Читателям «Труда» отвечает митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл

— Кино, конечно же, не хуже живописи, и коль скоро мы принимаем натуралистические изображения Христа и святых на живописном полотне, нет никаких оснований анафематствовать и сценическое, в данном случае кинематографическое, воплощение этих образов. Вопрос следует поставить по-иному: для кого и насколько это нужно и полезно? Да, для воцерковленного православного христианина, живущего насыщенной и полноценной духовной жизнью, осмысление евангельских истин на уровне изобразительного искусства является пройденным этапом. Но много ли вокруг нас воцерковленных христиан? Все ли знают хотя бы канву евангельских событий?

В фильме Гибсона некоторые видят голливудский мистический триллер с характерными для этого жанра приемами, а другие — свидетельство истории, переданное доступными для автора и понятными для большинства наших современников средствами. И этой дилеммы избежать невозможно. Такова участь любого художественного произведения: каждый находит в нем то, что ищет, и понимает его так, как способен понять.

Важно только помнить: созданный артистом или художником реалистический образ не является адекватным первообразу, так как неизбежно несет на себе печать субъективности автора: это не икона.

З.Павлова: Церковь от государства у нас отделена, но страна сильна христианскими корнями. А сегодня во внешнеполитической деятельности государства надо ли, на Ваш взгляд, эту традицию учитывать? Должна ли Россия иметь особые отношения с христианскими народами, тем более с православными? Или в политике, как в бизнесе, нет места сантиментам?

— Возможность широкого и серьезного обсуждения православного и шире — христианского фактора в отношениях России с внешним миром появилась лишь недавно, когда страна мало-помалу стала осознавать себя наследницей богатой православной традиции не только в духовном и культурном плане, но и в социальном, политическом, экономическом.

До революции важная часть российских внешнеполитических приоритетов приходилась на взаимоотношения именно с православными странами и народами. Эта направленность имеет хорошую перспективу и в наши дни.

Во исполнение слов Спасителя: «Кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий — как служащий» (Лк. 22. 26), образцом взаимоотношений между народами и государствами в православном мире был и остается идеал взаимного служения, а не доминирования одного народа над другим. Это не «сантименты», это твердый принцип, следование которому имеет не только моральное, но и практическое значение. Установившаяся в последние годы система международных отношений склоняется к тому, чтобы опираться только на один силовой, экономический и культурный полюс. Такая система представляется не жизнеспособной и не эффективной. Все многообразие этносов, культур, традиций просто невозможно уложить в прокрустово ложе одного цивилизационного стандарта, даже если этот стандарт реализуют самые богатые и могущественные государства. Мир многополярен онтологически. Одним из таких культурных полюсов является Православие, объединяющее прежде всего государства, на формирование культур которых оно оказало решающее влияние. Помимо России — это Болгария, Белоруссия, Греция, Кипр, Молдавия, Республика Македония, Румыния, Сербия и Черногория, Украина. К православному миру относятся и части американского, арабского, албанского, польского, чешского, словацкого, финского и других народов. Новым и весьма динамичным элементом являются диаспоры православных народов, как правило, проживающие в странах западнохристианской традиции. Сегодня численность православных христиан во всем мире приближается, по некоторым оценкам, к 300 миллионам, и было бы ошибкой не учитывать этот фактор во внешней политике.

Н.Майсуренко: Судя по некоторым публикациям и выступлениям, в стране существует антицерковное лобби. Но что за силы стоят за этим лобби? Для кого Русская православная церковь — враг?

— Такое лобби, Николай, существует и активно действует не только в России. Во всем мире усиливаются попытки устранить Церковь от активного участия в решении общественно-политических вопросов, оттеснить религию в область частной жизни, минимизировать, а то и вовсе исключить религиозную мотивацию поступков человека. За этим стоит определенное мировоззрение: современный либеральный гуманизм, взращенный на идеях просвещения с его весьма специфическими представлениями о свободах и правах человека. Специфика эта заключается в том, что всякое иное представление, иной взгляд на вещи, отличающийся от либерального, подвергается остракизму и лишается права на существование. По сути, мы сталкиваемся сегодня с попытками насадить в Европе и во всем мире некую псевдорелигию, которую можно назвать воинствующим секуляризмом. В силу своего религиозного, а точнее — псевдорелигиозного характера секуляризм вовсе не нейтрален по отношению к христианству, а откровенно враждебен ему.

Происходящие в нашем мире процессы являют собой прекрасную иллюстрацию к словам Христа: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и мамоне» (Мф. 6. 24). Мамона — это богатство. У тех, кто выбрал служение мамоне, то есть возвел потребление материальных благ в степень культа (а таких, к сожалению, достаточно много), христианство с его ценностными приоритетами вызывает ненависть, так как самим фактом своего существования оно вносит в их жизнь серьезный дискомфорт. Именно поэтому лидеры секуляризма испытывают крайне болезненную реакцию на религиозные символы и вздрагивают при упоминании о Боге и Церкви.

В.Потокин, З. Павлова, Н. Майсуренко

24 июля 2004 г.