«Процесс воссоединения двух ветвей Русского Православия необратим»

На днях состоялся визит в Чехию митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла. Он прибыл во главе делегации Русской православной церкви для празднования 25-летия открытия подворья Московского патриархата в Карловых Варах, а также 5-летия освящения храма Святого Георгия Победоносца на территории российского посольства. Митрополит Кирилл встретился с президентом Чехии Вацлавом Клаусом, министром культуры Павлом Досталом, архиепископом Влком, кардиналом Пражским. Владыка Кирилл ответил на вопросы корреспондента «Известий» Натальи КОРНЕЛЮК.

— Какова позиция Московского патриархата по вопросу упоминания христианских корней европейской цивилизации в Конституции Европы? Каким образом была озвучена эта позиция?

— У нас была своя позиция с самого начала процесса обсуждения Конституции. Мы защищали упоминание христианства в преамбуле. Я написал открытое письмо Жискар д’Эстену от имени Русской православной церкви, наши представители работали на всех форумах, где обсуждалась эта тема, и представляли нашу позицию. Для России это тоже не праздный разговор. Мы участвуем в формировании нового общества, которое, с одной стороны, укоренено в традиции, с другой — это современное общество. Этот мировоззренческий разговор имеет отношение и к российской реальности.

— А было ли взаимодействие Русской православной церкви с Ватиканом по этому вопросу?

— Да, оно было весьма тесным через представительство католической церкви при Европейском союзе в Брюсселе. У нас состоялись разговоры о том, какой должна быть система ценностей, в которой существует ЕС. Главная тема, которую сейчас нужно рассматривать в плане двусторонних отношений православной и католической церквей, — это сохранение христианских ценностей в Европе. Причем это не может быть реализовано усилиями только одной из конфессий. Если мы хотим, чтобы эти ценности остались в жизни европейцев, если мы хотим, чтобы европейцы использовали христианство в своей личной, общественной и семейной жизни, то мы должны сотрудничать.

— И Европа, и Россия — это не только христианство, но и мусульманство. Каковы контакты Русской православной церкви с исламом?

— Достаточно широкие. Россия — уникальное место в мире, где ислам и христианство сосуществуют мирно в течение тысячи лет. У нас не было ни одной религиозной войны, в то время как история Европы отмечена кровавыми религиозными войнами. Это означает, что люди в России научились жить вместе, уважать друг друга, считаться друг с другом, не обижать друг друга. Эта система сохранялась в России до недавнего времени. Сейчас мы понимаем, что под влиянием радикально настроенных представителей ислама эта система может быть изменена. Сегодня некоторые люди, в том числе и в России, проповедуют агрессивный ислам. Они предпринимают некие действия, чтобы представить иное лицо России. Они пытаются доказать, что лицо России уже не только православное, но и исламское, и создать впечатление, что в пропорциональном отношении ислам начал доминировать в России.

— Какова, с вашей точки зрения, цель этих действий? И как относятся к этой ситуации исламские духовные лидеры?

— Это преднамеренные действия, направленные на расшатывание межрелигиозных отношений. Я с удовлетворением должен сказать, что у нас ведется устойчивый и добрый диалог с лидерами ислама в России. К счастью, они не относятся к тем, кто хотел бы раскачивать эту лодку межрелигиозных отношений. Это люди, которые с уважением относятся к православию, и их деятельность не вызывает у нас проблем.

— А есть ли устойчивые контакты Русской православной церкви с зарубежными исламскими центрами?

— Да, безусловно. Мы считаем это крайне важным. Уже несколько лет существует совместная комиссия «Иран-Россия». Эта комиссия была создана после моего официального визита в Иран по приглашению тогдашнего главы парламента Ирана и исламских лидеров страны. Прошло несколько официальных диалогов, которые внесли очень важный вклад не только в улучшение взаимоотношений, но и в понимание доктрин друг друга. В первую очередь в понимание позиций как ислама, так и православия перед лицом современного цивилизационного развития. В прошлом году я посетил Индонезию и Малайзию, в этом году — Арабские Эмираты. Кстати, это было первое в истории официальное посещение русским иерархом Аравийского полуострова. Мы договорились с одним из эмиров о строительстве русского православного храма в Арабских Эмиратах. Договорились также о проведении взаимных консультаций по тем вопросам, которые представляют взаимный интерес либо которые представляют опасность для взаимоотношений между православием и мусульманством.

— Что имеется в виду в первую очередь?

— Например, чеченская проблема, Косово и другие «горячие точки». Я думаю, что как мы, так и лидеры ислама понимают, что во всех этих «горячих точках» не христианство сталкивается с исламом, а преследуются совершенно иные цели. Религиозный фактор лишь используется как добавочная мотивация. Религиозные чувства людей очень сильные. Ради веры человек может пойти на смерть, потому что для верующего человека есть ценность большая, чем жизнь. Это жизнь вечная. Для неверующего человека жизнь здесь — это абсолютная ценность. И ему очень трудно расстаться с жизнью во имя чего-то. А верующий человек может отдать свою жизнь за веру, причем с легкостью. Вся история мученичества — это пример того, как отдавали жизнь за убеждения и за веру. Политики это хорошо знают, поэтому на протяжении последней тысячи лет религиозная мотивация включалась в конфликт в качестве такой идеологической подкачки, о которой говорят «подлить масла в огонь».

— Вы считаете, что именно это и имело место в начале чеченского конфликта?

— Вне всякого сомнения. Тогда раздавались голоса: мол, это православие и ислам начали борьбу между собой. И этот призыв был услышан, в Чечню начали подтягиваться граждане других стран. Они исходили из необходимости защиты ислама. С нашей стороны казаки и другие были готовы идти добровольцами, чтобы защищать православие. Важно, что буквально в первые месяцы этого конфликта верховный муфтий Чечни и святейший патриарх подписали совместную декларацию, в которой было сказано, что этот конфликт не имеет никакого отношения к православно-исламским отношениям. К сожалению, вскорости после этого муфтий был убит, поскольку эта его позиция не устраивала экстремистов.

— Как вы считаете, можно ли говорить о том, что процесс воссоединения двух ветвей русского православия стал необратимым?

— Я бы расставил акценты несколько по-иному. Самое важное — этот процесс начался. Это первое. Второе — опыт, который мы все пережили во время официального визита митрополита Лавра и его делегации, а затем и во время первого заседания рабочей группы, с полной очевидностью обнаружил отсутствие какой-либо ложной дипломатии или наличие в этом процессе каких-то скрытых и заранее не обозначенных целей. Процесс был очень прозрачным, намерения — исключительно доброжелательными. Даже тогда, когда возникали естественные трудности, которые были связаны с тем, что у тех людей, которые сидели за столом, сложились разный жизненный опыт, разное понимание истории, и с той, и с другой стороны налицо было желание как можно быстрее эти трудности преодолеть. Вот это свидетельство дорогого стоит. Очевидно, что церковь, которая живет в мире, находится под воздействием этого мира. И разные факторы влияют на церковную позицию. Но для меня очевидно желание обеих сторон достичь единства. Думаю, этот процесс необратим.

— И он будет идти равномерно?

— Конечно, в этом процессе могут быть приливы и отливы. Мы уже сейчас имеем заявление группы духовенства из США, которое пытается нивелировать положительные последствия визита митрополита Лавра и первого этапа переговоров. Снова мы слышим ту же самую аргументацию, те же самые упреки, те же самые обвинения, те же самые условия и требования. Но я думаю, что невозможно вычеркнуть из памяти и сознания то, что произошло в Москве, и в этом смысле я думаю, что процесс необратим. Хотя движение может быть более ускоренным или замедленным. Это будет зависеть от очень многих факторов, может быть, и не всегда церковных.

8 июля 2004 г.