Ваххабизм: портрет в деталях

В последнее время о «ваххабизме» много пишут на страницах газет, говорят по радио и телевидению, это слово постоянно звучит из уст политических руководителей и мусульманских лидеров. Причем многим представляется, что «ваххабизм» — это новое явление в исламском мире, а его последователями могут быть исключительно террористы. О происхождении «ваххабизма», его истинной сути «Красной звезде» рассказывает директор Института Африки РАН профессор, доктор исторических наук Алексей Васильев.

— Алексей Михайлович, все-таки, что такое «ваххабизм»? О нем много говорят и пишут, но складывается ощущение, что мало кто понимает, о чем в действительности речь.

— Благодарю вас за вопрос, он для меня даже в чем-то важен. Полагаю, что до настоящего времени я был единственным в России человеком, читавшим в подлиннике сочинения Мухаммеда ибн Абдель Ваххаба. Те его сочинения, которые мне удалось прочитать, примерно на 90 процентов заполнены цитатами из Корана, хадисов (то есть преданий о Пророке) и так далее.
Ваххаб жил примерно в середине XVIII века на Аравийском полуострове. После того как он объединил усилия с одним из местных князей, ставшим впоследствии основоположником династии Саудидов, его учение распространилось на всю Аравию. И уже тогда египетские ученые-улемы из самого престижного в мире мусульманского университета в Аль-Азхара, изучив это учение, признали его вполне ортодоксальным, соответствующим канонам ислама и ничем от них не отличающимся. В учении надо различать две части: догматическую и политическую. С точки зрения религиозной догматики учение Мухаммеда ибн Абдель Ваххаба явилось чистым выражением одной из ортодоксальных школ исламской мысли. Например, утверждается, что исламский мир отошел от заветов Пророка, мусульмане при обращении с молитвой к Аллаху стали использовать посредников, каких-то святых, тем самым давая Аллаху товарищей. Таким образом, мир оказался ввергнут в многобожие. Кстати, последователи Мухаммеда ибн Абдель Ваххаба сами никогда себя «ваххабитами» не называли. Этот ярлык дан движению его противниками и иностранцами, поэтому в своих работах я с оговорками употребляю термин «ваххабиты», причем исключительно в кавычках. Сами себя они называют «единобожниками».
Следует учесть, что учение Мухаммеда ибн Абдель Ваххаба возникло в период кризиса Османской империи, которая в то время либо господствовала над частью Аравийского полуострова, либо оказывала влияние на него. Учение стало, по сути, выражением политической реакции аравийского населения на господство Османской империи. Отвергались такие формы ислама, распространенные в Османской империи, как суфизм, то есть существование религиозно-мистических братств. Более официальное название этих братств — тарикаты. Соответственно отрицались и формы жизни, социальные структуры, существовавшие в Османской империи. Они были коррумпированы или присутствовали в несправедливом социальном виде.
Сторонники учения объединились в движение, которое начало стремительно развиваться. Тому способствовал и тот факт, что завоевательные войны первого основателя Саудовского государства приносили добычу. Приверженность к учению вознаграждалось и материально, и духовно — победами на поле брани.
В первой половине XIX века это государство достигло естественных границ Аравии. К тому времени учение, последователи которого проповедовали ригористическую форму ислама, стало уже проявляться в фанатичной форме. Был прерван хадж, то есть паломничество мусульман в Мекку, что являлось основным источником дохода для племен, населяющих западную часть полуострова. В государстве созрел социальный, экономический и политический кризис. И когда египетские войска нанесли удар по первому государству Саудидов, оно рухнуло.
Затем, спустя какое-то время государство возродилось на ограниченной территории. Снова рухнуло — уже в результате межплеменных войн. И смогло возродиться в начале XX века под руководством Абдель Азиза ибн Сауда, который и вошел в историю под именем Ибн Сауд. Он и создал Саудовскую Аравию в ее нынешних границах. Любопытно, но первым государством, признавшим Саудовскую Аравию в 1925 году, стал СССР.
Надо подчеркнуть, что сочетание борьбы с коррумпированным исламом и сопротивлением иностранцам, иностранному влиянию привлекло к движению «ваххабитов» обостренное внимание далеко за пределами Аравии. Его сторонники появились в Индонезии и Индии, где велась борьба против колонизаторов, в первом случае голландских, во втором — британских. Были они и в Марокко, и в султанате Сокото (северная часть нынешней Нигерии), и даже в дореволюционной России. Хотя если вспомнить первую кавказскую войну в XIX веке, то тогда сопротивление русским оказывали не те, кто считал себя сторонниками учения Мухаммеда ибн Абдель Ваххаба, а, наоборот, суфийские ордена, во главе которых стоял имам Шамиль и его последователи.

— Сегодня «ваххабизм» приобрел всемирный характер. О нем говорят и в США, и в Великобритании, и у нас, в России…

— В современных условиях для многих мусульман знаменем борьбы, прочем с разными целями — против глобализма, коррумпированных местных властей, за независимость — стало учение, призывающее к очищению ислама, возвращению к истокам шариата. Ее сторонников в мире называют по-разному. Во Франции — исламскими фундаменталистами или интегристами. В арабском мире — салафистами, то есть чистыми последователями пророка Мухаммеда первых веков. Как раз к ним и стали применять термин «ваххабизм».
Мне кажется, это искажает суть проблемы. Все дело в том, что причины экстремизма политического, который прикрывается экстремизмом религиозным, отнюдь не в догмах. Легко обвинять кого-то из тех, кто хочет ввести жесткие нормы шариата, в эстремизме. Да, в некоторых вариантах это действительно достаточно экстремистски настроенные люди. Но основной вопрос заключается в том, берутся ли они за оружие или нет. Становятся ли на путь незаконной вооруженной борьбы против власти или нет. Если да, то тогда они являются преступниками, нарушают конституцию, законы страны, где проживают. И с ними нужно вести борьбу силовыми методами. Но если они ограничивают себя условиями жизни в своих общинах, где вводят собственные нормы поведения, быта и так далее, то к этому нужно относиться осмотрительнее. Правда, это отнюдь не означает, что в ряде мирных на первом этапе общин не могут затем появиться экстремисты.
Однако в каждом конкретном случае нужно видеть причины распространения экстремистских настроений. К примеру, в Дагестане многие лишены возможности работать, в то время как определенная часть республиканской верхушки, связанной, кстати, с суфийскими орденами-тарикатами обогащается. Поэтому определенные лидеры противопоставляют себя коррумпированной части общества, находящейся у власти, и коррумпированной части духовенства, обращаются к экстремистским формам ислама. И это уже становится политическим знаменем, используемым для откровенно экстремистских действий, в том числе и террористических.
В этой связи вспоминается смешной, но вполне реальный случай, произошедший в свое время с Джохаром Дудаевым. Выступая в Иордании, он заявил: «Мы так любим Аллаха, что готовы молиться три раза в день». Публика была в шоке, потому что, как известно, любая школа мусульманского права предписывает пятикратную молитву в день, а не трехкратную. Удугов напомнил на ухо Дудаеву о пятикратной молитве. Дудаев решил исправиться: «Мы так любим Аллаха, что готовы молиться и пять, и шесть, и семь раз в день».
Даже этот случай показывает, что религия вообще не присутствовала в первых стремлениях захватить власть в своей общине, чего добивался Дудаев. Лишь со временем мусульманские лозунги стали подходящей формой идеологии сепаратизма, экстремистских, в том числе и террористических, форм борьбы.
В этом направлении российским органам власти предстоит колоссальная работа. Думать, что с этим явлением можно покончить только силовыми методами, наивно. Единственно правильный путь — серьезно заняться проблемой безработицы в мусульманских районах Северного Кавказа, социальной реабилитацией, образованием, здравоохранением. Да, этот путь не дает быстрого результата, не приводит к мгновенным последствиям, но зато позволяет сократить социально-политическую среду экстремизма. И в конечном итоге снимет привлекательность экстремистских мусульманских лозунгов и устранит материальную основу терроризма.

— «Ваххабизм» получает подпитку изнутри общин или все же извне, из мусульманских стран?

— Очень сложный вопрос, на который, на мой взгляд, нет однозначного, простого ответа. С одной стороны, существует противостояние в первую очередь с Западом многих народов мусульманского мира, уверенных, что их угнетают. И некоторые представители Запада считают своей обязанностью помогать мусульманам, где бы то ни было. Поэтому подпитка различных мусульманских, в том числе сепаратистских, группировок извне действительно существует: и финансовая, и кадровая. Известно, что часть чеченских боевиков прошла подготовку у талибов в Афганистане.
С другой стороны, есть, например, данные, что в Чечне воюют 150−200 иностранных боевиков. Большинство из них наемники, но я не исключаю, что среди них могут быть и религиозные фанатики, убежденные в своей правоте. Но, в любом случае, если бы у них не было определенной социальной поддержки в Чечне, сторонников, они не смогли бы действовать среди людей чужой национальности, чужого этноса. И для ликвидации этой среды нужны долговременные, хорошо продуманные меры.

— Что же делать с религиозными экстремистами? Как в других странах борются с ними?

— Одной из форм борьбы с терроризмом в Египте, например, стало решение государства убрать из школ примерно 1.000 учителей, выступавших с экстремистских мусульманских позиций. Также решено было убрать экстремистских проповедников из мечетей, учитывая, что они, как правило, состоят на государственном содержании. Это дало результат. Свои плоды принесли успешная деятельность египетских спецслужб, аресты террористов и экстремистов, социальные меры и сформировавшийся общий настрой египетского общества против терроризма. Экстремисты поняли: если они будут продолжать теракты, то лишатся всякого влияния в Египте.
Последний теракт в Египте был в 1997 году в Луксоре. Правда, недавно прогремели взрывы в отелях на Синае. Но поскольку они были направлены прежде всего против израильтян, могу предположить, что за ними стоят боевики из палестинских экстремистских организаций. Хотя возможно, что у них были связи с местными экстремистами.
В любом случае государство должно вести неустанную работу. Поэтому если наши власти будут позволять открытую деятельность на территории страны мусульманских проповедников — сторонников крайних взглядов, даже если они не призывают к вооруженной борьбе, то рано или поздно это породит весьма определенные волнения. Например, в среде полуобразованной молодежи. Мусульманское духовенство в нашей стране противодействует проповедникам-экстремистам. Правительство должно активно содействовать им. Важно объединить усилия компетентных государственных органов и заинтересованного в мире и согласии мусульманского духовенства.
Хочу также отметить, что в нашем институте проводились исследования настроений мусульман с помощью опросов при выходе из мечетей. Оказалось, что наиболее терпимы и наиболее благожелательно относятся к своим русским соотечественникам и вообще православным как раз люди, глубоко знающие ислам. Экстремистские настроения проявляются примерно у 5−7 процентов опрошенных. Это достаточно высокие проценты, их надо учитывать. В эту категорию входят те, кого по отношению к русским Солженицын в свое время назвал «образованцами». Они усвоили два десятка религиозных лозунгов, два десятка положений и в действительности не знают своей религии. Но собственное социальное неудовлетворение или агрессивность подталкивают их к действиям, в которых эти два десятка лозунгов используются для оправдания такого поведения. Опасны именно они, еще раз подчеркну, а не те, кто глубоко знает ислам.

— Не менее важно знать отношение общества к мусульманам.

— Это действительно так. Однако то ли по недоразумению, то ли намеренно в российских СМИ имеет место вредная для нашей страны пропаганда, порочащая чуть ли не всех мусульман. Это очень опасно. До 20 процентов населения России имеют исламские корни. Конечно, многие нерелигиозны, настроены светски. Но все-таки…
Возбуждать недоверие к другим только потому, что они не являются по происхождению православными, — значит, способствовать расколу общества. И выращиванию противников мира и согласия. Чтобы противостоять этой тенденции, требуются, я уже говорил выше об этом, большие усилия со стороны и российской интеллигенции, и мусульманского духовенства, и государственных институтов. А то ведь, к примеру, термин «джихад» сегодня употребляется всеми, в том числе политиками высокого ранга, без понимания его сути. Между тем «джихад» подразумевает не только священную войну против неверных, но личные усилия в смысле самосовершенствования, культурного развития, углубления религиозных знаний.
Проповедь мнимой мусульманской опасности раздается со страниц газет и экранов телевидения. Иногда это в грубой, оскорбительной форме. Как-то в одной газете автор материала «Как бороться с исламским экстремизмом» высказывал идею, что «надо прервать все отношения с арабскими странами». То есть вместо того, чтобы вести диалог, расширять связи — просто прервать отношения. Это политически наивно и с точки зрения интересов России — неприемлемо.
Есть и другая сторона дела. Часто новые иммигранты-мусульмане, прибывая в Россию, ведут себя неадекватно, не уважают традиции русских, их обычаи. В немалой степени тому способствует наша действительность — коррумпированность милиции, других органов власти. Мы сами должны наводить у себя порядок. Тогда нас будут уважать. Тогда мы сможем лучше контролировать ситуацию и создавать условия для плодотворного сотрудничества русских и нерусских, которым сильны не один век.

— Скажите, а можно ли назвать «ваххабизм», хотя бы с натяжкой, идеологией мусульманского национально-освободительного движения?

— Это было бы слишком просто… А терминология — серьезная вещь. Во времена колониальных империй движения носили антизападный характер, они были проявлением стремления к освобождению от власти иностранцев. Но я бы осторожно пользовался и термином «национально-освободительное движение». У нас эти слова ассоциируются со справедливой борьбой народов против колониального засилья. Словом, при выборе терминов нужно руководствоваться лозунгом: «Не навреди».

— На днях в мировых СМИ вновь объявился бен Ладен, призвавший американцев голосовать против Буша…

— Я уверен, что всемирная организация «Аль-Каида» во главе с бен Ладеном — это миф американской пропаганды. Такой организации, подразумевающей некоторую пирамидальную структуру, в мире не существует. Группа бен Ладена была создана в годы войны в Афганистане на средства Саудовской Аравии и при участии ЦРУ и пакистанских спецслужб. Американцы своей политикой ускорили ее создание, руководствуясь лозунгом «враг моего врага — мой друг». Сейчас об этом не любят вспоминать в Вашингтоне, но это правда.
У меня есть сомнения в том, что столь многоходовая комбинация, как теракт 11 сентября, очень сложная по организации, могла быть организована и руководима из афганской пещеры. Пока нет убедительных данных, кто реально стоял за этими терактами. Все говорят — бен Ладен. Но был ли он в действительности организатором этого злодеяния, его финансистом, религиозным вдохновителем, трудно сказать. Сейчас американцы заняли Афганистан, увязли там, арестовали несколько сот талибов, но где более-менее определенные сведения об «Аль-Каиде», бен Ладене? Я их не видел, и никто не видел.
Сейчас, конечно же, вопрос о взаимоотношениях с мусульманским миром становится одним из центральных во внешней политике США, Европы и России. Нужно понимать, что этот мир развивается и по общими для всех, и по своим собственным законам. Игнорировать эти законы и навязывать свои стандарты — самое неблагодарное дело.

Подготовили Владимир Кузарь, Сергей Сумбаев.