подросткам и раздавали (а где-то, наверное, до сих пор раздают) презервативы, также выражает достаточно негативное отношение к «карающим органам правосудия»: «У нашего суда какая цель? Изолировать воришку, который лазит в форточки, и как можно быстрее, чтобы не болела голова у участкового инспектора».

Однако при всем своем негативном отношении к МВД сторонники ювенальной юстиции все же признают, что после того, как органы правопорядка перестали заниматься безнадзорными детьми, это усугубило ситуацию и привело к росту беспризорности. А произошло это благодаря введению в действие закона «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних».

Поэтому логика утверждений о необходимости ликвидации колоний для несовершеннолетних, интернатов, не совсем ясна. Думается, что в таком случае мы получим не один миллион, а несколько миллионов беспризорников, большинство из которых при отсутствии должного контроля и воспитания, безусловно, пойдут по кривой дорожке. И, учитывая протест и неприязнь к обществу, которое обделило этих несчастных детей, церемониться они с этим обществом не станут.

Вообще, взгляды представителей Фонда «НАН» странны не только по отношению к безнадзорности, но и к проблеме, ради решения которой и создавалась организация — проблеме наркотиков. Около года назад депутат Государственной Думы РФ Лекарева Вера Александровна выступила с инициативой введения в нашей стране смертной казни за незаконный оборот наркотических веществ. Удивительна была реакция фонда, который считает себя борцом с химическим злом. На официальном сайте фонда опубликовано заявление «НАН» для СМИ — эдакий «ответ Чемберлену», где было сказано: «Основной причиной неэффективной социальной политики в России является репрессивный стандарт мышления…Попытка решить проблему только через поиск виновного и примерное наказание его, заводит решение проблемы в тупик. Это в значительной степени относится к проблеме незаконного оборота наркотиков…Жертвами истерии, новый виток которой пытается инициировать депутат Лекарева, станут мелкие наркодилеры и сами потребители наркотиков. Депутат Лекарева предлагает простое решение, а простых решений в отношении проблемы наркотиков нет и быть не может». Получается, что люди прямо и смело пытающиеся бороться с бешеным ростом наркомании в России, которая ежегодно уносит сотни тысяч молодых жизней — радикалы и истерики. А кто же тогда представители фонда «НАН»?

РЕСПУБЛИКА «ШКИД»

Сегодня модно критиковать советскую систему наказания в отношении несовершеннолетних. При этом старательно забывается, что все дети, отбывающие наказания в исправительных учреждениях, учились одиннадцать лет, получая и полноценное образование, и востребованную специальность. Выходя из заключения, молодые люди имели аттестат о полном среднем образовании общегосударственного образца, в котором значился район, номер школы, но не было ни малейшего упоминания о колонии. С таким аттестатом подросток мог сразу поступать в ВУЗ или техникум.

Без особых затруднений решался и жилищный вопрос: не имеющим жилплощади, государство предоставляло комнаты, иногда квартиры. Поэтому протестовать против общества, которое реально заботилось о них, брошенных детях, зачастую не хотелось.

Теперь же, согласно Российскому законодательству, несовершеннолетние также имеют право на получение жилья, однако современная действительность диктует свои правила, и нередко дети оказываются на улице: либо помещение не предоставляется, либо его занимает кто-то другой.

Немаловажен и тот факт, что еще двадцать-тридцать лет назад существовали спецорганы, занимающиеся проблемами бытового и трудового устройства бывших заключенных. Милиция отвечала за трудоустройство, так как действовал уголовная статья за тунеядство. Все это создавало предпосылки для безболезненного внедрения освободившегося человека в общество.

Сегодня мы наблюдаем иную картину: решение жилищных проблем становится все более затруднительным, полноценное образование стало недоступно для большинства заключенных подростков, так как Министерство образования волевым порядком упразднило огромное количество школ на территории колоний или зон общего режима в связи с отсутствием средств на содержание преподавателей. Специальности дети также фактически не получают и, выходя на волю, оказываются никому не нужны.

Немало случаев, когда подросток вновь идет на преступление после выхода из колонии, причем совершенно сознательно. И дело не в том, что ему не хочется честно жить и зарабатывать свой хлеб. Нет, просто на свободе ему негде жить, нечем зарабатывать, так как брать к себе бывшего заключенного, да еще и без образования — мало кто решится. Обратиться за помощью молодому человеку некуда. А «на зоне» — еда, постель, тепло.

Что касается беспризорников, как известно, их в советское время не было — государство этого не допускало. Существовала служба социальных работников, которые снимали маленьких бродяг с поездов, подбирали на вокзалах и распределяли в детские учреждения.

ПО-ЗАПАДНОМУ ИЛИ «САМИ С УСАМИ»?

Систему после 1993 года начали постепенно разваливать, лишать средств финансирования, и результат, как говорится, налицо. И что же теперь предлагают? Окончательно разрушить былую глубоко проработанную, крепко выстроенную, эффективную политическую стратегию, а взамен взять на вооружение «зарубежный опыт» и непроверенные, экспериментальные реабилитационные программы, которые, по утверждению многих специалистов, мало результативны. Вообще, сторонники ювенальной юстиции очень любят апеллировать к практике западных коллег и международным правовым актам. Прежде всего, к Конвенции о правах ребёнка, Пекинским правилам и к замечаниям Комитета ООН по правам ребенка от 08.10.1999 г., где, в частности, сказано, что Комитет рекомендует государству-участнику предпринять все необходимые меры для того, чтобы ускорить процесс реформирования законодательства, особенно в деле отправления правосудия по делам несовершеннолетних и ювенального уголовного правосудия.

Вспоминают о том, что во Франции ювенальная юстиция появилась сразу после войны, а в США еще в начале ХХ столетия. В одной из статей сайта «НАН» автор высказывается по этому поводу так: «Основываясь на том умозаключении, что Россия — и не Европа, и не Азия, многие политики сегодня готовы сделать вывод о том, что у нас совсем всё особенное (т.е. — «не как у людей») и что общепринятые нормы и законы экономики, политики, права и тому подобного у нас не могут действовать стандартно». То есть надо делать все в точности, как другие, отказывая нашим людям и специалистам в праве на собственное мнение и индивидуальность.

Однако если уж пропагандисты новой системы правосудия так благоговейно относятся к западным разработкам и веяниям, то почему же они забывают о том, что в последние 20 лет многие штаты в Америке приняли законы, облегчающие передачу дел несовершеннолетних правонарушителей в суды для взрослых? По мнению некоторых исследователей, это было следствием разочарования специалистов и общественности в реабилитационной доктрине как таковой.

Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что проблема пенитенциарной системы по делам несовершеннолетних, то есть системы наказания в России, заключается, главным образом, в отсутствии финансирования. Тем не менее, Фонд «НАН» упорно не обращает внимания на данные факты, снова и снова повторяя голословные утверждения об «устаревшем репрессивном сознании». При этом вся ювенальная система, конечно же, должна будет финансироваться из бюджета РФ. А на это у государства, видимо, найдутся средства.

Фонд «НАН» ратует за изменение Российского законодательства, в том числе Федерального Конституционного Закона «О судебной системе РФ». Однако возникает несколько обоснованных вопросов, которые взволнуют всех россиян: сможем ли мы, законопослушные граждане, устоять в этом свободном реабилитационном пространстве преступного мира? и не приведет ли это к очередному демографическому кризису в стране?

Остается надеяться, что власть предержащие задумаются над этим и постараются приглядеться к российской действительности сквозь тонированные стекла своих забронированных авто.