 |
| Эхо Москвы | Минтимер Шаймиев | 09.09.2004 |
А. ВЕНЕДИКТОВ — Здравствуйте. Сейчас по телефонной линии мы связываемся с Казанью, где в студии «Эхо Казани» находится президент Татарстана Минтимер Шарипович Шаймиев. Вы сможете задавать ему вопросы как на пейджер, так и через интернет-сайт. Напомню, номер нашего пейджера 974−22−22, для абонента «Эхо Москвы». Пришли некоторые вопросы, некоторые темы. Я хочу сказать, что получены некоторые отдельные вопросы по отдельным проблемам отдельных людей, они все будут переданы в администрацию Казанского Кремля. А сейчас у нас на телефонной связи Минтимер Шарипович Шаймиев. Здравствуйте, господин президент.
М. ШАЙМИЕВ — Здравствуйте, Алексей Алексеевич.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Я хотел бы вам сказать, что сейчас нас слышат в Беслане, сейчас нас слышат во Владикавказе. Я хотел бы попросить вас, чтобы вы напрямую через нас обратились к ним и сказали какие-то слова тем людям, которые потеряли своих близких.
М. ШАЙМИЕВ — Многое уже сказано. Страна скорбит. Ни один человек не может оставаться безразличным к тому, что случилось, тем более погибли столько детей. Я еще раз разделяю то горе, вся республика, весь народ Татарстана, сколько можем, столько помогаем, мы предложили помощь, в части лечения детей, или, если нужно, создать условия для дальнейшей учебы детей… Одним словом, мы вместе с ними. На нас могут рассчитывать, и не только сегодня.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Многие спрашивают, как это могло случиться в нашей стране, где люди долгое время жили одними семьями, одними селами, одними городами. В чем главная причина, как вы думаете, г-н президент?
М. ШАЙМИЕВ — Надо признаться, в теле государства в начале перестроечных лет, в 90-е годы образовалась такая язва, она казалась только российской болезнью. Но так устроен мир, мы сейчас все являемся очевидцами, вот эту язву решили использовать… они прилипают туда. К сожалению, она стала большой раной. Где слабо, туда они и направляются. Вот нашлась сейчас такая точка, к сожалению, это на территории российского государства, сейчас она переросла, действительно, в масштабы международного терроризма. Поэтому, это и в обращении Путина сказано, это уже далеко идущие цели, нам надо делать далеко идущие выводы от этого. Мы столкнулись с тем, с чем столкнулись. Это сила та, с которой нельзя не считаться. Это не проходящее. Это нельзя считать, что какой-то эпизод террора. Они были, к сожалению, сейчас это приобретает и напоминает какую-то форму войны.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Минтимер Шарипович, очень многие напоминают, что в начале 90-х годов у вас в республике тоже нагнетались определенными силами такие настроения, вспоминают движение «Иттифак». Но вы же справились с этим.
М. ШАЙМИЕВ — Много уже сказано об этом. Слава богу, действительно, нам удалось пройти по острию. Я не представляю, если бы, например, что-то схожее или похожее было в центре России, в Татарстане, тем более учитывая, немного мест компактного проживания татар в РФ, это трудно себе представить. У меня свое видение, почему так случилось. Джохар Дудаев, когда пришел к власти, он военный человек, честолюбивый генерал, имея такое вооружение и имея, видимо, иное мировоззрение, генерал был талантлив, он же генерал советской армии, он сходу заявил о независимости. Он провозгласил… и за собой закрыл пути отхода. А как же дальше политическая ситуация будет развиваться в России, он расходы выдал заложникам, он же не мог, или надо было идти дальше как борьба за независимость, или надо было бы построить такую политику, чтобы народ его был понял. Он себя лишил, к сожалению, этой возможности. И в то же время федеральные силы отталкивали, может быть, его,… во всяком случае процесс углублялся. Как бы не пытались обвинять в сепаратизме в те годы Татарстана, я вам должен сказать, что из моих уст ждали в площадях по всей республике, всюду слов «независимость», меня обвиняли, почему я эти слова не произношу. Мне удалось это слово не произносить. Потому что… да, мы приняли, мы приняли декларацию государственного суверенитета… Мы с вами знаем, перестройка началась сразу с гласности, она снова стала международным, интернациональным… видите ли когда собралась интеллигенция, мы не могли с этим не считаться. Но мы сказали — мы должны сохранить целостность Российской федерации, какие бы ни были устремления. И я вам должен сказать, что эта позиция сыграла решающую роль. И то, что тогда Борис Николаевич Ельцин приехал и сказал: «Берите суверенитета сколько можете», это воспринимается, может быть, не всегда так серьезно, кто не видел, в какой обстановке это было сказано. Но это было очень важное заявление. В тот же вечер Борис Николаевич мне говорит: «Я сказал, а что будет за это?» Мы сказали: давайте договариваться, нужно находить форму, успокаивать людей. Через договор… потом мы его подписали в 94 году, известный договор между органами государственной власти РФ и Татарстана. Нам удалось успокоить людей и выиграть время, а главное — не просто выиграть время, а выполнить все, о чем договаривались. Вот это сыграло, я считаю, решающую роль. А потом речь шла о Чечне… то поколение, которое, видимо, и до конца двух поколений еще не прошла, когда их депортировали, все это память, и даже менталитет кавказский, тут много факторов, с ними нельзя не считаться.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Минтимер Шарипович, я прошу прощения, у нас идет очень плохой звук. Мы сейчас вам перезвоним. У нас что-то с линией случилось, очень плохой звук, пожалуйста, не уходите от телефона, потому что очень много вопросов от радиослушателей.
-
А. ВЕНЕДИКТОВ — У нас опять на линии президент Татарстана Минтимер Шарипович Шаймиев. Вопрос из Лондона только что к нам пришел. Как вы думаете, поскольку эти террористы прикрываются исламом, насколько это может разжечь пожар на территории РФ, в частности в Татарстане?
М. ШАЙМИЕВ — Я думаю, что пусть на это не рассчитывают. Я знаю настроения не со стороны, не с чужих слов, потому что я работаю в республике, где много мусульман и православных, примерно половина на половину. У нас осуждение всего, что происходит. Вести расчет на то, что российских мусульман можно будет противопоставлять своему государству, это с их стороны проигрышная задумка. Тем не менее, не считаться с этим фактором нельзя, нельзя с точки зрения того, что мы все с вами, включая СМИ, не должны противопоставлять и не делать сами себе медвежью услугу, людям разных конфессий, разных национальностей у себя в стране. Этого нужно бояться. Бояться надо не только сегодня, бояться надо всегда. Потому что это материя тонкая. Мы же не собираемся жить в условиях полного закрытия всех и вся, в условиях приобретения определенной свободы личности эти проблемы, они всегда будут очень важными. Тем более, впервые мы с этим сталкиваемся в условиях свободного развития многонациональной республики, многонациональная Россия должна строить свое государство. Требуется очень продуманная, взвешенная работа. К сожалению, находятся политики, которые небрежно обращаются с этой материей. Меня сейчас это пугает. Будь это Жириновский, будь это Рогозин, еще политиканы, они так разбрасываются вот этими своими высказываниями, это опасно для многонациональной России.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Скажите пожалуйста, г-н президент, но тем не менее очень многие обратили внимание, что религиозные лидеры не участвовали в посредничестве. Они молились, они призывали. Но почему-то для террористов, когда они приглашали посредников, это были президент Ингушетии, президент Осетии, советник президента, детский доктор. Может быть, здесь нет религиозного фактора, или наши религиозные лидеры, православные, мусульмане, они просто не влияют так на умы этих террористов, которые захватили детей?
М. ШАЙМИЕВ — На их умы повлиять, я думаю, очень сложно, на их умы, к сожалению, сегодня влияют те силы, те методы, которые отработаны в каких-то фундаменталистических и иных странах. Сказать, что у них нет эффекта воздействия, судя по поступкам террористов, трудно сказать. Действительно, находят какие-то формы, и зомбируют людей, и еще что-то. Как мне известно, террористы потребовали и назвали конкретно фамилии, кто нужен, кто должен придти к ним и с кем они хотят разговаривать.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Да, конечно, вы абсолютно правы. Но почему они не позвали духовных лидеров, если они клянутся исламом?
М. ШАЙМИЕВ — Иной постановки не было. Мы считали, большинство мусульман, они иначе не могли поступить, я имею в виду не в части террора, а в части веры. Да, конечно, на устах они повторяют… то, что я посмотрел, жену захваченного террориста, бандита, который произносил через каждое слово «аллах"… Хотя, так поступая, произносить слово «аллах» — это, я считаю, что грех, мягко говоря.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Господин президент, наш слушатель из Москвы Сергей Владимирович задает вам вопрос: «Как вы считаете, может ли ваша республика служить примером в решении политических проблем Чечни?»
М. ШАЙМИЕВ — Было время, об этом известно, если кто следил за всеми событиями, я тоже предлагал свои услуги во времена Джохара Дудаева. Тем более, и у него было желание, он не был против, чтобы я выступил посредником. Хотя мы лично не были знакомы. Если вы помните, в свое время приглашали на посредническую роль короля Марокко в это время, но потом возникала и моя фамилия, не на пустом месте возникала, реальный диалог такой шел, мой советник бывал, с окружением Дудаева договаривались. Но потом случилось то, что случилось. Был момент, и я очевидец. Борис Николаевич Ельцин в свое время советовался с нами, тогда был съезд глав республик, такой не конституционный… в свое время мы собирались и советовались, как дальше быть, республики именно, национально-территориальные образования РФ. Тогда Борис Николаевич сказал: мне предлагают встретиться с Джохаром Дудаевым. Мы дали добро, сказали, я дословно свои слова могу привести: «Борис Николаевич, вы президент большой страны, надо идти на встречу, от этого вы ничего не теряете, а можете только приобрести». И так договорились, так согласились, хотя тогда Борис Николаевич сказал, что в Совете безопасности не все одобряют такой шаг. Но тем не менее так договорились. Это было где-то февраль месяц, в мае Борис Николаевич приехал в республику. Ситуация осложнялась в Чечне. Я говорю: Борис Николаевич, договорились же о встрече, почему не состоялась? Он говорит: вы же видите, в СМИ пошло сильное противопоставление, до оскорбления моей личности со стороны Дудаева. Это, действительно, там происходило, я очень внимательно следил. Видимо, какие-то силы тоже нашлись и не хотели, чтобы такая встреча были. Мы были близки к тому, чтобы договориться, я имею в виду президент РФ и Ичкерии. К сожалению, этого не случилось. Я почему так говорю, что близки были? Если бы они встретились, учитывая характер и менталитет генерала, он мог бы дать слово и могли бы к какому-то решению придти. Но это сейчас из области предположения, но такой момент в свое время был. В последние годы, после Хасавюрта я убедился, что федеральный центр целиком и полностью эту роль взял на себя, не видно, чтобы кто-то взялся за такую миссию, но это не тот случай, где надо напрашиваться, когда не предлагают и не будет предоставлено соответствующих полномочий. Ведь для того чтобы договариваться, нужны же полномочия. Тем более то, что с Лебедем тогда произошло, ему же дали полномочия, он же был секретарем Совета безопасности, а потом его же обвиняли.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Я помню. Сейчас очень многие законодатели, политики, вы о них уже говорили, не только о них, выдвигают некоторые планы ограничения прав граждан, какие-то интересные, какие-то не очень, в частности, ограничить перемещение людей от субъекта федерации к субъекту федерации, мотивируя это безопасностью. Вот Татарстан собирается принять некие решения, которые запретят или ограничат въезд людей, российских граждан, в Татарстан?
М. ШАЙМИЕВ — Я считаю, что это целиком и полностью исключается. Порядок должен быть в стране, тем более после того, что происходит и с чем мы сталкиваемся, во всем порядок должен быть, но это ни в коем случае не должно сопровождаться нарушением прав человек. Да, путь реализации прав человека может быть несколько усложненным, проходить надо длиннее путь, что ли. Но если мы, действительно, будем ограничивать права наших граждан и свободу слова, тогда надо считать, что те, кто это задумал, этот террор, они добиваются своих целей. А я не исключаю, что и этого хотят.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Значит ли это, что все-таки в Татарстане не будут приняты меры по ограничению въезда людей из Липецкой области, или из Москвы, или из Чечни, или из Ингушетии и Осетии?
М. ШАЙМИЕВ — Нет, нет и еще раз нет.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Какие бы вы все-таки сочли правильными ограничения? Потому что для того, чтобы обезопасить собственных граждан от таких возможностей, все-таки что, с точки зрения законодателя, как федерального, так и на республиканском уровне, вы считали бы правильным принять?
М. ШАЙМИЕВ — В свое время, когда был разгул преступности в стране в первые годы перестройки, я ввел своим указом ограничение некоторых прав граждан, действительно. Преступников задерживали не на три дня, как было положено по закону, а на месяц, до месяца в следственном изоляторе держали. Дело доходило до чего, преступники расстреливали милицейские посты, потом три дня с ухмылкой сидели в следственном изоляторе, не давая показания, потом мы вынуждены были их выпускать. После этого, изучив наш опыт, Россия, Госдума тогдашняя тоже приняла такие же меры. Это позволило несколько упорядочить и ослабить. Во всяком позволило тогда, милиция поверила, что не верховодят бандиты, они взяли в свои руки ситуацию хотя бы. Я это наблюдал, когда встречался с личным составом, какая у них была растерянность. Они сказали: дайте нам права, мы же ничего не можем делать. Тогда и российское правительство приняло такое же решение. И потом со временем, действительно, и мы, и в целом по РФ эти меры были отменены. Но с разрешения парламента, если в чем-то будет необходимость, такие законные ограничения могут быть, исходя из ситуации. Я думаю, что, учитывая то, что происходит в стране, вот то, что навести порядок в работе правоохранительных органов и иных сил, очень сложно, потому что мы еще и привыкли к свободе и передвижения, и во всем. Это несколько болезненно, возможно, будет восприниматься, но ради самих себя кое-что нужно делать. Я считаю, что это неизбежно.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Сегодня Аман Тулеев, губернатор Кемеровской области, предложил ввести ответственность родственников террористов, он не объяснил какую, но ответственность родственников террористов за совершенный террористами теракт. Разделяете ли вы подобные подходы? Если да, то почему. Если нет, то тоже почему.
М. ШАЙМИЕВ — На днях я прочитал в газете. Когда 70-летний отец увидел по телевизору, взяли жену террориста, он слег с сердцем. Не хотел же отец этого. Призвать к ответственности родственников, я не считаю, что это… По-моему, ни в какие времена это не предусматривалось никаким законодательством. Это настолько сложный, деликатный вопрос. Даже шахидки, которые исчезают из своих семей, родители ведь даже не знают. Вот то, что из Чечни были, куда девушки исчезли и так далее. Поэтому если мы встанем на такой путь, я думаю, что мы наломаем немало дров. Это трудно будет, именно выйти только на тех людей и на ту ответственность, а больше… именно переживающие родственники будут страдать. Речь идет о взрослых людях, речь идет о совершеннолетних. Пусть каждый отвечает за свои поступки….
А. ВЕНЕДИКТОВ — Спасибо большое. Идут к вам вопросы тех слушателей, которые сейчас слушают вас. Некоторые наши слушатели обращали внимание на то, что кто-то делал заявления о национальности террористов, очень много, в том числе задают вопросы о том, знаете ли вы о том, что среди террористов были татары. Вообще как вы относитесь к тому, что называется национальность террористов? Как в республике это воспринимают?
М. ШАЙМИЕВ — Я информирован, такая информация прошла, она пока еще не проверена. Но если бы я сказал, что я живо этим не заинтересовался через соответствующие органы, это было бы неискренне. Безусловно, я сразу подключился. В настоящее время идет уточнение. Вы знаете, там много национальностей. Исключать это я сегодня не могу. Но пока еще окончательных данных нет. Тем более если учесть, что татары в РФ вторая по численности нация, рассеяны по всей России и за рубежом. Сегодня сказать да или нет, пока официальных данных я не имею, трудно сказать. Но кто бы он ни был, татарин или другой национальности, безусловно, равнодушным к этому невозможно оставаться. В печати опять появилось, что этот «Полковник» русский человек. Как говорится, нелегко это воспринимать… Тем более мы воспитаны так, старший брат, младший брат. Это ведь не пустые слова, это внедрено в наше сознание за все годы.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Смотрите, г-н президент, вы сказали о такой возможной роли исламского духовенства, ислама, и поэтому Артур из Казани — кстати, нас слушают сейчас и в Казани — спрашивает: «Возможно ли увеличение на телеканалах передач исламского характера», имея в виду, видимо, просветительские, чтобы ислам играл свою роль, образовательную, если хотите.
М. ШАЙМИЕВ — Видите ли, все нужно в меру. Для того, чтобы мы больше передач организовали, у нас на сегодня еще нет столько слушателей. Почему я так говорю? До перестройки в республике функционировало 23 мечети, сейчас их более тысячи, тем более, если учитывать, что мусульманское население сейчас расселено по сельской местности, большие, малые мечети соорудили, мечети сооружаются довольно элементарно. Но в то же время сказать, что много людей, которые ходили бы молиться… очень мало. В меру того, какой запрос будет появляться, на него должны реагировать, безусловно. В пределах возможно то, что по российскому телевидению идет, проповеди отца Кирилла, отчасти по пятницам духовные лица мусульман выступают. У нас это практикуется. Сказать, что таких передач нет, я бы не сказал, идут регулярно они. Но делать их длительными… мы можем заранее их обрекать на непривлекательность. Все надо делать по мере того, чтобы понять, как есть.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Смотрите, г-н президент, мне пришло сразу два сообщения, довольно любопытных, по Интернету. Они прямо противоположны друг другу. Наш слушатель из Екатеринбурга Алексей Пономарев спрашивает: «Не кажется ли вам, г-н президент, что Татарстан чересчур обособленный регион России?» А наша слушательница Дина Васильева из Казани спрашивает: «Не кажется ли вам, что Татарстан чересчур зависим от чиновников федерального центра?» Прямо противоположное восприятие Татарстана. Что бы вы ответили?
М. ШАЙМИЕВ — Это не только со стороны, но и внутри республики так же. Я не первый созыв работаю, не первый срок президентом республики. Это противоречие и такой вопрос мне задают постоянно в республике различные движения, общества и партии. С одной стороны, им кажется, что у нас мало прав. С другой стороны, как бы нет ли перебора. Такое противоречие есть. Как воспринимают в Татарстане, я это понять могу, потому что когда либеральная реформа началась по РФ, шоковая терапия, тогда мы сделали все же свой путь реформирования. Мы сказали: мы имеем такое наследие, столько государственной собственности, что в один день приватизация невозможна, для этого нужно время. И мы тогда разработали систему социальной защиты. И в Татарстане нет, не состоялось такое распределение собственности, как в целом по РФ произошло. Ваучеры раздали, как по всей стране, по всей России… но тогда же шла инфляция более тысячи процентов, вы знаете, в год. Тогда я сказал: собственность ваша, но давайте мы объявим мораторий, каждому, каждой живой душе мы открыли приватизационные счета в банках, в Сбербанке и сказали: пока мораторий. Мы три года ждали, пока инфляция уменьшится. И за это время собственность Татарстана никто не мог приехать, приобрести ее за бесценок, что произошло по стране, что мы пожинаем плоды сегодня. А потом, когда инфляция вошла в определенные разумные рамки, мы сняли мораторий. Поэтому мы сейчас поступили с приватизацией, акционированием, мы наравне с теми процессами, которые в экономике в целом федерации, но по-хозяйски отношусь к собственности… И отсюда, я не скрою, конечно, нам удается и удалось очень много социальных программ довольно-таки успешно решить. А люди же общаются, тем более из Екатеринбурга был вопрос или откуда-то, люди ездят друг к другу, тем более там татар много проживает, мы сами ездим, хорошее у нас сотрудничество с Уральским регионом…. А в то же время, с другой стороны, приняли декларацию о своем суверенитете, заявили о своих правах, особенно общественные организации национальной ориентации, им кажется, что у нас мало прав. Поэтому это непростая республика, здесь надо уметь сочетать интересы всех сторон. Я всегда говорю, нам никого не подбрасывали с Луны, все, кто проживают на территории республики, это все наши люди, и хорошие, с какой точки зрения посмотреть, и неудобные люди… Мы имеем дело с теми, кого имеем.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Господин президент, еще задают вопрос, будет ли Татарстан помогать или уже помогает восстановлению нефтяной промышленности Чечни. Потому что у вас развита хорошо нефтяная и газовая промышленность. Еще наш один слушатель на пейджер спрашивает, участвуете ли вы в помощи, именно в восстановлении этого сектора.
М. ШАЙМИЕВ — Мы очень хотели. Но нас туда не пускают.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Не пускают?
М. ШАЙМИЕВ — Да. Потому что там уже определились российские компании, я имею в виду одна из нефтяных компаний, они там занимаются добычей нефти. А в свое время, особенно когда еще никто не определялся мы в восстановлении коммунального хозяйства и так далее оказали действенную помощь. Чеченцы об этом знают, чеченцы и ингуши знают об этом, очень благодарны. У нас есть опыт, мы работаем и за рубежом, такой проблемы не было бы. Но нефтяной рынок, я имею в виду включая и недра, довольно-таки уже распределен.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Очень много идет вопросов из разных городов, те, кто слушают нашу беседу с президентом Татарстана Минтимером Шариповичем Шаймиевым. Вот, например, Олег Иванович, я не знаю, из какого он города, он спрашивает вас: «Что вы думаете о сокращении часов преподавания русского языка в средних школах города Казани?»
М. ШАЙМИЕВ — Эта проблема у нас присутствует, довольно-таки серьезная. Но мы исходим из того, что наш депутатский корпус многонациональный, принята конституция республики, где и татарский, и русский языки являются государственными языками. Если мы законопослушные граждане, значит, два государственных языка, ими надо овладевать, тут иного не дано.
А. ВЕНЕДИКТОВ — А вот еще такой вопрос, бытовой, на пейджер: «Я люблю русскую девушку Оксану, хочу на ней жениться, но родители против из-за веры. Как нам быть?» — пишет Ренат. Дайте совет.
М. ШАЙМИЕВ — Поступать по любви.
А. ВЕНЕДИКТОВ — А что же родители-то?
М. ШАЙМИЕВ — Родители потом поймут. Если бы это был редкий случай, это одно дело, у нас по 2−3 брака смешанных, у нас это не осуждается. А родители, конечно, имеют право высказать свое отношение в отношении своих детей. Но если они хотят счастья им… Если бы это был единственный случай из жизни наших людей, это одно дело. А это практически обыденность, это воспринимается нормально.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Еще один вопрос, г-н президент, от Салима Багвеева из Набережных Челнов: «Зачем Татарстану нужна икона Казанской Божьей Матери, которая служит символом христианизации региона с мусульманским населением, обретенным еще во времена Ивана Грозного?»
М. ШАЙМИЕВ — Где человек родился, там его родина. Ее можно назвать большой родиной, можно назвать малой родиной. Если люди почитают эту икону, а весь православный мир, как мы с вами сейчас увидели, если у нас более 40% православных в нашей республике, если мы хотим жить в мире и согласии, мы должны быть терпимы друг к другу. Мы бы очень хотели, чтобы, действительно, икона Казанской Божьей Матери вернулась на место своего явления. Это будет, я думаю, с благодарностью воспринято всеми православными и, я уверен (исключения во всем виде могут быть), всем народом нашей республики. Меня что радует за все эти годы, ведь, действительно, приходится довольно серьезно заниматься вопросом возрождения, прежде всего, татарского языка и традиций, они были потеряны прежде всего. В Казани до перестройки распалась одна неполная татарская школа. Когда мы этим усиленно сейчас занимаемся, возрождением, мне очень нравится, я благодарен, я всегда стараюсь это подчеркнуть, что русские это воспринимают нормально, терпимо, с пониманием. Поэтому надо быть благодарными и доброжелательными друг к другу. Мы исходим только из этого и это желание, да это и образ жизни большинства населения нашей республики, независимо от национальности.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Минтимер Шарипович, мы только что ответили Ренату, а вот пришло другое сообщение на ту же тему: «Как Шаймиев относится к межнациональным бракам? — спрашивает Гюльнара. — Мне родители не дают выйти замуж за русского, они татары». Это уже девушка спрашивают.
М. ШАЙМИЕВ — Это они больше вам задают вопросы, мне они не задают почему-то или очень редко.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Вот ответьте, есть возможность.
М. ШАЙМИЕВ — Я сказал — по любви.
А. ВЕНЕДИКТОВ — По любви, Гюльнара. По любви.
М. ШАЙМИЕВ — Родители поймут. Они хотят счастья своим детям. Но я вам должен сказать, иной раз одной национальности — и не складывается жизнь, а у других разные национальности — и прекрасно получается, семья на семью не похожа. Но не это препятствие. Тем более, я уже сказал, у нас нет неприятия этого факта, общественного порицания, этого нет, потому что это уже сложилось 10-летиями. Другое дело, когда-то, видимо, влияние религии очень сильное было…. Я знаю по произведениям классиков, сложно было, доходило до трагедий. Но сейчас этого нет.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Еще есть вопрос. Слушает вся Россия. Алексей из Нижнего Новгорода вас спрашивает: «Алексей Алексеевич, спросите Минтимера Шаймиева про то, зачем татарам нужна латиница. В чем рациональное зерно?» Спрашиваю.
М. ШАЙМИЕВ — У нас письменность на латинице была. У нас многие века был арабский алфавит, потом уже после революции, при советской власти латиница была. Это ведь тоже не случайно, от исторически арабской письменности взяли и вдруг перешли после революции на латиницу, не по указанию ведь чьему-то, сверху никто не указывал. Потому что латиница для тюркских народов, естественно, больше отражает характер языка, его звучание. Это не чей-то каприз, такой вопрос присутствует, она имеет право на жизнь, такая постановка вопроса. Затем уже, когда тоталитарная система заработала на всю мощь, перевели на кириллицу. И сейчас, когда Всемирный конгресс татар собрался в начале перестроечных лет, они приняли решение, чтобы мы перешли на латиницу. Их можно понять, потому что тот, кто живет за рубежом, он пользуется только латиницей. Я должен сказать, что они хорошо разговаривают на татарском языке. Там есть другая проблема, проблема разночтения среди татарской интеллигенции. Одни говорят — надо переходить, другие говорят — не надо переходить. Моя позиция — это право должно оставаться за нами, но переходить на латиницу без соответствующего эксперимента длительного, я бы сказал, сейчас это невозможно. И потом надо учитывать мнение всех татар, которые проживают за пределами Татарстана. В Татарстане проживают татар порядка 2 млн., а в других местах России и за рубежом их более 5 млн. еще проживают. Может получиться так, что Татарстан перейдет на латиницу и своими же руками будет отторгать всех татар, которые проживают в РФ. А большинство из тех 5 млн. это в РФ. Смотрите, сколько миллионов людей в Башкортостане, или в Москве, или на Урале, или в Сибири, они же уже читают и пишут на кириллице. Татарстан перейдет, а они не перейдут, тогда мы разрываем связи культурные. Поэтому это проблема очень непростая. Я считаю, что право должно быть такое, но это мы сами очень хорошо еще должны подумать, и не раз.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Господин президент, последний вопрос у меня к вам. Мне сказали, что нас сейчас внимательно слушают в Северной Осетии, говорят, что сейчас нас слышит и Александр Дзасохов в прямом эфире. Сейчас нас включили, вернее, усилили в Беслане, потому что многие не слышали вашего обращения к бесланцам и к владикавказцам. Я просил бы вас в конце нашего прямого эфира через «Эхо» еще раз обратиться и к бесланцам, потерявшим своих близких, и к владикавказцам, и к Александру Дзасохову. Вас там сейчас слышат. Вы мудрый человек, обратитесь к ним со своим словом.
М. ШАЙМИЕВ — Скорбь величайшая. Все честные люди это очень близко восприняли к сердцу. Конечно, речь не идет о том, помогать, не помогать, это, само собой, делается, и колонны организованы, и помощь мы предложили по лечению детей, таких проблем нет, в таких случаях материальное уходит уже на иной план. Мне бы хотелось, чтобы дестабилизации не было на этой основе на самом Кавказе и в целом в стране. Это, пожалуй, самое главное, чтобы мы сами себе еще не навредили, чтобы это не сказалось на межнациональных отношениях, среди кавказских народов. Горько, тяжело то, что случилось, но из этого нам надо выходить уже более мудрыми, не усугублять своими руками, своими поступками у себя, что от нас зависит обстановка. Александру Сергеевичу в таких случаях выдержки, терпения. Потому что ему приходиться… в его адрес направляются… Всегда так, у нас работа такая. Мы же одолжения не делаем, когда избираемся, мы же добровольно идем на свои должности. Мы должны быть готовы ко всему и достойно, насколько это возможно, выйти из этого положения.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Это президент Татарстана Минтимер Шаймиев. И еще просьба от наших многих слушателей — вот сейчас мы будем с вами прощаться, — чтобы вы попрощались и обратились к нашим слушателям, которые знают татарский язык, на татарском языке. Пожалуйста, Минтимер Шарипович, просят наши слушатели.
М. ШАЙМИЕВ — Во-первых, я думаю, что разделяю абсолютно мнение большинства радиослушателей вашей станции, вашей редакции, хочу высказать самое уважительное отношение к тому, что ваш эфир, он имеет свою позицию за все это время и отличается своей объективностью, я, прежде всего, хотел бы поддержать.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Спасибо.
М. ШАЙМИЕВ — За это мы любим и слушаемся, как говорится, слушаем и слушаемся во многом. (Говорит по-татарски)
А. ВЕНЕДИКТОВ — Я благодарю вас и хочу вас от имени наших слушателей, когда вы будете в Москве, пригласить в нашу студию, чтобы звук был лучше и разговор был дольше.
М. ШАЙМИЕВ — Спасибо.
А. ВЕНЕДИКТОВ — Спасибо большое. Я напоминаю, что в прямом эфире «Эхо Москвы» был президент Татарстана Минтимер Шарипович Шаймиев, он отвечал на мои и ваши вопросы.
9 сентября 2004 г.
