Об исламском прозелитизме в России в интервью «Итогам» размышляет доктор философских наук, президент Института религии и политики, член Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при президенте России Александр Игнатенко.
— Александр Александрович, сейчас много говорят об исламском прозелитизме, о деятельности проповедников среди традиционно немусульманских народов России. Прежде всего среди этнических русских. Насколько масштабно это явление?
— Начнем с того, что принятие или отход от той или иной религии, а также переход из одной религии в другую — все это гарантировано закрепленным в законодательстве принципом свободы совести. Но есть ряд обстоятельств, которые могут сделать и делают реализацию этого принципа предметом общественного внимания, — если, предположим, подобного рода выбор делается в отношении вероучения антисоциальной направленности либо сопровождается прямой или косвенной дискриминацией, унижением последователей иных вероучительных систем. В целом для обращения людей из православной среды в ислам характерна публичная критика православия как «многобожия», политеизма — из-за догмата Святой Троицы. Есть свидетельства того, что исламский прозелитизм в православной среде осуществляется через критику именно этого догмата, что само по себе уже не может не настораживать.
В России как немусульмане, так и традиционные мусульмане оказываются объектом прозелитизма со стороны экзогенного, внешнего, чужого ислама, в первую очередь ваххабизма как особого миноритарного, сектантского течения, которое последние 70−80 лет, захватив святые места ислама (Мекку), выдает себя за ислам как таковой. Возьмите русскоязычные прозелитистские сайты в Интернете, не говоря уже о буквально сотнях ваххабитских сайтов на арабском языке. Ваххабиты причисляют к «многобожникам» не только православных, но и мусульман, не являющихся и не желающих быть ваххабитами. «Многобожники» — люди второго, а то и третьего сорта, которых нужно вернуть к «истинной вере». Если же они упорствуют, то против них нужно вести вооруженный джихад.
Великая мечта «глобального террористического интернационала» — использование в качестве шахидов людей с европейской внешностью. Есть факты, когда в мечетях к русским девушкам, обратившимся в ислам, подходят вербовщицы с предложениями поучаствовать в джихаде. При этом есть один парадокс так называемого шахидизма: чем крепче вера, не подкрепленная знанием ислама, тем с большей легкостью можно эту веру эксплуатировать. Женщина идет на совершение акта «геройского самопожертвования» в полной уверенности, что после него она попадет в рай. На самом же деле так называемым шахидам Коран совершенно однозначно обещает ад за два преступления — убийство и самоубийство. Но ваххабитские улемы сумели, «приватизировав» ислам, сделать шахидизм рутинной практикой международного терроризма в разных концах света, включая Россию.
— Не означает ли проповедь ислама среди немусульманских народов нарушение негласной договоренности между крупнейшими российскими конфессиями — не заходить на территорию друг друга.
— Если такая негласная договоренность существует, то нарушают ее в отношении православных не традиционные мусульманские структуры, а, условно говоря, третья сила, то есть именно нетрадиционные для России организации и группы проповедников. Тут, правда, есть важный нюанс: в исламе не предусмотрено духовенство как таковое, и мы духовенством называем улемов — ученых, знатоков религии, которые занимают определенные посты в общине, включая пост муфтия. Что же касается руководства мусульманской общины России, то оно к исламскому прозелитизму среди русских относится с большим подозрением и сугубо отрицательно. Есть соответствующие заявления муфтия Татарстана Гусмана Исхакова и одного из руководителей Центрального духовного управления мусульман России Фарида Салмана. Но в случае, если к представителям мусульманского духовенства обращаются русские, желающие принять ислам, те выполняют свой долг, разъясняют основные положения этой традиционной религии и принимают таких людей в общину. И это в полной мере согласуется и с их убеждениями, и с упоминавшимся нами конституционным принципом свободы совести.
— Не говорит ли успех исламского прозелитизма об определенной слабости — организационной, пропагандистской — других традиционных конфессий, прежде всего православия? Обертка, под которой подается ислам, выглядит зачастую привлекательнее.
— Знаете ли, я бы не стал говорить об успехах исламского прозелитизма. Просто к исламу в силу известных причин в настоящее время привлечено общественное внимание. На самом деле действительная религиозная жизнь России сильно мифологизирована. Реальная проблема — внешнее давление, осуществляемое на российских граждан, как православных, так и мусульман, а также неверующих, чуждыми для традиционных мусульман вариантами ислама, в первую очередь ваххабизмом.
Беседовал Андрей Камакин.
5 октября 2004 г.
