«Твердо хранить спасительную веру..»

Ответы Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II на вопросы газеты «Православная Москва»

— Ваше Святейшество! Вы неоднократно говорили, что Патриарший крест очень тяжел. Что для Вас самое трудное в Вашем служении? Где Вы черпаете силы?

— В последние годы мне часто вспоминаются слова святителя Тихона, Патриарха Всероссийского, которыми он встретил известие о своем избрании на Патриарший престол: «Весть об избрании меня в Патриархи является для меня тем свитком, на котором было написано: „плач, и стон, и горе“, и каковой свиток должен был съесть пророк Иезекииль». Патриаршее служение — это огромная ответственность за судьбу Церкви, за паству, за то, каким будет место Церкви в обществе. Цена ошибки здесь может оказаться очень и очень высокой.

Патриаршее служение было бы невыносимым без молитвенной поддержки всей нашей Церкви, без той благодатной помощи, которую Господь подает в Таинстве Евхаристии. Я стараюсь как можно чаще совершать Литургию и призываю к этому наших священнослужителей. Ибо оскудевающие и немощные человеческие силы в церковных таинствах восполняются и врачуются Божественной благодатью, для которой нет ничего невозможного.

— Стояние во главе Церкви — это еще и ежедневное исполнение самых разных обязанностей. Остается ли у Вас личное время? На что Вы его употребляете?

— Я уже давно привык к тому, что церковное послушание практически не оставляет свободного времени, поэтому выпадающие минуты — а нередко это именно минуты — стараюсь использовать для отдыха, чтения, молитвенного размышления. В моей резиденции в Переделкине есть маленькое домашнее хозяйство: курочки, козы, коровки. С ними я отдыхаю и на какое-то время отключаюсь от повседневных забот. С детских лет люблю собирать грибы, правда, времени на эту «тихую охоту» в последние годы не остается.

— Каким, на Ваш взгляд, должен быть современный служитель Церкви? Что в нем от тысячелетнего опыта Церкви, а что от современности?

— На иерейском кресте начертаны слова апостола Павла: «образ буди верным словом, житием, любовию, духом, верою, чистотою» (1 Тим. 4. 12). Этот высокий идеал пастыря никогда не устареет. Над ним не властны ни меняющиеся политические условия, ни экономические потрясения, ни социальные сдвиги, ни изменения в быту и в культуре народов и стран.

Однако это не означает, что исторические обстоятельства, в которых совершает свое служение Церковь, не налагают на ее пастырей особых требований. Современный пастырь должен быть широко и глубоко образованным человеком, готовым всякому вопрошающему о нашем уповании «дать ответ с кротостью и благоговением» (1 Пет. 3,15). Он должен идти в ногу с мировыми достижениями науки и культуры, оставаясь при этом ревностным служителем Божиим, не допуская в своей жизни двойной морали, расслабленности, холодности и прекраснодушия или напротив — фарисейства, ожесточения и властолюбия. Если есть в служителе Божием горение веры, пламенная и святая ревность, то своим огнем он зажигает души пасомых стремлением к благим делам, к жизни по Заповедям Христовым. Такой пастырь — чуткий и добрый наставник, принимающий в свое сердце нужды людей, стяжавший в самом себе, по слову преподобного Серафима, «дух мирен» — обратит на путь спасения тысячи.

— Ваше Патриаршество пришлось на годы кардинальных перемен в общественной и государственной жизни. Все ли, о чем думалось в годы господства советской идеологии сегодня выполнено? Каков Ваш идеал положения Церкви в нашем государстве? Что нужно делать, чтобы он мог осуществиться?

— Не только то, о чем мы мечтали тогда, сегодня стало реальностью, но и гораздо большее. Ушли в прошлое преследования за веру, безусловное доминирование государства в отношениях с Церковью. Сегодня наши отношения строятся на взаимоуважительном диалоге, исключающем вмешательство во внутренние дела друг друга. Мы живем в светском государстве, но его ведущие силы сегодня сознают, что земное благоденствие невозможно без следования определенным нравственным принципам — тем самым, которые проповедует Церковь и которые необходимы для спасения человека. Церковь и государство, Церковь и общество сегодня объединяют свои усилия в целом ряде областей — в миротворчестве, в сфере образования, воспитания подрастающего поколения, заботе о нравственном здоровье людей. Многое делается для сохранения исторического и культурного наследия Отечества, для воссоздания прервавшегося преемства духовной жизни народа. Зримым свидетельством этого стал воссозданный благодаря вниманию властей и общественной поддержке Храм Христа Спасителя — теперь это не только памятник величию русского духа в Отечественной войне 1812 года, но и символ возвращения нашего народа к своим духовным основам. То же можно сказать и о торжествах, посвященных 100-летию прославления преподобного Серафима. Как и в начале двадцатого века, саровский подвижник собрал в своей обители всю Россию — от государственных руководителей до простых богомольцев. Я считаю это отрадным знамением времени и верю, что соработничество Церкви и государства с каждым годом будет расширяться.

Мне уже приходилось говорить, что характер современных отношений государства и Церкви в России нас устраивает, хотя и оставляет возможности для совершенствования. Мы ценим высокий уровень взаимопонимания между Церковью и властью. Однако наше социальное партнерство значительно укрепится, если будет основано на соответствующей законодательной базе.

— Церковь сегодня перестает быть «церковью бабушек». Сюда приходит все больше новых людей самого деятельного возраста. У них иные требования, чем у пожилых. Не упускаем ли мы молодежь? Что может сделать Церковь, чтобы молодежь достойно приняла в свои руки попечение о стране? Что нужно делать, чтобы они не ушли разочарованными?

— Сегодня не только молодежь, но и многие люди старшего возраста переживают личностный кризис, вызванный переменами в обществе. И если у пожилых этот кризис может быть следствием жизненных потрясений, разочарования, бессилия — в таких случаях мы говорим «руки опускаются», — то в отношении молодых людей все, может быть, еще серьезнее. В молодежной среде активно проявляют себя силы, заинтересованные в эксплуатации низменных человеческих инстинктов с целью наживы. Тревожит, что новые поколения не получают должного заряда ответственного отношения к жизни, стране, знаниям, целомудрию и многому другому. С этим необходимо бороться. В таких условиях возрождение чувства ответственности — первоочередная задача Церкви, общества, школы, государства. Ибо иначе у нас нет будущего.

Важно и другое. Нередко молодой человек, приходящий в храм, не осознающий даже до конца, что его туда привело, встречается с равнодушным и безразличным отношением людей, для которых церковная жизнь, надо полагать, уже стала обыденностью. Пусть наивны и неудобны вопросы, с которыми юноши и девушки обращаются к нам, пусть внешний вид этих ребят не соответствует нашим представлениям об одежде православного христианина, — они не должны выйти из храма отторгнутыми, неуслышанными, или даже обиженными, как это, к сожалению, случается. Надо помнить, что если кто-то из молодых падает в бездну греха, то ответственность за это несут и старшие поколения. Ибо в каждом юноше и каждой девушке живет неистребимый образ Божий, и мы должны сделать все, чтобы этот образ не оказался погребенным под пеплом сиюминутных страстей; чтобы избыток сил, которым Господь наделяет человека в молодости, не был впустую растрачен, но приносил бы пользу Церкви, обществу и всему народу.

— Не секрет, что не только общество, но и Церковь сегодня встает перед новыми проблемами. Одна из них — нашествие сект. Какие возможности есть у Церкви для борьбы с новыми тоталитарными псевдорелигиозными организациями?

— Самое главное, что мы можем сегодня противопоставить проповедникам псевдорелигиозных учений — просветительские усилия Церкви, проповедь живой Христовой Истины. Ведь очевидно, что успех сектантской пропаганды обусловлен в большинстве случаев невежеством людей, неосведомленностью в вопросах религии. И когда мы ставим вопрос, например, о преподавании предмета «Основы православной культуры» в светской школе, нами движет забота о духовном здоровье всего нашего общества вне зависимости от отношения его членов к Православию. Мы вовсе не хотим установить в образовании свою идеологическую монополию, и тем более у нас нет желания перекладывать ответственности за нравственное и духовное просвещение детей и юношества на плечи государственных школ, как это иногда пытаются представить.

Не менее очевидно, что помимо несомненного вреда духовному миру человека, деятельность псевдорелигиозных организаций может иметь далеко идущие последствия для государства и общества, в том числе и безопасности рядовых граждан. Важно, чтобы эта сторона деятельности псевдорелигиозных структур перестала быть вне поля внимания общества и государства.

С удовлетворением следует отметить, что в последние годы число псевдорелигиозных организаций перестало расти. Это свидетельствует о том, что духовный вакуум, порожденный десятилетиями гонений на Церковь, постепенно становится достоянием прошлого.

— Процесс глобализации порождает у многих апокалиптические предчувствия. Оправданы ли они? Есть ли доля истины в распространенных сопоставлении отдельных мест Апокалипсиса и наших времен?

— Такие сопоставления смущали умы людей и сто, и двести, и тысячу лет назад, так что наше время ничем принципиально от прошедших столетий не отличается. Каждая минута жизни для каждого человека может оказаться последней, хотя мир после этого может простоять не одну тысячу лет.

Мы, православные христиане, знаем, что земная история имеет конец, и ожидаем второго Пришествия Господа Иисуса Христа. Мы знаем, что «весь мир лежит во зле» (1 Ин. 5,19), а отдаление современного человека от Бога становится угрожающим. Однако мы помним и торжествующие апостольские слова: «Сия есть победа, победившая мир, вера наша» (1 Ин. 5,4). Зная, что земная история конечна, христианин не должен предаваться отчаянию; ему следует трудиться над очищением своей души и своей жизни от греха, чтобы в любой день и час быть готовым встретить Господа и дать Ему отчет о своих делах, словах и помышлениях. Мы обязаны твердо хранить спасительную веру среди бушующего моря греха и порока, стараясь, насколько это возможно, удерживать мир от падения в бездну и трудиться ради его обновления на началах Христовой Истины, ради спасения человеческих душ. В этом и состоит смысл служения Церкви, совершаемого даже в самые тяжелые времена. И глобализационные процессы не привносят в это служение ничего принципиально нового.

— У Вас есть уникальный опыт жизни в довоенной буржуазной Эстонии. Как он пригодился Вам, когда Россия перестала быть коммунистической? С каким чувством Вы воспринимаете вести из Эстонии сегодня? Все ли Вас там устраивает?

— Вы совершенно правильно назвали этот опыт уникальным. Обстоятельства жизни в Эстонии тех лет если не способствовали нормальному плодотворному течению церковной жизни, то и не препятствовали ему. Жизнь была достаточно спокойной — тогда никто не ощущал над головой дамоклова меча ареста или ссылки, как это нередко случалось после 1940 года. С особенной теплотой я вспоминаю жизнь русской общины в Таллине, собиравшейся вокруг приходских храмов. Вообще приходские общины тех лет были очень крепкими и дружными, и в каком-то смысле уклад приходской жизни тех лет я считаю образцом, к которому следует стремиться.

Недавно я посетил Эстонию с пастырским визитом после более чем десятилетнего перерыва. Этот перерыв был обусловлен политикой эстонских властей, которые долгое время отказывались надлежащим образом pегистрировать Эстонскую Православную Церковь Московского Патриархата, поддерживая при этом церковную структуру, незаконно созданную на эстонской земле при поддержке Константинопольского Патриархата. Возникший конфликт привел к такой непростой для нас мере, как временный разрыв Eвхаристического общения с Константинополем. Потребовалось несколько лет трудных переговоров, прежде чем проблемы нашей эстонской паствы начали решаться. Слава Богу, что все это уже в прошлом. Теплый прием, который с первого дня визита оказали нам на эстонской земле, позволяет надеяться, что новое Эстонское правительство будет продолжать линию, направленную на обеспечение полноты гражданских прав членов Эстонской Православной Церкви Московского Патриархата — русских и эстонцев.

В дни визита я совершал богослужения в Таллинском Александро-Невском кафедральном соборе. Для меня было огромной радостью вновь оказаться в месте, с которым давно сроднилась моя душа. В довоенное время настоятелем собора был протоиерей Иоанн Богоявленский, законоучитель русской школы, в которой я учился. Он был моим духовным наставником, и я по сей день с благодарностью храню в своем сердце его наставления. Впоследствии, уже в бытность митрополитом Таллинским, этот храм был моим кафедральным собором.

Особенно гостеприимно во время визита нас принимали в Пюхтицком Успенском монастыре — дорогой моему сердцу обители, с которой связаны воспоминания моего детства и в котором я многократно совершал богослужения и монашеские постриги. Несмотря на то, что теперь Пюхтицкий монастырь оказался за пределами России, поток паломников, притекающих в обитель к чудотворному образу Царицы Небесной, не иссякает.

— Вы неоднократно говорили, что смотрите в будущее с оптимизмом. На чем основан Ваш исторический оптимизм?

— Вообще-то оптимизм более свойствен людям молодого возраста. Как правило, жизненный опыт учит осторожности и даже настраивает на пессимистический лад. Однако несколько десятилетий назад, когда я, молодой еще человек, начинал свое служение Церкви Христовой, ситуация была настолько сложной для верующих, что нынешняя молодежь не может ее себе даже вполне представить. Тогда могло казаться, что еще немного — и Церковь будет сокрушена неумолимым и жестоким прессом атеистической государственной машины. Был период, когда при Хрущеве в Советском Союзе ежедневно закрывалось по 4 храма. А вспомните безрассудное, исполненное безумной похвальбы обещание показать в 1980 последнего священнослужителя по телевизору! Впоследствии, конечно, отношение к Русской Православной Церкви медленно, но постепенно менялось. В какой-то степени этому способствовало демонстративное желание СССР нести мир народам земного шара. Руководство страны поддерживало движение сторонников мира, независимо от их конфессиональной и политической ориентации. К религиозному миротворческому служению в международных, государственных и общественных сферах относились весьма серьезно. Кстати, это было весьма трезвой оценкой реального оздоравливающего влияния Церкви на обстановку в мире.

Но нельзя сказать, что это была «игра в одни ворота». В свою очередь и Церковь старалась использовать контакты с христианскими Церквами зарубежных стран для того, чтобы сохранить храмы и монастыри от закрытия. Я хорошо помню, как удалось отстоять Пюхтицкий монастырь: когда власти поставили вопрос о его ликвидации, я привез туда делегацию Евангелической церкви ГДР. Сообщения об этом посещении попали на страницы зарубежных газет, и вопрос о закрытии обители отпал. Так же действовали и другие архиереи. Вот в какой борьбе протекала тогда наша церковная жизнь!

Но даже в самых дерзновенных помыслах я не мог тогда представить себе то, что мы видим теперь — воссоздание многих тысяч приходов, сотен монастырей, добрые отношения с власть имущими, тысячи и тысячи молодых лиц в храмах. Это поистине чудо Божие, причастниками которого нам привелось стать. Мой оптимизм основан на видимом осуществлении судеб Божиих в истории нашей страны, на уверенности в том, что нашу Церковь, наше Отечество милость Божия не оставила; что Господь помилует «Русь, издревле святую», как поется в стихире новомученикам Российским.

N 11−12, июнь 2004 г.