С конца прошлого столетия говорят о том, что век XXI станет веком
женщины. Бизнесвумен в деловом мире, железная леди в политике, сильные женские
образы в литературе и кино — при том, что слабых персонажей-мужчин все больше),
феминизация на производстве, в науке, в вузах… Ведущими экспертами в самых
разных сферах становятся представительницы нового сильного пола. О женщине все
чаще говорят — мужественная, а вот мужчины становятся все более инфантильными.
Таковы, с одной стороны, объективные изменения в нашей культуре.
С другой
стороны, и сама женщина явно меняется. Все меньше тех, кто добровольно и осознанно занимается домом и детьми. Все больше тех, для кого образование,
карьера, творческая самореализация в работе стоят на первом месте.
А если
взглянуть на проблему «изнутри»: что чувствует женщина в условиях столь сильных
изменений? К чему это ведет — прежде всего, для нее самой? Что меняется наиболее
радикально в социальной, психологической, духовной сфере?
Пытаясь
разобраться в этом вопросе, мы обратились к четырем женщинам. Все наши героини —
очень непохожие, очень яркие личности, с разным отношением к Православию, порой
противоположными представлениями о жизни. Мы намеренно решили говорить не с представительницами нового поколения, а с женщинами, уже состоявшимися и в своей
профессии, и в жизни. У них достаточно опыта, чтобы порассуждать на нашу тему.
Разумеется, каждый ответ стоит воспринимать как частное мнение — ведь основан
он, прежде всего, на опыте личном. Мы задавали нашим героиням одинаковые вопросы
(хотя ответы получились очень разными):
— Если бы Вам предложили на выбор время: век нынешний, где женщина — это локомотив во многих сферах, и век
минувший, где она — хранительница домашнего очага, что выбрали бы Вы?
Почему?
— Как Вы считаете, что приобретает современная женщина в условиях
столь сильных изменений в культуре? Что теряет?
— Какова, в Вашем
представлении, идеальная семья?
— Что лично для Вас значит Ваша работа?
Для удобства читателя и с согласия опрашиваемых мы преобразовали
интервью в монологи. Мнения наших героинь и другие подходы к проблеме
комментируют эксперты: историк, психолог, многодетный отец и священник.
Евгения СМАГИНА,
кандидат филологических
наук, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, преподаватель,
переводчик с древнееврейского, коптского, греческого и др.
Языков
Первый вопрос следовало бы поставить по-другому. Что бы вы выбрали — век нынешний, где женщина может выбирать (!), сидеть ей дома или
работать в той сфере деятельности, какую сама предпочтет, и ни от кого не зависеть, или минувший, где женщина, хочешь не хочешь, прикована к «домашнему
очагу», как каторжник к ядру? Конечно, при условии, что она оказалась достаточно
смазлива и «женственна» (т. е. выглядела слабой, трусливой, лживой и глуповатой), чтобы кто-нибудь снизошел до нее и соблаговолил
жениться.
Думаю, в чужом веке стало бы весьма неуютно даже самым горячим
поборницам патриархального уклада. Ах, хочу в милый, романтический XIX век… -
Очень хорошо, значит, желаете быть крепостной? Нет? Желаете после 1861 года и вообще дворянкой? Конечно, у кого есть деньги и привилегии, тому в любую эпоху
неплохо. А женой фабричного, жить на полтинник в сутки, при условии, что муж не пропьет? А чтобы половина детей умерли в младенчестве? А не иметь возможности
никуда поехать одной (если поедешь, будут смотреть косо, пристанут и потом
скажут, что сама виновата, порядочные женщины дома сидят)? И никуда не берут
учиться по-настоящему? И нет своего паспорта? Или не сметь выйти без
сковывающего корсета (талия-то талией, но и неудобно, и вредно) и полпуда нижних
юбок? Да и просто — постоянно слышать и знать, что ты существо второго сорта
(сейчас если и думают так, то, по крайней мере, не всегда высказывают). Нет уж,
благодарю.
Бердяев как-то имел любезность заметить: всякая
профессиональная, творческая женская деятельность носит на себе печать
третьесортности. Что ж, пусть даже так. И в этом случае я предпочту быть
третьесортным ученым, нежели первосортной судомойкой. Кстати, судя по «успехам»
в этой области, как раз к ведению домашнего хозяйства Господь меня явно не предназначил. Если угодно счесть это высокомерием — пожалуйста. Хотя нелюбовь к мытью посуды и подметанию пола всегда считалась для женщины куда более ужасным
пороком, чем глупость, трусость и лживость.
Самое дорогое, что
приобретает современная женщина, — это право выбора. Право самой выбирать себе
судьбу, как всю жизнь делали мужчины и чего почти всегда были лишены мы. В этом
отношении наше время уникально, и лично я считаю, что мне повезло с эпохой.
(Кстати, прошедшая все беды ХХ века и сполна хлебнувшая горя Анна Ахматова была
такого же мнения: она как-то сказала, что если бы прожила по-другому — спокойно
и безмятежно, как намечалось — и вдруг увидела бы свою, нынешнюю, жизнь
свидетельницы «зрелищ невиданных», то позавидовала бы этой тяжелой, но необыкновенной жизни.) Современная женщина не теряет, в общем, ничего, кроме
своих цепей, которые иным почему-то очень нравятся. Конечно, на воле жить
труднее, чем в клетке: сама кормись и т. п. Но дело, по-моему, стоит того. А кому неуютно, можно и сейчас в клетку. Вокруг сколько угодно желающих иметь
жену-домохозяйку. И я их, надо сказать, понимаю. Очень, должно быть, приятно,
когда тебе свыше предназначено быть венцом творения, заниматься интересной
творческой работой, а другой половине человечества — обслуживать тебя, делать
скучную, механическую, съедающую весь день Сизифову работу, да еще и любить ее изволь. Хорошо, конечно. Сама бы не отказалась.
В одной книге легкого
жанра сказано, что женщины подразделяются, в частности, на «матерей» и «дочек».
Мужчина должен выбрать тот тип, который ему подходит, и соответствующую тактику.
Что касается меня, мужчин, очевидно, нередко вводил в заблуждение мой маленький
рост и инфантильное личико: дескать, ага, типичная «дочка», на ее фоне я буду
могуч, мудр и гениален, с ней надо обращаться покровительственно, чтобы знала
свое место (второе), постоянно подтрунивать и т. п. — и она моя. Бедняги очень
удивлялись, когда это: а) меня раздражало и б) не давало плодов, не та я девочка, хотя инфантильной действительно была. Особенно один, помню, все время
старался меня унизить, посмеяться, самоутвердиться за мой счет. И хотя было
очевидно, что это меня только бесит, гнул свою линию. Даже удивительно: человек
очень хотел мне понравиться и в то же время упорно делал все, чтобы этого не вышло.
Если уж создавать семью, то такую, в которой люди помогают друг
другу во всем. И никто никого не унижает. Даже с самыми благими намерениями.
Даже любя. Любовь, кстати, понятие растяжимое. Вернее, какова у человека натура,
такова и любовь. Бывает, любящие близкие люди из самых благих побуждений
ухитряются так испортить человеку жизнь, как не испортит никакой злопыхатель.
Ему на это просто энергии не хватит. Что, с другой стороны, вселяет
оптимизм.
Однажды я чуть не вышла замуж еще студенткой. Но… он искренне
страдал и недоумевал, обнаруживая, что я не вовсе глупа и бездарна. Как так!
Ведь это он должен быть талантливым, умным, а мне предназначено природой (или
судьбой; сказала бы «Богом», но не те были времена и не та была среда для такого
оборота) состоять при нем домохозяйкой. В частности, он обижался, что я сама
пишу курсовую работу, а не даю ему сделать это за меня, чтобы лишний раз
доказать свое превосходство. (Поясняю анекдотичность ситуации: он по образованию
был технарь, а моя курсовая была по древнегреческой эпиграфике.)
Я не имею чести быть христианкой, но, по-моему, для верующей женщины многое зависит
от того, как она относится к своей вере: стремится ли обогатить свою духовную
жизнь, стать в чем-то совершеннее, или создать себе еще одну клетку?
Немаловажная деталь: в современной жизни между женщиной и Богом по-прежнему
непременно стоят как минимум два посредника-мужчины: муж (отец), которого
положено беспрекословно слушаться в этих вопросах, и священник (пастор, раввин,
мулла), который, сколь бы ни был хорош, все-таки тоже мужчина. И нередко
представляет себе добродетельную верующую женщину как некое подобие овцы (и мозгов столько же, чтоб зря не мудрствовала). И довольно часто на все
религиозно-философские вопросы дает (или подразумевает) стереотипный ответ: «А шла бы ты лучше замуж». И воображает, что это очень умно, гуманно и тактично.
Ответ на вопрос: что для Вас значит ваша работа и чем бы Вы ради нее пожертвовали? Лично для меня работа значит очень много. Весьма много
она значит и для всей семьи, которая, в общем, на мои заработки и живет (это
немаловажно). От чего можно отказаться ради нее? От чего-то, наверное, я и отказалась, но как-то не ложится это на меня тяжким
бременем.
Отказываться от приятной возможности целый день сидеть дома и заниматься одной домашней работой, которую я не люблю и делаю только в силу
необходимости? Да я от такой жизни сразу полезла бы на стенку. Представляю, как
были бы счастливы мои домашние.
От возможности нарожать десять детей? Это
на 20 квадратных метрах? А кормить кто будет? Да и могло бы не получиться. От зависимости? Об этом я уже сказала. В общем, хорошо ли я делаю свою работу,
плохо ли, а такая жизнь как раз по мне. Надо сказать, я довольно рано решила,
что женщине однажды приходится выбирать: или быть женщиной, или всем остальным.
И предпочла быть всем остальным. Но оказалось, что одно другому не всегда
мешает.
А что касается эмансипации… Поворачивать вспять вряд ли нужно,
да и можно ли? Кто вырвался из клетки, того обратно не загонишь. Даже если все
вокруг дружно вопят, как хорошо было, когда мы сидели в этой чудесной клетке и не рыпались, и какие мы бессердечные стервы, что не желаем обратно. То есть не исключаю возможности, что общество сильно деградирует и процесс станет
обратимым, но надеюсь до этого не дожить.
По-моему, нужно просто как
можно лучше заниматься делом, которое себе выбрал. Стараться не унывать: никаких
золотых веков не было, и наш век, слава Богу, не хуже остальных. Кто не верит —
пусть почитает любой хороший, не тенденциозный труд по истории. А уважаемых
мужчин убедительно попросила бы: не попрекайте вы, ради Бога, женщин за то, что
не хотят рожать каждый год (самих бы вас на полчасика в родильное кресло;
впрочем, мужской организм такое вряд ли выдержит), заниматься исключительно
домом (а вам самим как понравилось бы?) и вообще не желают быть все поголовно
глупыми и бездарными. Если вы настолько сильнее, умнее и гениальнее, докажите
это. Уверяю вас, женщине и так трудно, если у нее в голове есть хоть что-нибудь,
а не только стремление всего добиться известным путем. Такие-то как раз
прекрасно устраиваются. В любую эпоху.
Еще одно распространенное мужское
представление: пусть, мол, она поиграется в свою профессиональную деятельность и самостоятельность, чтоб не плакала. Мол, я-то знаю, что все это блажь и на самом
деле Бог ее предназначил состоять в услужении при мне, любимом, но ей этого не скажу по своей снисходительности. Между тем стоило бы задаться простым вопросом:
если Бог именно этого хотел, почему не сотворил ее патологически пассивным
существом с IQ около 70? На домашнюю работу вполне хватило бы. Всякие там
неуместные желания что-то из себя представлять можно объявить бабьей блажью, но ум-то куда девать? Которого у нее часто оказывается не меньше, чем у тебя,
любимого, как ты ни стараешься убедить себя (и ее) в обратном.
Вся моя
жизнь может служить примером этих перемен. То есть собственно карьеру я не делаю, в боссы не рвусь (властных женщин, впрочем, во все времена хватало), но многими хорошими вещами в своей жизни — интересной и разнообразной работой,
путешествиями, общением, авторитетной ролью в семье, спортом, дружбой и знакомствами — обязана, конечно, именно переменам в культуре.
Олеся НИКОЛАЕВА
писатель, поэт, преподаватель
Мнение о том, что в былые времена женщина исключительно сидела дома
и «хранила домашний очаг», мне кажется заблуждением. Скажем, женщина-крестьянка
всегда много работала (если не в поле, то в доме помещика — кухаркой,
горничной). Женщина из мещанского сословия также вынуждена была трудиться вне
дома. Женщина-помещица, в переводе на современный язык, была менеджером,
дизайнером, экономом, келарем своего поместья. Она руководила множеством людей.
И так было испокон веков. Идеальная женщина Ветхого Завета — она же добродетельная жена: «цена ей выше жемчуга» — «добывает шерсть и лен, и с охотою
работает своими руками. Она, как купеческие корабли, издалека добывает хлеб
свой… Задумает она о поле, и приобретает его; от плодов рук своих насаждает
виноградник», как сказано в Соломоновых притчах. То есть она зарабатывает
деньги, приобретает собственность, распоряжается имуществом.
Это
сознание общественной дееспособности женщины всегда присутствовало в христианском мире. Любопытным образом оно преломляется у Гоголя в период его
жажды религиозного переустройства мира. В «Выбранных местах из переписки с друзьями» Гоголь советует помещицам, особенно губернаторшам, ни много ни мало
взять на себя руководство священниками: «Объявляйте им почаще те страшные
истины, от которых поневоле содрогнется их душа… Бери с собой священника
повсюду, где ни бываешь на работах, чтобы сначала он был при тебе в качестве
помощника… Возьми Златоуста и читай его вместе с твоим священником, и притом с карандашом в руках».
Женщина, окруженная детьми и исключительно занятая
ими, — сегодня редкое исключение. В многодетных семьях (в основном, это семьи
священников) от матушки требуется обладать большими административными и педагогическими способностями. Но сейчас все чаще эти же способности женщин
реализуются вовне: в фирме, на предприятии.
С христианской точки зрения
видно, что Господь создает женщину как помощницу своему мужу, не указав точной
формы этой помощи. У нас почему-то считается, что она должна быть его прачкой,
кухаркой, уборщицей… Однако формы этой помощи могут быть разными. Одному
мужчине, может быть, нужно, чтобы жена сидела дома и вышивала крестиком
рушнички, создавая ощущение стабильности. Другому мужчине, возможно, нужна
поддержка в его трудовой деятельности. Собеседник, советчик, друг. Третьему
необходима ее помощь именно в том, чтобы зарабатывать деньги на жизнь. Скажем,
мой муж-священник недостаточно зарабатывает, чтобы решить все проблемы семьи,
поставить на ноги младших детей, помочь внукам… И мне было бы странно ему в этом не помогать, сидеть дома и гладить ему носовые платки. Никакой реальной
помощи он бы от этого не получил. И если о формах этой помощи мужу Господь
умолчал, каждая семья вправе решать это сама.
Порой женщине хочется жить
как-то по-своему, но она вынуждена поступать иначе. Я знаю семью одного довольно
известного поэта. Его жена до поры была вполне благополучной домохозяйкой. Но времена изменились, за литературу, особенно за стихи, теперь не платят ни копейки, и она устроилась продавщицей в ночной киоск, потому что надо было
помочь выжить своей семье. Это было очень опасно, потому что тогда могли за тысячу рублей просто убить. Конечно, ей было бы лучше сидеть дома, смотреть
телевизор, ремонтик сделать… Но она была вынуждена заняться совсем другими
вещами — и в этом не пошла против своего предназначения.
Помощь
мужу — это внутренняя потребность, которая заложена в женщине. Неважно, чем она
занимается, но так она внутренне устроена, что должна прилепиться к мужчине. Она
ему помогает и в этом сама осуществляется. Давайте обратимся к русским сказкам.
Женщина совершает невероятные подвиги ради Ивана-дурака. И в конце концов
помогает своему Ивану-дураку стать Иваном-царевичем. На этом пути она сама
становится личностью, потому что тем самым раскрывает о себе замысел Творца. И в этом смысле, исполняя свое предназначение, она, в конечном счете, служит Богу.
Я не стала бы называть подчиненным положением «прилепленность» к мужу.
Давайте снова вспомним русские сказки. Какое же там подчиненное положение этих
самых Василис Прекрасных и Премудрых, этих Марий Искусниц, которые обладают
дивными секретами, выводят из заточения своего избранника, спасают его,
превращают из волка в царевича?
Такая установка разрушилась, когда
женщина сказала себе: «Я все могу сама». Исторически эмансипация появилась
вместе с бомбометателями и народно-освободительным движением. Она всегда была
завязана на своеволии и потому — беспутстве, сопровождаясь разными
остросюжетными приключениями — сексуальной разнузданностью, абортами, неврозами,
алкоголизмом, суицидом и т. д. Причина этому — неверие, восстание против своего
предназначения, гордыня. Первым на Бога восстал дьявол, сказал: «Взойду на небо,
сяду на престоле Всевышнего». Эмансипация — это то же самое: если мой муж мало
зарабатывает, если не дарит мне цветы, не говорит комплименты, — я его выкину и буду сама по себе.
Вообще это страшная угроза самосознанию женщины.
Ломка этого архетипа приводит к психическим патологиям. Сплошь и рядом мы видим,
как эмансипированные женщины разорваны двумя противоположными тенденциями. С одной стороны, вполне рационалистическое стремление обрести самодостаточность
(«Я-Я-Я-Я!»). А с другой — бессознательный поиск мужчины-господина. Покопайтесь
в душе эмансипированной современной женщины, и вы увидите, как каждая клетка в ней выделяет флюиды: «Его! Дайте мне его!», а в женской голове при этом звучит
это заученное: «Я сама! Я сама по себе!» И в итоге женщина разрывается между
этими разнонаправленными позывами. Иначе такое состояние называется еще разврат
(то есть развороченность, внутреннее разложение). Цельная душа распадается на огромное количество противоречивых стремлений и терпит огромный урон. Я знаю
много социально, профессионально успешных одиноких женщин. Но это совершенно
несчастные, невротические существа. Они и жаждут любви, и сами не могут никого
полюбить, и оттого никому на свете не верят. Мне кажется, это состояние
ада.
Наша задача — осуществить замысел Божий о себе. У Бога и у человека
одинаковые цели — спасение. Но о каждом — замыслы разные. Еще апостол Павел
писал, что, как разные части тела (глаз, рука, ухо) имеют различные функции, так
и люди выполняют разные задания. Разве нога спорит с почкой о том, кто главнее?
В жизни нужно найти свое призвание, свое дело. Это настолько индивидуально, что
каждый должен это сам почувствовать и выбрать свой собственный путь. В этом и состоит свобода человека, его самовластие.
Правда, сейчас часто
приходится слышать от женщин: «Да я и помогала бы кому-нибудь с удовольствием,
но нормальных-то мужиков нет…». Это значит, что эти женщины просто никого не смогли полюбить. Потому что если такая женщина любит, если она такая «умная»,
как говорит, если она обладает интуицией и талантом, то она, с Божией помощью,
сможет превратить «любимого и никудышного» в еще более любимого и достойного.
Это и есть высшее женское искусство.
Литературное творчество для меня —
это форма моего существования, моего мышления. Мне кажется, если бы я не писала,
у меня началось бы очень сильное душевное искривление. Я что-то могу осознать и понять, только когда пишу. Если меня лишить возможности писать, это будет
выглядеть так же, как если бы меня лишили какого-нибудь жизненно важного органа.
Из-за работы я могу пожертвовать едой, сном, развлечением, путешествием.
Мой муж — это мой лучший друг, и он мне очень помогает. Он часто ругает
то, что я пишу, критикует (профессиональный литературный критик), может камня на камне не оставить. Но я всегда чувствую, в чем его правота. Он сам занимается
журналистикой, и я тоже могу ему помочь. Скажем, чувствую, что вот в статье
общее место, а должен быть конкретный пример.
Мы всегда были лучшими
собеседниками друг для друга, могли бесконечно разговаривать. При том что наши
жизни очень соединены, есть некоторые области, где мы не соприкасаемся. Мы говорим часами на совершенно разные темы. Это очень важная вещь — чтобы люди,
которые живут вместе, оставались друзьями, были единомышленниками. Чтобы им было
интересно друг с другом. Этого не создашь искусственно: «Ой, чтобы быть
интересной, пойду-ка я посмотрю спектакль, а потом ему расскажу». Это идет
изнутри, когда люди живут общей жизнью, и каждый делает вроде бы что-то свое, но при этом получается общее дело. Один премудрый духовный человек (монах) говорил
мне, что надо жить так, чтобы жизнь, чем бы ты ни занимался, превратилась в непрестанное богослужение.
Елизавета ВЛАДИМИРОВА,
заместитель главного врача по хирургии НИИСП им. Н.В. Склифосовского, доктор
медицинских наук
Мне кажется, что любой человек должен быть активен в жизни, несмотря на свой возраст, будь то мужчина или женщина. Нельзя оставаться
безразличным к тому, что происходит вокруг, в жизни всегда должен быть интерес.
По-другому, думаю, невозможно. Но при этом нужно обходиться без крайностей, то есть женщина должна оставаться женщиной, и в этом — ее гармония. Она может быть
лидером, но все же должна оставаться мягкой и гибкой. Возьмите растущую траву.
Если она будет расти прямо и жестко, то ветер ее сломает. Вот она и гнется. Так
же и с женщиной. Если она будет идти, как танк, то есть «детей у меня быть не должно, только карьера, жить только для себя», со временем ее ценности рухнут и она останется у разбитого корыта.
Я все больше понимаю, что сила женщины
в ее слабости: чем она слабее, тем сильнее. Благодаря ее слабости окружающие
замечают ее и уделяют ей больше внимания. Конечно, это особенно получается,
когда у нее есть шарм. Но ведь в советское время мы привыкли совсем к другому —
ни в чем не уступать мужчинам, даже в спорте. Во многом это так и осталось.
Чтобы состояться, в том числе, и в своей профессиональной сфере, необходимо
работать над собой, знать обо всех последних достижениях науки, техники и так
далее. Но если раньше, в советское время, можно было достигнуть степеней и потом
почить на лаврах своей докторской диссертации, то сейчас жизнь быстро меняется.
И потому сила женщины еще и в том, чтобы идти в ногу со временем. Суток не хватает. Звонки, дежурства, консилиумы — иногда чаю выпить некогда. Но такой
образ жизни мне подходит. Честно говоря, я, наверно, не смогла бы быть только
хранительницей домашнего очага.
Лично для меня работа — это образ жизни.
Кажется, лиши меня этого — и все закончится. И это не пустые слова. Вот пример.
В 70-е годы у нас в институте случилась смена поколений, и пожилые хирурги ушли
на пенсию. И знаете, через полгода кто-то из них умер, у кого-то инфаркт… Тех,
кто живет работой, нельзя ее лишить. У этих людей еще много сил, и они просто
сгорят.
Когда у меня родился ребенок, это, конечно, всецело захватило,
но к тому времени, когда ему исполнилось 8 месяцев, я начала себя «съедать».
Забота о нем не поглощала меня полностью, где-то в мыслях я всегда думала
заняться еще чем-то. Бывает, что женщина живет только своими детьми. Да, и я так
жила, но в то же время мне требовалось что-то еще. Мне пришлось идти работать.
Мама помогала мне по дому, с ребенком. Сын стал расти, а у меня одна
диссертация, вторая, потом работа в Институте Склифосовского… Непростой путь.
Даже когда мой сын поступал после школы в вуз, я умом понимала, что должна
всецело быть рядом с ним. И я физически находилась рядом, но, по сути, я все же была здесь, с тяжелыми больными. Получается, что часто живешь не своей жизнью, а жизнью и состоянием своих больных.
Когда у меня наконец появилась
возможность больше времени уделять себе, я стала более гибко подходить к вопросам одежды, моды, советоваться с подругами, интересоваться. И надо сказать,
что мне это по душе. Ведь очень многое сейчас зависит от внешности. Если ты подтянут, хорошо и со вкусом одет, то к тебе другое отношение. Все это и создает
женский образ. Но вообще у меня есть одно увлечение, которое, может быть,
кому-то покажется странным. Недавно сын подарил мне ролики (в молодости я лет
семь серьезно занималась фигурным катанием, у меня был первый разряд). Я встала
и поехала, получилось довольно прилично. Когда моя собака, такса, увидела меня
на роликах, шерсть у нее встала дыбом, глаза сделались огромными, и она резко
дала задний ход. Это надо было видеть! Прохожие тоже иногда удивляются. Но меня
это не смущает. Я иногда даже на работу на роликах езжу.
Что касается
семьи и идеальных отношений в ней, то я думаю, что главное здесь — это
взаимопонимание, когда живешь жизнью своих близких, и они тоже разделяют твою
жизнь. Чтобы достичь этого идеала, надо уметь любить и многое прощать. Мне
кажется, в семье должно быть равноправие, потому что в нашем современном
обществе осталось очень мало настоящих мужчин, которые бы поступали как Мужчины,
решительные, мужественные. Иногда женщины ведут себя более достойно и сильно.
Это потому, что у нас произошло смещение акцентов: часто женщина одна
воспитывает своих сыновей с самого рождения. А отец ведь должен обязательно
участвовать в воспитании детей. Тогда мужчины будут вырастать сильными, надежной
опорой женщин. Современный мужчина ведь часто не умеет даже гвоздь забить, не может на работе поесть, потому что мама или жена дома забыли ему положить
бутерброды.
Мне кажется, в семье должно быть не менее трех детей. Если бы я могла вернуть прошлое, я бы родила по крайней мере троих. Это и есть твоя
опора в жизни. На каком-то этапе ты им даешь жизнь, а потом они тебе. Если у женщины есть достоинства, пусть она их развивает, но не теряет своей
женственности и несет свет своей семье, детям, всем вокруг.
Вообще,
по-моему, именно женщина должна быть хранительницей очага, не нужны ей все эти
неженские профессии, в том числе и хирургия. Я сегодня советую молодым женщинам,
которые к нам приходят, не идти в хирурги. Женщина должна нормально жить,
уделять достаточно времени своей семье, детям, хозяйству, не иметь этих ночных,
суточных дежурств, чтобы у нее каждый день не болела голова о трудных, тяжелых
больных.
Еще очень важна внутренняя культура. Есть черта, за которую
женщина не должна переступать, чтобы не потерять свою сущность, красоту. Есть
женщины, которые считают, что пока они молоды, надо брать от жизни все. И забывают, что за все надо будет платить. И не только им лично, но и их детям.
Я человек православный, но без фанатизма. К своему стыду, я не каждые
субботу-воскресенье хожу в церковь, недостаточно много молюсь. Но стараюсь жить
православной жизнью. Я заместитель главного врача, это очень большая нагрузка.
Нужно вести лечебный процесс, не делая ошибок, нужно помогать и самому врачу, у которого тоже много забот. Бывает, придешь в храм опустошенная, усталая, и ты настолько в молитве, тебе это так необходимо, что получаешь куда больше радости
и внутреннего мира, чем если бы ходить в храм систематически, но без эмоций, на автомате. Я не могу сказать, что регулярность для меня была бы лучше.
У меня часто спрашивают, нет ли противоречий между верой и прагматизмом моей
профессии. Я считаю, что нет. У меня в кабинете стоит фотография уникального
хирурга, святителя Луки (Войно-Ясенецкого). Гонимый советской властью, он получил Сталинскую премию! У него был очень тернистый путь. Удивительно, ему
разрешали вешать иконы, молиться, хотя время было атеистическое. По-моему, его
жизнь можно взять за образец.
Виктория УКОЛОВА,
зав.
кафедрой Всемирной и отечественной истории МГИМО
Если бы можно было,
вопреки всему, выбирать времена, мне хотелось бы жить в XII веке, когда во Франции складывался культ служения даме. Однако положение «прекрасной дамы»,
хотя и принадлежавшей к верхам средневекового общества, было не таким уж великолепным, как нам кажется. Оно порой представлялось и довольно утомительным,
ведь эти прекрасные дамы вынуждены были справляться со своими многочисленными
домашними обязанностями, а дом — это замок с огромными прилежащими территориями.
Да и рыцарей, какими мы их себе представляем, вообще-то никогда не было — в этом
мы склонны идеализировать средневековье. Большинство рыцарей были суровыми,
необразованными, грубыми людьми, хотя и благородного происхождения.
Но все же в минувшие века было четкое и естественное разделение ролей. Да, женщина
могла отправиться в крестовый поход, как, например, Алиенора Аквитанская, но в сражениях она принимала участие только в самых редких случаях. Женщина не была
воином — даже физически это было почти невозможно выдержать. В сущности, и Жанна
Д’Арк сражалась, скорее, как «знамя» французов. У нее были прекрасные полководцы
и были воины, которые махали мечами и штурмовали крепости. И потом, она никогда
не претендовала на то, чтобы занять место мужчины. Она была девой, и ей Богом
было предопределено спасти Францию, которую, как полагали французы, прежде
обрекла на гибель женщина — нечестивая королева. Жанна — святая
дева-воительница.
Сегодня эти акценты во многом смещены. Мне кажется,
главная наша беда в том, что женщина пытается играть роль мужчины. И тем самым,
кстати, мужчин совершенно деморализует. Потому что когда женщина показывает, что
она сильнее, умнее — что нередко бывает правдой, — то естественно, что
окружающие ее мужчины чувствуют себя униженно, неловко. И более того — будучи
психологически менее устойчивыми, чем женщины, мужчины вообще перестают к чему
бы то ни было стремиться. Они принимают свое положение и становятся некими
растительными существами, которые всю ответственность перекладывают на женщин.
Что касается лично меня, то я, наверно, не очень современная, потому что
всегда чувствовала себя психологически комфортно в определенном мне природой
образе. Мне никогда не хотелось стать мужчиной. И девочкой я с удовольствием
играла в куклы, шила им платья, мечтала быть принцессой… Так не всегда бывает:
сколько женщин сегодня признаются, что в детстве любили гонять с мальчишками во дворе, дрались, предводительствовали среди них. Правда, в школе я была лидером —
председателем совета отряда, дружины и т. д. Потом я стала заместителем директора
крупного института, теперь возглавляю кафедру в МГИМО… Но повторяю — я никогда
не старалась ни в каком смысле занять место мужчины.
Не могу сказать, что
мне как женщине кто-то когда-либо препятствовал в научной деятельности, строил
козни или несправедливо критиковал. Другое дело — что у мужчин всегда есть
ревность к успехам женщины в науке и на производстве. Особенно в России:
все-таки у русских мужчин принято некое отношение к себе как к существам более
высокого порядка. На Западе некоторые мужчины, наверно, тоже так думают, но там
такая позиция считается некорректной. Но сказать, чтобы мне кто-то
препятствовал, — нет, такого не было. Хотя небольшую «ревность» к моим
интеллектуальным занятиям я чувствовала, как со стороны мужчин, так и со стороны
женщин.
Может быть, это немодно, несовременно, но для меня всегда на первом месте стояли семья и ребенок. Это чрезвычайно важно для меня в жизни.
Это, кстати, никогда не мешало ни моим научным занятиям, ни карьерному росту,
как это принято теперь называть. У меня никогда не было нянек — дочку я растила
сама, все время при этом работая. Я с 17-ти лет работаю. Но меня это не тяготило, хотя приходилось и очень трудно. Я не понимаю женщин, которые стоят
перед выбором: карьера или семья, карьера или любовь. Я думаю, такой вопрос
возникает потому, что женщины очень много вкладывают в то, что они
делают.
Вообще, как мне кажется, надо с долей юмора относиться к самому себе и к тому, что ты делаешь. Я всегда считала, что я не Данте, поэтому
бессмертную «Божественную комедию» едва ли напишу. Но, тем не менее, все свои
дела я должна делать очень хорошо — в том числе и домашние. Часто женщины
считают, что домашние дела отвлекают их от работы. Ничего подобного! Если дом
организован, если он, что называется, поставлен, то это не отвлекает. Даже в те времена, когда были очереди за продуктами и приходилось в них стоять, я не допускала, чтобы муж был в кухне. Терпеть не могу, когда мужчина крутится в фартуке у плиты или моет посуду. Это не нужно. У нас с мужем никогда не вставало
вопроса о разделении обязанностей. Потому что если ты делаешь домашние дела без
надрыва, не думая о том, что это какая-то тягость, ужас, — то это делается за минуты.
Меня никогда не угнетало, что я пишу работы по культуре поздней
античности между котлетами и мытьем сковородки. Абсолютно естественно, мне
кажется, и то, и другое. Научные труды я всегда писала на кухне — у нас не было
возможности разделить столовую и рабочий кабинет. И в женщине для меня
неразделимы роли матери, жены, возлюбленной, хозяйки, ученого, руководителя…
Каждая из них важна, и, наверно, я сохранила бы именно такую последовательность.
Почему сегодня чаще происходит по-другому? Я думаю, что это вопрос и психологически очень важный. Женщина стремится утвердиться, во что бы то ни
стало. Видимо, от ощущения, что чего-то ей не хватает, чего-то не додано.
Поэтому надо самоутверждаться, заставить всех вокруг верить в свой успех. Здесь
уже не до семьи…
А идеальная семья в моем представлении та, в которой
есть любовь. Тогда вопрос о ролях не встает вообще. Самое страшное, что
происходит в наши дни, — все острее чувствуется дефицит любви. В отношении семьи
говорят о чем угодно: о степени доверия, об ответственности, о том, что муж
должен приносить деньги и что должна делать жена… Там, где возникают такие
вопросы, — там нет любви. Я не хочу сказать, что в семье, где есть любовь, нет
ни споров, ни разногласий. Иногда и здесь случаются даже очень острые выяснения
отношений. Но все же — если люди нужны друг другу по-настоящему, то это
разрешится так или иначе. И только укрепит семью. Если человек живет в богатстве
и славе, но без любви, ему всегда будет чего-то не хватать. Я не имею в виду
любовь только между мужчиной и женщиной — это всеобъемлющее чувство. Человек
перестает любить детей, себя, жизнь, подчиненных, свою работу — это тянется одно
за другим. Конечно, любовь не является гарантией того, что страданий и трудностей не будет. Но это непреложное условие разрешения конфликтов и сосуществования людей. Это нормальное человеческое состояние.
Именно
любви не хватает в современном мире.
Я поражаюсь одной рекламе:
изображение обнаженной красивой женщины с мечом или копьем в руках, и подпись:
«Ради себя я готова на все». Вот если женщина ради себя готова на все, она
никогда не будет счастлива. Она действительно будет стремиться доминировать,
подчинять себе, властвовать, в том числе и над детьми. Они, естественно, станут
сопротивляться, и из этого будет рождаться непонимание. Я не говорю, что не надо
любить себя. Но кроме этого надо очень любить и принимать (хотя и не обязательно
понимать — это не всегда возможно) других. Принимать своих детей такими, какие
они есть. Тогда они вырастут в любви и станут замечательными людьми. Они не будут наркоманами — потому что они смогут прийти и все рассказать маме.
Принимать своего мужа, и тогда он почувствует, что он нужен, и ему не захочется
бежать из дома.
В этом смысле христианство дает нам все необходимые
установки. Для меня очень важно, что Иисус Христос по воскресении открылся,
прежде всех, Марии Магдалине. Таким образом подчеркнуто совершенно особое место
женщины в христианстве. Женщина — это средоточие и высоких достоинств, и очень
больших обязанностей по отношению к Богу, по отношению к ближним. Для женщины
Дева Мария — это абсолютно безупречный идеал. Примеры Богородицы и Марии
Магдалины открывают перед женщинами огромные перспективы для духовного
самосовершенствования. В свете христианского учения женщина воспринимается,
прежде всего, как духовное существо. Существо, движущееся к Богу. Вместе с тем,
еще и огромная ответственность лежит на женщине-христианке, которая должна
умирить земное существование. Не присмирить, а умиротворить. И через свою жизнь,
через свои действия она должна нести то высокое божественное, что ей открыто в христианстве.
Я не вполне понимаю, когда мать-христианка очень сурово и жестко воспитывает своего ребенка. В сущности, это ведь не христианское
отношение. Потому что главное в христианстве то, что Господь есть Любовь. Причем
во всеобъемлющем смысле. А любовь не предполагает жестокости. Она указывает
высшую цель, благородную, и пути достижения этой цели, приемлемые для
христианина. Каждый человек проходит свой собственный, индивидуальный путь в стремлении к этому идеалу. В этом смысле у каждого человека долг, прежде всего,
перед самим собой, будь то мужчина или женщина.
Хотя, конечно, идеальных
отношений тоже не бывает. Бывают измены, недовольства, охлаждения, но при этом
должна оставаться часть того общего, что соединяет мужчину и женщину. Мы слишком
сейчас разделены. И женщины хотят взять реванш.
Я думаю, что инициатором
этой реваншевой ситуации сначала были мужчины, которые сделали мужской мир, а потом женщины, которые стали мстить. Очень большую роль в этом переломе у нас
сыграли Первая мировая война и революция. Впервые люди испытали ужас в таких
масштабах, понесли огромные потери, прежде всего, мужчин. Огромное число женщин
остались без возможности создать семью — они просто были выброшены таким образом
на рынок труда, вынуждены были работать. Они очень страдали. Не понимая, что с ними происходит, они стали мстить мужчинам. А мужчины, в свою очередь, поддались
и отступили…
Чем хорош феодализм — в нем есть определенная позиция. Так
всегда проще. Если ты знаешь, что твоя позиция очерчена определенными рамками,
то ты смиряешься и начинаешь искать себя в этих рамках. Это очень близко
христианству. А в ХХ веке женщина всегда стремилась быть быстрее, выше, сильнее,
и сам век очень этому способствовал. Демографическое равновесие нарушено —
мужчин мало, идет сражение за них. Даже вопрос воспроизводства приобрел
усложненный характер. Отсюда и распространение внебрачных связей.
Но я считаю, что никогда ничего не стоит поворачивать вспять, потому что у самого
жизненного процесса есть определенная мудрость. И у истории тоже. Раз так
складывается — значит, это в какой-то мере необходимо самому человечеству, а по каким причинам — сложно объяснить. Мне кажется, что бороться против феминизации
не нужно, но нужно стремиться к гармонизации отношений.
Я всегда была
рада тому, что Бог создал и мужчину, и женщину. Это делает мир разнообразнее,
это две разные вселенные, которые предназначены сосуществовать, но они никогда
не совпадут до конца. Поэтому в отношениях мужчины и женщины всегда есть
непознанное, и это делает жизнь интересной и увлекательной.
Продолжение следует.
