 |
| Радонеж | Ольга Штрум | 07.06.2004 |
Судьба так до сих пор и не открытой библиотеки А.Ф. Лосева, о которой уже кто только не писал, весьма характерна для нашего времени, полного субкультурных суррогатов, в котором для собственно культуры уже не остается места. Вкратце напомним читателю суть дела. Вдова и наследница великого русского философа и филолога А.Ф. Лосева А.А. Тахо-Годи передала в дар городу его уникальное книжное собрание, состоящее из более чем 10 000 книг XYIII — XX вв. Официальный статус научной библиотеки и музея Лосева был утвержден специальным постановлением правительства Москвы. Однако акт передачи пока не оформлен юридически; для того, чтобы это могло произойти, необходимо составить грамотную опись книг, систематизировать и оценить фонд, разместить его на специальных стеллажах, создать условия для доступности фонда читателю и т. д. Для того, чтобы подготовить библиотеку к открытию и для дальнейшего руководства ею был приглашен некто И.И. Маханьков, не имеющий библиотечного образования, переводчик-самоучка, выпускник вечернего отделения философского факультета МГУ, до этого перебивавшийся на должности курьера и вахтера в типографии, однако близкий к дому Лосевых, какое-то время подрабатывавший внештатным секретарем у самого А.Ф. До этого тихий и скромный человек, получив власть и деньги, этот достойный представитель нашей люмпен-интеллигенции на новом месте развернулся: уникальный библиотечный фонд был сослан в подвал, гардероб был устроен на месте предполагавшейся музейной экспозиции; в частном разговоре новоиспеченный директор заявил, что библиотека вообще не имеет отношения к Лосеву, а сам он, И. Маханьков — «антилосевец», в одном из залов наш герой вознамерился открыть интернет-кафе, но пока суть да дело, затеял бесконечный ремонт в только что отреставрированном здании (видимо, для более успешного освоения бюджетных средств, выделяемых на нужды библиотеки).
Однако самое печальное — это то, что с самим книжным собранием Лосева стали производиться какие-то странные манипуляции. Для начала горе-директор попытался оценить уникальное собрание в 40 000 рублей, что само по себе выглядело как издевательство. Когда этот номер не прошел, и Маханьков был вынужден пригласить специалистов из РГБ, то коллекция была оценена в 1,5 млн руб. Ясно, что это государственная цена, а коммерческая — раза в три выше.
Поскольку библиотека не была открыта в срок, а книжный фонд Лосева по-прежнему почивал в подвале, А.А. Тахо-Годи потребовала сверки наличных книг с изначально составленным списком, отказываясь без этого подписать официальный акт передачи. Большую часть профессиональных библиографов, занимавшихся описанием фонда, Маханьков успел к этому времени уже уволить. В итоге выяснилось, что в новом списке, переданном Маханьковым, целого ряда названий не хватает; появились новые названия, которых не было в первоначальном описании и которые взяты из списка книг Лосевского общества, также выступающего в качестве дарителя; часть названий взяты вообще неизвестно откуда и т. д. и т. п. Словом, движение есть, только в какую-то непонятную сторону. А в Интернете в это время появляется рекламный сайт «Букинистические книги Игоря Маханькова».
Дальше — еще интереснее. Маханьков, который долгое время общался с последним представителем русского религиозного ренессанса, великим православным мыслителем, вдруг оказался ни больше ни меньше, как поклонником одного из предшественников нацизма, небезызвестного Р. Штейнера и членом антропософской секты. Пришедшим к нему людям из числа учеников и почитателей Лосева он заявил, что непосредственно за спиной у него в данный момент находятся духи, которые и подсказывают ему, что надо делать. Духи подсказали, что в помещении несостоявшегося музея Лосева следует открыть антропософский центр. Одновременно выяснилось, что Маханьков активно занят переводами текстов по антропософской медицине.
Фигура горе-директора, как и вся история, также весьма характерна для нашего безумного времени, в котором, казалось бы, солидные люди всерьез обсуждают бредовые писания небезызвестного «историка» А. Фоменко, а на заседании в Академии наук некто, имеющий профессиональное отношение к философии, заявляет, что Платон изучал каббалу. Чего стоит считающий себя профессионалом переводчик, получавший и получающий за свои переводы весьма приличные гонорары, который немецкое выражение «doppelte Buchfuehrung» (то есть «двойная запись») вполне в современном духе переводит как «двойная бухгалтерия» (видимо, уже тогда духи подсказывали, что придется работать директором), а «практический разум» превращает в «практическую интеллигенцию»! (Все эти перлы взяты из маханьковского перевода «Заката Европы» О. Шпенглера, вызвавшего резко критические отзывы специалистов. Но настоящий шедевр посткультурного (или субкультурного) ошизения мысли — это предисловие Маханькова к двухтомнику Шпенглера, по непонятным причинам пропущенное издательством «Айрис-пресс». Так, например, по мнению автора, «в Древнем Египте (сохранена орфография Маханькова) люди еще не видели солнца. Отсюда эта поразительная, упоминаемая Шпенглером… надпись на пирамиде: „Аменемхет наблюдает красоту Солнца“. Что удивительного в наблюдении Солнца, чтобы специально говорить об этом? Как раз способность видеть солнце и выделяла фараона из прочих людей». Хоть стой, хоть падай. Ясно, что человек, берущийся за перевод Шпенглера, рядом не стоял с серьезным пониманием природы мифа. Непонятно, что же он делал столько лет рядом с Лосевым? Но самое сокровенное для нашего героя — это, конечно, отношение к России. «Русские упились пространством, но не дивятся ему и не пугаются. Даже хорошо, что от империи отпали самые населенные и освоенные области: идея России, торжествующей над физическим пространством, стала еще чище». Автор сочувственно ссылается на высказывание Шпенглера, который вполне в духе пресловутой «религии третьего завета» ожидает нового расцвета России «теперь, когда — именно в решающем для нее столетии — препятствие (!) в виде ученой ортодоксии оказалось сметено». Наш антропософ восторгается греющими его сектантскую душу словами Шпенглера: «Сегодня глубинной Русью создается пока еще не имеющая духовенства, построенная на Евангелии Иоанна третья разновидность христианства, которая бесконечно ближе к магической (!), чем фаустовская"… (то есть западная — О.Ш.). Антитрадиционалистская, антиправославная и антицерковная направленность всех этих оккультно-магических игр вполне очевидна.
Жалея читателя, не станем утомлять его замечательным пассажем нашего мыслителя о циклопах, которые сложили «циклопическую кладку» в Микенах, об эволюции пространства (интересно, что бы сказал по этому поводу Лосев) и о мафии как зачатке новой аристократии, но не можем не привести самое блестящее, на наш взгляд, высказывание: «Что касается самой души, то поскольку мы в нее погрузимся и, можно даже сказать, уйдем, то представления о ней должны получиться самые конкретные и, надо полагать, адекватные. То есть какая душа есть, такой и будем ее видеть: четырехчленной — так четырехчленной, с чакрами — так с чакрами».
Самое печальное, что общий культурный уровень понизился уже настолько, что редакторы издательства, претендующего на респектабельность, уже, как видим, не в силах по достоинству оценить этот поистине посткультурный и псевдофилософский бред и властной рукой отделить его от подлинной культуры и философии.
…Я, наконец, поняла, как в действительности обстоит дело: пока физическое тело г-на Маханькова восседает в кресле директора и «руководит процессом», его ментальное тело занято переводами остро необходимых стране и народу текстов по антропософской медицине, а астральное тело нашего «практического интеллигента», погружаясь в пространство четырехчленной души, предается самому святому занятию, относимому к сердцевине современного российского сакралитета: не особо торопясь, приторговывает книгами покойного философа. Как известно, подобные выходы в астрал кончаются порой плачевно для обладателей вышеупомянутых тел. Однако для нас, грешных, не столь продвинутых в антропософской премудрости, важнее другое: освободить дом Лосева от нашествия «духов», дабы заняться чем-то более прозаическим. Например, изучением русской философии и просвещением народа.
