Когда же мы обретем, наконец, самих себя и перестанем играть по правилам, диктуемым «мировой закулисой»? Когда наберемся мужества сказать свое ее коробейников, торгующей гнилым товаром: ваши «общечеловеческие ценности» _ это не наши, а ваши ценности, которые вы шулерски пытаетесь всучить человечеству, выдав их за общечеловеческие? Это касается, в частности, и такого судьбоносного для русского мира вопроса, каковым является вопрос об отношении государства и Церкви. Не случайно Збигнев Бжезинский проболтался, что после падения коммунизма главный враг Запада — Православие. Масон знает, что говорит. Вместе с тем сколько же вздору тут наговорено! И какое вавилонское столпотворение царит в головах тех, кто, не дав себе труда вникнуть — нет, даже не в суть вопроса, хотя бы в содержание понятий, которыми оперирует, с поистине с хлестаковской легкостью в мыслях берется судить о нем! И если бы только судить — в том еще не было бы большой беды. На то она и «гласность», чтобы при желании каждый имел возможность засвидетельствовать «городу и миру» свою глупость и свое невежество. Хуже, когда глупость и невежество «входят во власть». Тогда — беда… Стало общим местом, что демократия требует, чтобы Церковь была отделена от государства. В этом усматривают реализацию права человека на свободу совести. А между тем доктрина сия, несмотря на ее почтенный возраст, заключает в себе такую икебану несуразностей, что не знаешь, с какой стороны за нее взяться. Начнем с того, что она извращает как идею государства, так и идею Церкви. В чем суть этого извращения? Она состоит в том, что государство отождествляется с государственной властью, т. е. с органами управления государства, Церковь — со священством. Однако такое отождествление нелепо не только с точки зрения ортодоксального христианства, но и с точки зрения светской (научной) теории государства. Ибо что такое государство? В своей сути государство есть форма политической самоорганизации общества, основанной на взаимно взятых на себя гражданами обязательствах и вытекающих из этих обязательств правах, закрепленных в законе. Государство — это мы, граждане, самоорганизовавшееся на своей территории для совместной жизни. В самом точном и строгом научном содержании понятия «государство». Что такое государственная власть (государственные институты)? Это формируемые гражданами органы управления государства, наделенные полномочиями (именно полномочиями, а не правами) стоять на страже этих взятых на себя гражданами обязательств и вытекающих из этих обязательств прав. И все! И точка! И не более того. Ни один здравомыслящий человек не станет утверждать, что правление акционерного общества — это и есть само акционерное общество. Ни один здравомыслящий человек не думает, что, нанимая управляющего, собственник передает ему права собственности. Но как только речь заходит о государстве, здравомыслие тут же покидает нас. И мы смиренно соглашаемся, что государство — это чиновники. Сидящие в органах законодательной, исполнительной и судебной власти. Киваем одурманенной головушкой, когда какой-нибудь спившийся самодур, пробравшись в Кремль, нагло заявляет, что он — Людовик 14. Мы безропотно взираем на то, как эти чиновники, рассевшись на «ветвях власти», делят наши права. Именно наши права, ибо мы и только мы, граждане государства, являемся не только «источником власти», но и единственным субъектом права на своей территории. Власть никакими правами не обладает. Она обладает лишь делегированными ей полномочиями реализовать наши права, облекая нашу суверенную волю в форму законов и принуждая при необходимости нерадивых граждан к их исполнению. Принуждая не принадлежащим ей правом, а делегированными ей гражданами полномочиями. Таково реальное отношение государства и органов управления государства, если смотреть на проблему глазами науки, а не косоглазить гоббсами, локками, марксами, лениными. Конечно, отождествление государства с органами управления государства, сведение государства к государственной власти (государственным институтам) возникло не на пустом месте. Оно имеет и исторические, и шкурно-групповые, и теоретико-#гносеологические основания, рассмотрение которых не входит здесь в нашу задачу. В данном случае важно понять главное: государство — не левеофан, как думал Гоббс, не некое «орудие угнетения», стоящее над обществом и диктующее ему свою волю, как думал Маркс. Государство — это одна из форм организации самого общества. Что такое Церковь? Церковь — это не священство и, тем более, не священноначалие, как это склонен трактовать Ватикан. С точки зрения истинного христианства (Православия) Церковь Христова — это Тело Христово, т. е. все воцерковленные в ней чада Отца Небесного. Потому-то она и есть Церковь Соборная. В ней нет догмата о непогрешимости кого бы то ни было, и все воцерковленные в ней равно ответственны за чистоту Храма Божиего, исполнение Закона и заветов Божиего Мессии. Но если все это так, если государство есть форма самоорганизации общества, если Церковь есть то же сообщество людей, только объединенное не политическими отношениями, а духовной связью, то как можно отделить Церковь от государства? Разве не очевидна вся нелепость этой доктрины? Отделить Церковь от государства означало бы отделить государство от общества, т. е. лишить государство его граждан, превратить государство в пустую мыслимую абстракцию. Отделить Церковь от государства означало бы отделить Церковь от общества, человека — от его Создателя. Идея не только нелепая, но и дьявольская. К счастью, сие от власти не зависит. Это и доказали большевики за семьдесят лет своего всевластия. А уж как старались! Сколько тысяч православных священников и мирян взошло на свою Голгофу — исчислил ли кто? Божии храмы были либо порушены, либо, как бы в поругание, превращены в хлева и клубы. Таинство крещения было заменено «посвящением в октябрята» и «принятием в пионеры», и дети были принуждаемы вместо крестика носить на груди образ обожествленного картавого безбожника, повязывать на шею красный треугольник — знак «вольных каменщиков». Идолы заполонили городские площади и скверы. И — как символ торжества антихриста — над священным для каждого русского человека Кремлем вместо золотых православных крестов зардели, подобно упившимся христианской кровью клопам, масонские звезды. И что же, преуспели слуги дьявола в своей затее? Убили в русском человеке его православную душу? Нет, она травмирована, но осталась жива. Обратимся к не менее важной в контексте нашего разговора проблеме соотношения государства и нации. В литературе по-прежнему доминирует (правда, при стыдливом умолчании авторства) сталинское определение нации. Против него невозможно что-либо возразить. Однако в нем упущен самый существенный «признак» нации, а именно: нация — это самоорганизовавшийся в государство этнос. Нации формируются и существуют только в государственной форме, и государства существуют и могут существовать только как национальные государства. Последнее нисколько не противоречит тому факту, что ныне практически во всех государствах проживают люди разных этнических групп, ибо в любом таком государстве всегда есть государствообразующая нация. Именно государствообразующая, а не титульная — нелепый неологизм, измысленный глобалистскими мудрецами в целях денационализации наций и разгосударствления государств. Пример США — не доказательство обратного. Ибо США вообще не есть государство в научном содержании этого понятия. Это некое подобие тех флибустьерских республик, которые существовали некогда в районе Карибского моря, что они и доказывают пиратской внешней политикой, которую проводят. Какой же вывод следует из сказанного? Если государство есть самоорганизовавшийся в государство этнос — а это не может быть всерьез оспорено, — то Россия есть государство русской нации. И никакие новшества большевистской криминальной мысли не в состоянии тут что-либо изменить. В России свыше 80 процентов населения — русские. Даже по современным международно-правовым нормам (если о них вообще еще стоит говорить) Россия не «многонациональное», а мононациональное государство. Констатация этого факта никоим образом не может быть истолкована как ущемление чьих-то интересов. Все живущие на территории России граждане пользуются всеми правами, установленными ее законами. Но никому при этом не позволено диктовать государствообразующей нации свои законы. Малейшие поползновения в этом направлении должны пресекаться самым жестким образом, вплоть до лишения гражданства. И это справедливо — в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Да, Россия — не только для русских. Таковой она никогда и не была. Но Россия — это все-таки Россия, а не Хазарский каганат. Нельзя превращать Россию в не-Россию, выхолащивать суть и содержание государства, оставляя пустую метку. Слишком много «патриотов» развелось в последнее время на Святой Руси. Юродствует в патриотизме В. Жириновский, исходят патриотизмом Г. Явлинский и Б. Немцов. «Грек» Г. Попов, явившись из небытия, затянул вдруг «Прощание славянки». Даже Хакамада — эта гремучая японо-еврейская смесь _ и та обрядилась в русский сарафан и напялила на свою головушку кокошник. Позабыв, что «патриотизм — последнее убежище негодяев», все бросились «обустраивать Россию». Но какую Россию? Они хотели бы строить Россию «россиян», т. е. Россию без русских. Превратить Россию в свалку для этнических отбросов, отстойник мировой культуры. Во второе издание США — исправленное и дополненное. Если государство есть форма самоорганизации общества, если нация есть самоорганизовавшийся в государство этнос, то государственной религией России является Православие. Констатация этого факта никоим образом не ущемляет религиозных чувств граждан других конфессий. В сущности это есть лишь констатация того факта, что государствообразующей нацией в России является русская нация. Согласно социологическим данным, свыше девяноста процентов русских считают себя православными. А это значит, что русская нация есть моноконфессионная нация, а Россия — моноконфессионное государство. Мне могут возразить, а как быть с русскими-атеистами? Не вдаваясь в детали, отмечу, что нужно делать различие между человеком невоцерковленным и атеистом. Да, многие русские люди не посещают (или эпизодически посещают) церковь, не исповедуются, не причащаются _ семьдесят лет большевистского мракобесия принесли свои ядовитые плоды. Но атеист — это сегодня экзотика. А уж о научном атеисте, от имени которого так смело выступал в программе С. Шустера «Свобода слова» академик Гинзбург, и говорить нечего. Да, в парадигме научного способа мышления бытие Бога «не наблюдаемо». Тут почтенный академик прав. Но обстоятельство это так же мало говорит в пользу науки, как и против нее. И вся разница между теистом и атеистом сводится к тому, что теист верит, что Бог есть, а атеист верит, что Бога нет. Иначе говоря, подобного рода вопросы просто вне компетенции науки. Только и всего. Вот почему наука и научная философия не занимаются богоборчеством. Богоборчеством занимаются шарлатаны от науки. Впрочем, это не оспаривал и академик Гинзбург. Но если было бы нелепостью отделять Церковь от государства, то не меньшей нелепостью было бы отделять Церковь от власти, хотя и по другим основаниям: власть противопоказана Церкви Христовой самой сутью и всем содержанием ее вероучения. Бог дарует власть, но не властвует. На вопрос Пилата, Он ли царь иудейский, Христос отвечает: «Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, служители Мои подвизались быза Меня, чтобы Я не был предан иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда» (Ин. 18, 36). То есть Царство Божие — это не царство власти. И войти в это Царство человек может только будучи свободным, т. е. не по принуждению, а по своей свободной воле. Отношение между властью и Церковью Христовой характеризуется тем, что в православной традиции зовется симфонией. Эта симфония богохульно была нарушена Петром 1, упразднившим патриаршество и образовавшим вместо него так называемый Священнейший правительствующий Синод. Но даже эта новация Петра 1 не смогла извратить окончательно ортодоксально-христианскую идею власти как атрибута сугубо мирской жизни. В России проживало двунадесять языков, исповедовавших разные вероучения. Власть не вмешивалась ни во внутренние дела Православной Церкви, ни в религиозную жизнь иноверных своих граждан. Разумеется, если бы не нарушались законы государства, то не было бы у власти никаких трений ни с исламом, ни с буддизмом, ни с язычеством — традиционными для России религиями. Даже еврейский кагал жил по своим законам, хотя иудаизм никогда не был, как не является и сейчас (кто бы ни утверждал обратное) для России традиционной конфессией. Правда, власть достаточно сурово обошлась с ересью жидовствующих, не жаловала и католицизм. Но то была борьба не с иудаизмом и католицизмом как таковыми. То была борьба за чистоту православной веры и прозелитизмом Ватикана, его религиозной экспансией. Христианская идея Руси как Третьего Рима обязывает каждого русского человека, каждого православного человека всемерно оберегать и крепить Русь, ибо она есть последняя хранительница Закона и Заветов Христа. Четвертому Риму уже не бывать. Гибель Руси православной (а иной Русь быть просто не может) ознаменовала бы воцарение на земле «мерзости запустения». Наш, русских людей, православный долг есть, таким образом, и долг гражданский. Предав Помазанника Божиего в 1917 году, наши деды и отцы предали не только Русь, они совершили великий грех перед Богом. Этот грех и на нас, их детях и внуках. Будем же помнить об этом. Помнить, дабы в очередной раз не стать иудами Земли Русской.
