Есть ли будущее у евразийства?

Россия между Европой и Азией

— Иван Петрович, что было положено в основу евразийского движения?

— Очень многое. В отличие от других русских идеологических движений, евразийство начало складываться в России еще до революции. Толчком для развития этой идеи стала книга князя Николая Трубецкого «Европа и человечество», написанная до революции, но изданная только в 1920 году в Софии.

Собственно о России в этой книге написано очень мало, а больше о том, что романо-германский мир, сейчас он называется «атлантическим», истребляет все остальные культуры. Его представители считают, что если кто-то живет не так, как они, то это плохо. Западный мир идентифицирует себя со всем человечеством, думая, что все должны равняться только на него. Но Трубецкой так ответил на эти претензии: «Нет! Каждая культура самоценна и самобытна, нет культур более или менее развитых, малых или великих».

Эта тема довольно актуальна и в настоящее время. Поэтому и сегодня книга Трубецкого может быть переиздана без всякой правки. Между прочим, сравнительно недавно эту книгу перевели на французский язык, на немецкий ее перевели сразу же после первого издания. Тогда Трубецкой хотел, чтобы философ Освальд Шпенглер написал предисловие, но это почему-то не получилось.

Мой отец дал на эту книгу доброжелательную рецензию, где поднял вопрос о том, как защищаться против культурной агрессии Запада. Он пришел к выводу, что сделать это могут только те страны, у которых есть что противопоставить культуре западного мира. По мысли отца, это может сделать только евразийская культура.

В этой рецензии, если я не ошибаюсь, впервые появляется слово «евразийство», и там же намечены основные черты евразийской проблемы.

Мой отец, как экономист и географ, разрабатывал концепцию особости русского мира с экономической и географической точек зрения. Он считал, что основная борьба в Европе происходит между морскими державами атлантического побережья и государствами, находящимися на континенте.

Впоследствии ученые начали развивать другие аспекты евразийской теории. Между прочим, об особости русского мира писал историк Георгий Вернадский, сын знаменитого академика Владимира Ивановича Вернадского. В 1914 или 1915 году в «Русской мысли» он опубликовал статью «Против солнца», в которой говорил о том, что продвижение русской цивилизации шло с Запада на Восток, то есть «против солнца», в то время как миграционные потоки других цивилизаций шли с Востока на Запад. Это общее правило, начиная с переселения народов и кончая американцами, которые двигались с Востока на Дикий Запад.

Хочу подчеркнуть, что одним из важнейших аспектов евразийства был религиозный аспект. Скорее всего на это повлияли идеи мыслителя Павла Новгородцева и других авторов, публиковавшихся в дореволюционных сборниках «Проблемы идеализма», «Из глубины» и «Вехи».

— Получается, что важнейшим компонентом теории евразийцев все-таки являлся религиозный аспект?

— Мне кажется, что нет. Первоначально еще в России евразийцы не отводили православию большой роли. Но, оказавшись в эмиграции, русские евразийцы объявили православие важным объединяющим фактором своей концепции. В эмиграции люди искали какой-то внутренней опоры. Именно поэтому евразийцы начали выдвигать идею православия как отличительной черты призвания русского народа. Это должно было послужить духовно-культурному объединению евразийского пространства.

— Почему именно православие? Не потому ли, что оно имеет многовековой опыт сосуществования с исламом и буддизмом?

— Может быть. Например, в русской эмигрантской гимназии в Праге серьезно преподавался Закон Божий. Я, хоть и проучился в этой гимназии только два года, тоже его изучал.

Кроме нас в гимназии учились и около двадцати калмыков. Специально для них в русской гимназии в соответствии с принципами евразийства начали преподавать основы буддизма.

Причем в этом случае речь шла не о религиозном синкретизме, а скорее о некоем типе восточного христианства, то есть православия, которое в границах империи сосуществует с другими верами, толерантно относится и дает жить и развиваться другим народам и религиям.

— Что значила для вашего отца, одного из идеологов евразийства, религия вообще и православие в частности?

— Точно не знаю. Глубоко верующим человеком была моя мать. Отец тоже молился очень истово, но при этом несколько демонстративно. Я не совсем уверен, что он был искренне и глубоко верующим человеком. Прежде всего отец был все-таки идеологом движения.

Отец очень ценил здешнего пражского епископа Сергия (Королева) из Западно-Европейского экзархата митрополита Евлогия. Владыка Сергий служил очень благоговейно, но кончалось богослужение или исповедь — и он становился очень доступным, милым и улыбчивым человеком. Он много общался с инославными — католиками и протестантами. Рассказывают, что на квартире у епископа собирались священники разных конфессий и вполне мирно беседовали.

Кстати, вот очень любопытная и характерная история: епископ Сергий снимал квартиру у одной чешки, хористки национального театра, которая сначала внимательно следила, чтоб он не испортил ей мебель. Потом она так его полюбила, что к концу жизни спросила, не перейти ли ей в православие? А владыка Сергий ответил: «Нет! Вы же всю жизнь были католичкой, так и умирайте как католичка».

Так относился к католицизму лично епископ Сергий, однако в евразийстве преобладало другое отношение к этим проблемам, а именно: восточное христианство лучше и совершеннее западного. Несколько иначе развивали эту мысль культуролог Лев Карсавин и протоиерей Георгий Флоровский.

— Возможно ли возрождение евразийского учения в современной России?

— Я думаю, в принципе возможно, хотя русские в настоящее время переживают тяжелые времена да и России как таковой сейчас просто не существует. В стране все настолько переплетено, что невозможно выделить даже русскую территорию. Сплошные автономные республики! Например, сколько татар проживает в Москве, а сколько русских — в Казани? Все смешалось: мордва, башкиры, чуваши, буряты, тувинцы. Мне кажется, было бы неплохо, если бы все эти народы, начиная с русских прежде всего, поняли наконец, что на этой земле нельзя строить национальные государства.

Кажется, еще граф Петр Валуев говорил Александру II: «Ваше Величество! Нужно понимать, что вы не царь московский, а император всероссийский». Вот если вместо «всероссийский» сказать «евразийский», то евразийское учение может, по-моему, иметь какой-то смысл. Но тут множество вопросов.

— Станет ли религия, по-вашему мнению, фактором объединения народов Евразии?

— Религиозные обоснования чреваты многими бедами. Посмотрите, что происходит в Северной Ирландии между католиками и англиканами! Или конфликт сербов и хорватов в начале 1990-х годов. Я с ужасом наблюдал, как религия там вдруг выступила на первый план, но стала при этом фактором разделения, а не объединения. В исламском мире сейчас происходит то же самое. Так что, боюсь, объединение нынешних народов Евразии на основе религии невозможно.

— Считаете ли вы себя евразийцем?

— Нет, многое ценя в евразийстве, я себя таковым не считаю!

Прага-Москва

6 октября 2004 г.