Открытое письмо проректору Московской Духовной академии архимандриту Макарию (Веретенникову)

От автора книги «Апология Грозного Царя» Вячеслава Манягина

Глубокоуважаемый о. Макарий!

С большим интересом я ознакомился с Вашей статьей «По поводу настроений в пользу канонизации царя Иоанна Грозного» (ЖМП, N10, 2002), где упоминается и моя книга «Апология Грозного Царя».

Прежде всего, хочу выразить Вам признательность за мягкий и, в целом, доброжелательный тон Вашей рецензии. Более того, я воспринимаю Ваш отзыв как хорошую рекламу моей книге. Исходя из этого, и испытывая к Вам почтение, как к лицу духовному, к авторитетному ученому и к старшему по возрасту человеку, я не собирался вступать с Вами в какую-либо дискуссию, несмотря на то, что наши характеристики Государя Иоанна Васильевича Грозного во многом противоположны.

Кроме того, я понимаю, что «Журнал Московской Патриархии» — издание специфическое, в свободную продажу не поступает, и читается далеко не везде и не всеми.

Однако, в последнее время, ряд епархиальных церковных изданий перепечатали Вашу статью, и она стала доступна людям, не всегда имеющим возможность сопоставить наши взгляды и аргументы. Поэтому я счел необходимым сейчас, почти полгода спустя после выхода Вашей статьи в свет, написать Вам это открытое письмо и обозначить несколько спорных моментов, которые имеются в Вашей рецензии.

Прежде всего, соглашаясь с Вашим определением нашего времени, как «сопоставимого с эпохой святителя Макария, митрополита Московского», хочу сказать, что эпоха святителя Макария — не в меньшей мере так же и эпоха Царя Иоанна Васильевича. Сходство середины XVI века с нашим временем не только в количестве канонизированных святых, но и в том, что задачи, которые стояли перед Российским государством тогда и стоят теперь, аналогичны. Решение этих задач неотделимо от вопроса о власти. Именно потому сейчас ведется такая горячая полемика вокруг фигуры первого русского Царя — Помазанника Божиего, которому 450 лет назад удалось успешно решить и вопрос о целостности Российского государства, и вопрос о защите чистоты Православной веры от внешних и внутренних врагов Церкви. Именно поэтому, опасаясь возрождения сильной и православной России, такие американские «друзья» нашего Отечества, как Альберт Гор, советуют нам идти «не путем Александра Невского, а путем Новгорода Великого» — то есть, не путем православной монархии, а путем торговой республики.

Однако, не это главное. Во втором абзаце своей статьи Вы пишете: «сегодня много говорится о том, что нужно канонизовать еще тех или иных лиц. При этом иногда приходится слышать предложение о канонизации первого русского Царя Иоанна Грозного… хочу высказаться по этому поводу». И далее Вы начинаете говорить о моей книге, видимо, посчитав ее характерным примером таких «настроений». Да и в предисловии к статье сказано следующее: «Предлагаем вниманию наших читателей размышления проректора Московской Духовной академии архимандрита Макария (Веретенникова) по поводу предложений о канонизации царя Иоанна Грозного, основанные на анализе рассматриваемой ниже книги».

В связи с этим хочу вас спросить: в каком месте моей книги, на какой странице говорится о необходимости канонизации Государя Иоанна Грозного? Как автор, совершенно уверен, что такого места в книге нет. Таким образом, представлять эту книгу как образец «настроений по поводу», по крайней мере, не совсем этично. Книга была написана для людей, далеких от Церкви, написана совершенно светским, даже современным, языком. Вся она посвящена вопросам выяснения исторической истины, а отнюдь, не вопросам канонизации.

Конечно, я почитаю Государя, как святого. Но я никогда не настаивал на его канонизации, так как знал о том, что он уже канонизирован Церковью, как местночтимый святой, что и подтверждено недавней публикацией документов в газете «Русский Вестник». Так же, как были канонизированы двое его сыновей: св. царевич Димитрий и блаженный Царь Феодор Иоаннович. Мне достаточно знать это, чтобы почитать их, но я никогда никому не навязывал свое мнение, так как прекрасно понимаю, что навязать почитание (впрочем, как и противоположное чувство) насильно невозможно.

Еще одно недоразумение, на которое я хотел бы Вам указать, это вопрос о формате моей книги. Моя книга снабжена подзаголовком, который Вы, несомненно, прочли, так как дважды указываете в своей статье на допущенную в ней досадную опечатку. Правда не совсем понятно, какое отношение опечатка имеет к сути обсуждаемого вопроса? Неужели у Вас не нашлось другого аргумента для доказательства своей правоты? Без сомнения, и в Ваших книгах встречаются опечатки, но разве это умаляет Ваше достоинство, как автора?

В подзаголовке ясно сказано, что данная работа является «критическим обзором литературы», однако Вы, как, впрочем, и некоторые другие мои критики, видите в ней нечто иное. Это вытекает из того факта, что в число недостатков Вы вносите «слабость источниковедческой базы», сожалеете о том, что я «не упоминаю о царевиче Дмитрии» и о том, что «нет оценки действиям Иоанна Грозного времен так называемого удела, когда он посадил на престол Симеона Бекбулатовича».

Зачем же лукавить? Вы ссылаетесь на первое издание моей книги, в ее последней главе, (о которой Вы также упоминаете, а, следовательно, прочли ее), я, может быть, не так подробно, как Вам хотелось бы, но пишу и об убиенном царевиче Димитрии. Кроме того, я считаю, что перегруженность текста излишними фактами заслоняет от читателя основной смысл работы.

В связи с этим удивляет наличие в Вашей статье упоминания библиотеки Царя Иоанна Васильевича, ведь она не имеет никакого отношения к вопросу канонизации. И зачем говорить о судьбе митрополитов Даниила, Иосафа и Дионисия, если первые были гонимы боярами — врагами Царя, а последний — Борисом Годуновым, уже после смерти Иоанна Васильевича? И чем провинился Царь перед митрополитом Афанасием, Вы же сами пишете о том, что тот добровольно ушел на покой. Да и Царем он замучен не был. А митрополита Макария Царь любил и почитал как отца. К митрополиту Иосафу Царь обращался за советом во время Стоглавого собора.

Далее Вы указываете в статье на то, что я называю «подлинных виновников» в связи с трагической судьбой митрополита Филиппа. Однако вынужден заметить, их указывает «Житие митрополита Филиппа» (см. Федотов Г. П. Собр. Соч. в 12 тт. Т.3, М., 2000, с.186), а вовсе не я, грешный. Так что не стоит намекать на то, что я клевещу на этих иерархов.

Вы утверждаете, что я стараюсь «преподнести опричнину, как нечто духовное». Однако, таково и мнение митрополита Иоанна (Снычева). А вот приводимая Вами выдержка из Пискаревского летописца, с помощью которой Вы пытаетесь доказать, что митрополит Макарий выступал против опричнины еще до ее создания (!), не выдерживает никакой критики. Мало того, что она пересказывает событие опосредованно, да ведь и сама запись внесена в летописец примерно 40 лет спустя после смерти свт. Макария!

Не может служить доказательством «преступлений» Грозного Царя и извинения Государя Алексея Михайловича, которые он принес от лица своего прадеда митрополиту Филиппу. Ведь сам-то Алексей Михайлович не очень красиво поступил с Патриархом Никоном, а, кроме того, создав Монастырский приказ, лишил Церковь прав, принадлежащих ей от времен святого равноапостольного князя Владимира.

Самым же странным для меня было то, что Вы трижды приписали мне высказывания митрополита Иоанна (Снычева), несмотря на то, что после каждой приводимой мною цитаты стояли ссылки.

Так, Вы пишите: «Рассуждая о судьбе митрополита Филиппа, автор не цитирует (! — В.М.) историков и поэтому вполне „оригинален“ в изложении этой проблемы, представляя царя единомышленником митрополита Филиппа». Видимо, Вы имеете ввиду приведенную мною мысль из труда владыки Иоанна (Снычева) «Самодержавие духа» (СПб., Царское дело, 1995, с. 158): «После раскрытия заговора Федорова-Челяднина… митрополит выступил в поддержку державной политики царя и публично обличал сочувствовавших заговорщикам епископов». После этой фразы стояла ссылка N 31.

Еще больше удивляет то место, где Вы, рассуждая о смерти преподобного Корнилия Псково-Печерского, снова приписываете мне слова митрополита Иоанна (Снычева), несмотря на то, что в моей работе они были закавычены, приведены дословно и снабжены ссылкой. Прошу простить мне большую цитату, но без нее здесь не обойтись.

Итак, Вы пишете: «Упоминает В.Г. Манягин и о преподобном Корнилии Псково-Печерском, цитируя «Повесть о начале и основании Печерского монастыря». Из «Повести» приводится следующая цитата о кончине святого: «От тленного сего жития земным царем предпослан к Небесному Царю в вечное жилище» (с. 55). Эвфемизм древнего автора умиляет современного, который пишет: «Надо обладать буйной фантазией, чтобы на основании этих слов сделать выводы о «казни» преподобного Иоанном IV» (с. 55). И дальше он вполне серьезно продолжает рассказывать, как «святой Корнилий встречал царя во Пскове и был принят им ласково — потому-то и говорится в «Повести» о том, что подвижник был «предпослан» царем в «вечное жилище» (с. 56).

Вся цитата, отрывки из которой Вы использовали в своей статье, принадлежит перу митрополита Иоанна (Снычева) (Вышеуказ. соч., с. 147). Поэтому и все Ваши комментарии к ней (типа: эвфемизм древнего автора умиляет современного) относятся не на мой счет, а на счет Высокопреосвященнейшего Владыки Иоанна.

Для меня только одно остается секретом: как Вы, при Вашем опыте работы с документами, могли не заметить того, что я не только даю ссылку на труды митрополита Иоанна (Снычева), но и прямо указываю на него, как на автора цитаты перед тем, как ее привести в своей книге?

И последнее. В заключение Вашей статьи сказано: «Нельзя же поклоняться и убийцам, и их жертвам. Это безумие». Совершенно согласен. Тогда почему бы не вспомнить, что, например, Баламандское соглашение в п. 33 рекомендует православным и католикам следующее: «необходимо, чтобы Церкви объединились в желании выражать признательность и уважение ко всем… православным, восточным или латинским католикам, известным и неизвестным, которые пострадали, исповедуя свою веру и свидетельствуя о своей верности Церкви — в общем, ко всем без исключения христианам, подвергшимся гонениям». По существу, это откровенный призыв к совместному почитанию православных святых и тех, кого католики почитают за таковых в своем еретическом сообществе. На практике это означает, что нам предлагают почитать как святых одновременно и святого преподобномученика Афанасия Брестского, замученного до смерти униатами, и униатского епископа Иосафата Кунцевича, осквернявшего православные храмы, и раскапывавшего могилы православных христиан. Можно ли их поставить на одну божничку? Баламандское соглашение говорит: да! Тогда, прежде чем укорять людей, почитающих как святого Царя Иоанна Грозного, надо бы прекратить участие РПЦ МП в этом позорном соглашении.

Не лучше ли молиться и Царю Иоанну, и свт. Филиппу, чем гонителю православных христиан, латинскому прихвостню Иосафату Кунцевичу и прочим католическим и униатским «святым»?

Царь Иоанн был православный, верный (не анафемствованный, как католики) сын Церкви, и более того, перед смертью принял (с соответствующим покаянием) монашеский постриг под именем Ионы. А Вы все судите и судите его.

Простите, что выношу свой ответ на публичное обсуждение, однако не вижу иного пути для предотвращения тех сомнений, которые могут посетить людей, ознакомившихся с Вашей статьей, но не имеющих возможности прочесть первоисточники.