 |
| Газета.GZT.Ru | Николай Стаськов | 14.12.2004 |
— Почему провалился штурм Грозного в новогоднюю ночь 1995 года?
— Операция изначально была рассчитана на внезапность, но уже к ее началу этот момент был упущен как в оперативном, так и в тактическом отношении. Нам противостояла хорошо вооруженная, подготовленная армия. Согласно поставленной задаче, мы должны были пройти колоннами по Грозному и водрузить в точках назначения соответствующие флаги. Все было рассчитано на то, что после того как мы войдем в Грозный с трех направлений мощными бронетанковыми колоннами, кровопролитных боев удастся избежать, а чеченцы, испугавшись, сдадутся сами.
— Вы в это верили?
— То, что они не испугаются, было понятно еще в ноябре, когда они разгромили в Грозном батальон, состоявший из бывших военнослужащих российской армии и представителей чеченской оппозиции. Нужно было быть очень наивным, чтобы полагать, что чеченцы сдадутся без боя. С течением времени понимаешь, какая это была трагическая ошибка. По количеству войск, техники мы, конечно, значительно превосходили боевиков, но трагедия заключалась в том, что в своей основе это была несколоченная, необученная масса. Да, были штатные подразделения и соединения, например 76-я дивизия: они в основном и имели успех. Большинство же солдат только недавно поставили в строй, они даже не знали своих командиров и по сути представляли собой мишени.
То, что операция была рассчитана на вход в Грозный с трех направлений колоннами, тоже было трагической ошибкой. Нас туда впустили, а когда стемнело, начали методично расстреливать. Но здесь вина ни в коем случае не лежит на младших командирах и офицерах, на которых потом пытались списать все. Вина лежит на тех, кто непрофессионально разрабатывал эту операцию.
— А кто принимал решение идти на штурм Грозного?
— Его наверху принимали. Сверху торопили руководство Министерства обороны. А оно торопило нас.
— Но вы в тот момент понимали, что войска обречены?
— Понимал. Я имел на организацию боевых действий не более двух суток, и это с разнородной массой, которую только что прислали из округа. Мы не могли, например, толком рассчитывать на поддержку артиллерии, потому что большинство артиллерийских расчетов были необучены и даже ни разу не стреляли. Так что и я, и большинство других командиров понимали, с чем мы столкнемся. Наша группировка не 'сгорела', как 131-я (Майкопская. — ГАЗЕТА) бригада и 81-й полк, только потому, что я изменил маршрут движения. Изначально нам было приказано продвигаться к площади Минутка (центральная площадь Грозного. — ГАЗЕТА), причем мы должны были идти через туннель, а это было все равно что залезть в мышеловку. Поэтому я пошел по бездорожью с танками и артиллерией. В итоге к обозначенному пункту, правительственному зданию (президентскому дворцу в центре Грозного. — ГАЗЕТА), мы вышли по прямой. Но нашу колонну все равно подожгли: и спереди, и по хвосту ударили. Боевики использовали свою излюбленную тактику: носились по параллельным улицам на 'Жигулях' и расстреливали нас из гранатометов. Когда ночью горят машины, рвется боеукладка, люди гибнут от собственных снарядов и теряется управление войсками, начинаешь чувствовать, что невозможно повлиять на обстановку.
— От своих вам тоже доставалось?
— Да. В первую очередь от авиации. И все из-за отсутствия взаимодействия. В условиях сильной облачности видимость была всего 50−70 метров — бомбили по ненаблюдаемым целям, ударили в том числе и по нашей группировке. На войне, конечно, все случается, но когда гибнут от своих…
— Некоторые военачальники теперь говорят, что той ночью группировка 'Восток' свою задачу не выполнила и на помощь 131-й бригаде, в итоге полностью уничтоженной в районе железнодорожного вокзала, не пришла.
— Чтобы быть объективным, надо спросить тех людей, которые были со мной. Перед нами стояла задача нанесения второстепенного удара, направленного на то, чтобы отвлечь на себя основные силы противника. До конечной точки — правительственного здания — мы не дошли всего 700 метров. Нас самих спасло только то, что мы смогли занять и организовать круговую оборону на пустыре в недостроенном здании. Задачи идти на помощь 131-й бригаде мне вообще никто не ставил. Да и о том, что она уничтожена, я узнал только утром.
— У вас что, связи не было?
— Был обман. Командир 81-го полка Александр Ярославцев тоже теперь вспоминает, что, когда запросил информацию о соседях, ему ответили: «Все выполнили задачу, вышли в свои районы, а вы здесь топчетесь на месте, не можете четырех пастухов разогнать». В это время мы приняли один бой, второй. Я тоже запрашивал о соседях, а мне из штаба группировки говорили, что все они свои задачи уже выполнили, и ругались, почему мы так медленно продвигаемся. Я тогда удивился, подумал: «По воздуху у них, что ли, колонны летают?» В общем, устроили нам какое-то соцсоревнование и при этом все время врали. А в итоге оказалось, что не только никто не вышел на назначенные рубежи, а, наоборот, сгорели все. Кроме того, той ночью случилась полная потеря управления всей объединенной группировкой. Утром, когда мы уже закрепились, я доложил обстановку, и мне тут же приказали отходить назад тем же маршрутом. Тогда я еще не знал, что все сгорели. А в штабе знали. Но думали, что такая же участь постигла и нашу группировку.
— До сих пор разнятся данные о потерях в Грозном: кто говорит о сотнях человек, кто-то о тысячах…
— Потери были огромные, но точно эти цифры официально никто никогда не назовет. Если брать обе стороны, то потери вообще сложно оценить.
— Когда произошло осознание того, как надо воевать правильно?
— Мы и до того знали, как надо воевать. А тех, кто не умел, кровь очень быстро учила. Другое дело, что мы пытались выполнить задачу по овладению городом очень быстро, к определенной дате, в строго установленное время.
— То есть можно было взять Грозный и без таких потерь?
— Естественно. Если бы брали квартал за кварталом, используя наше подавляющее огневое преимущество, то даже с необученными солдатами можно было взять город с минимальными потерями.
— Как вы считаете, армия свою задачу в Чечне выполнила?
— Давно. Крупных банд, для уничтожения которых требуется армейская группировка, в республике уже не существует. Чем больше военные находятся в Чечне, тем больше они становятся раздражителем для гражданского населения. Однако несмотря на то что войсковая часть операции давно закончилась, гражданский аспект операции по сути только начинается. Да, военные должны присутствовать в республике как стабилизирующий фактор, но порядок там уже должны наводить милиция и местная власть. Не воссоздав социальную базу, мы не сможем уничтожить корни терроризма и будем вечно бороться с ним на руинах Грозного.
13.11.2004 г.
