Второй Матушки не бывает

Семья есть тайна. Семья священнослужителей есть ясная тайна. И постичь ее, следовать ей долгих полвека — редкий, счастливый дар и подвиг.

Он о ней говорит: «Светлость моя».

Она поясняет: «Все в нашей семье подчинено супругу — ведь он служит Богу».

Настоятель храма Рождества Богородицы в селе Городня-на-Волге протоиерей Алексей Злобин и матушка Любовь подошли к золотой своей свадьбе, которую они отпразднуют в кругу достойных друзей дома 8 ноября.

Шестеро детей и их супруги, десять внуков и пока один правнук. Двадцать четыре души. И каждая — особая. И каждой хватает любви.

Потому что все с нее, с любви, и начиналось. Пока мы были в доме у Злобиных, эти золотые молодые друг дружку раз по десять поцеловали. «Мы любим целоваться», — смеется Любовь Ильинична. «Было дело», — вторит супруг и молодо хохочет.

А потом всерьез поясняет: «Если ты в сане, особо дорожишь супругой, ведь другой Матушки нет и быть не может. Вот если бы молодые знали, что жена одна на всю жизнь, то и берегли бы, и выбирали по уму и сердцу». Ни разводов, ни сирот столько бы не было".

У Любови Ильиничны рассуждения вроде бы попроще: «Я все делаю так, как он хочет. Даже когда по-своему делаю, в итоге получается по его. По молодости, бывало, мой характер строптивый прорывался. Но больше сама с собою разговаривала. И даже тогда он оказывался прав». И опять смех. Счастливый.

В том далеком пятьдесят первом в новой школе Новокузнецка появился девятиклассник Леша. Паренек из тайги, в отцовских брюках-галифе. Любу Черепанову нельзя было не заметить: умница, красавица. К концу учебного года сидели за одной партой.

Уже тогда в школе знали, что Злобин ходит в церковь. Учителям-материалистам укор от начальства. Ссыльные учителя его всерьез уважали.

Люба из семьи с понятиями о Православии, больше бабушкино внушение.

— Я иду в семинарию, — сказал Леша.

— А я еду в Ленинградский политех, — сказала серебряная медалистка Люба.

Чуть не натворили беды.

Поступили оба. Леше сильно помог сосед по купе, приютил у себя, пока не начались занятия. Жил в келье, пек просфоры, узнавал людей.

За 1953 год разлуки написал Ей шестьсот писем!

И были те письма о постижении духа.

И было так легко их уложить в уголовную статью (агитация!) весом в 10 лет лишения свободы. Господь отвел. Умер Сталин, расстреляли Берию. В январе пятьдесят четвертого приехал к ней в Ленинград. Сходу перерешал все задачки по высшей математике. И главную решил: в ноябре поженились. Венчались… А сначала Алексей крестил юную жену. В полушутку стали называть друг друга «отец» и «дочь». Он очно, она заочно — оба учились в семинарии.

…За год Алексей освоил два класса.

Следующие два-три года мог провести в армии. Из 15 слушателей оставили на учебе двоих. Чудо! Вечером накануне сходил на молитву к Ксении Блаженной — а утром узнает добрую весть. Пришел к инспектору Николаю Ивановичу Докучаеву: отпустите на приход. Благословил батюшка, да еще письмом к архиепископу Варсанофию сопроводил: «Владыче, прими, как сына». Сначала служил отец Алексей за Волгой, на Волыни. Потом — приход в селе Красное под Торжком. Для Любови Ильиничны это лучшее место на земле, хотя Городня давно уже дом родной.

Прошу супругов назвать три главных наставления для тех, кто хочет дожить до свадьбы золотой.

«Любить друг друга», — сказал отец Алексей.

«Чтобы Бог помогал», — сказали оба.

«Я все делала, как хотел отец Алексей».

Вы понимаете, кто это сказал… Причем без обреченности, без печали. С женской гордостью. Я рядом с тобой, любимый, достойный…

Трудностей хватило сполна.

— Детей воспитывал отец, а я на подхвате. Рожала, стирала, кормила. В Красном баню топлю. Чтобы всех перемыть, раз двадцать пять за водой на колодец надо сходить. И здесь, в Городне, люди видели, сколько белья в проруби прополоскано. А отцу кроме службы, забот о церкви, приходе надо было всем детям быть за наставника, заступника. Ведь тогда к сынам и дочерям священников отношение было не очень лояльное. С другой стороны, быть ребенком в семье священника — немалый груз ответственности. Что можно другим, Злобиным — далеко не всегда. Спасибо, дети не подводили.

— Пока отец всех не соберет, спать не ляжет. Даже когда уж подросли ребятишки, даже если жили в других городах…

«Да, вспоминает Алексей Андреевич. — Я точно знал, когда у кого контрольная, зачет, экзамен».

В двадцать лет у Злобиных появился первый ребенок, в двадцать девять — шестой. Пока явно никто не продолжает стезю батюшки, хотя все приходят в церковь по душевному зову. Профессии разные, от музыканта до военного, но духовность едина.

— Религиозность — чувство врожденное, — рассуждает Алексей Андреевич. — Это как музыкальные способности. Совершенно неверующих нет. У меня с семи лет проявилось это чувство, пробудил его лагерный священник разговорами о душе и Боге. Я глядел на небо — и ощущал Его взгляд, Его промысел. Рос сам — и чувство это только углублялось.

А те шестьсот писем к Матушке — наверное, целый трактат. Но строки эти не для чужих глаз.

Один из снимков Любовь Ильинична назвала «Единым гласом». Матушка Люба, регентша хора, и отец Алексей освящают пасхальные куличи в ЗАО «Хлеб». И молитвенное пение их с замиранием сердца, с восторгом слушают хлебопеки.

К радости Любови Ильиничны, ее на послушании заменяет старшая дочь Ольга, она и в школе при храме преподает.

Большой дом у Злобиных появился недавно. Здесь каждому тепло. Баба Люба привыкла есть после того, как накормит всех — больших и малых, своих и гостей.

Гостей здесь бывает много, потому что к протоиерею Злобину, к Матушке Любе едут на свет их души самые известные в державе и тех кого еще не все знают. А сами они с любовью и почтением показывали альбомы, где на снимках запечатлены лица дорогих им людей. Они горды тем, что были одарены дружбой отца Александра Меня, писателя Владимира Солоухина.

Народные депутаты России первого созыва, как ни разметало их время, под сенью злобинского дома находят приют и понимание. Об этой странице жизни страны и семьи в свое время написано много. Как тогда, так и сейчас Матушка убеждена: «Он ведь должен быть там, в „Белом доме“. Как он мог бросить пятьсот человек? Это долг священника. Мы тогда с ним простились…»

По воле Божьей вернулся батюшка к храму и семье. И это — одно из множества чудес, осенивших семью русского священника, приобщившую своим духовным подвигом тысячи и тысячи людей к вере Православной.

Чем сегодня заняты помыслы?

Ответили оба: детей подняли. Жить теперь стоит ради храма. Храм тот заложен в память о жертвах девяносто первого, в честь выстоявших на переломе истории. Отец Алексей дал обет, слово Господу дал, что вознесутся купола храма святителя Николая Мерлекийского.

Стоит жить теперь ради храма…

А они всегда и жили именно так, ради храма в душе, все пятьдесят лет, неотделимо и счастливо. Не на зависть другим — на светлую, чистую радость.