 |
| Победа.Ru | Вячеслав Морозов | 22.04.2004 |
Почти беспрерывные войны, в которых участвовал его отец, не могли не сказаться и на его ратном воспитании. Ярослав был правителем многих русских земель, подолгу княжил в Новгороде, откуда совершал удачные походы против литовцев, регулярно грабивших северо-западное порубежье Руси (1226 г.), в Финляндию — против шведов и воинственного племени емь (тавасты) (1227 и 1228 годы). А в начале 1234 года совместно с новгородцами и псковичами он выступил против рыцарского ордена меченосцев. 27 лет назад меченосцы построили на латышских землях опорный замок Венден и, наступая отсюда, захватили и сожгли русские города Юрьев (на месте которого в 1224 году построили крепость Дерпт) и Изборск. В этом трудном (зимой!) боевом походе участвовал и 13-летний Александр. Битва была ожесточённой и удачной для русских. Крестоносцев оттеснили на лёд реки Эмайыги (Эмбах). Лёд не выдерживал тяжести закованных в броню рыцарей и их коней, проваливался под ними, а русские всё напирали и напирали. Из новгородского воинства не погиб ни один (!) человек, а дружинники из Низовской (Суздальской) земли потеряли убитыми лишь нескольких. Возможно, память об этом сражении подскажет князю тактику действия на льду Чудского озера.
В 1236 году Ярослав перебрался княжить в Киев, и с этой поры началась самостоятельность Александра. Это совпало с появлением на Руси монголо-татар. Северные болота и озёра не допустили их орды до Новгорода, но нельзя было поручиться за его свободу и в будущем. Более близким и опасным оказалось западное соседство — шведы, ливонцы, Литва. В 1237 году разрозненные силы Тевтонского Ордена и духовно-рыцарского Ордена Меченосцев объединились против русских с благословения Папы Римского.
В 1239 году, сыграв свадьбу с Александрой, дочерью Брячислава полоцкого, князь Александр приступил к укреплению западной границы своих владений по реке Шелони. В следующем году немцы напали на Псковские земли, а шведы, подстрекаемые Ватиканом, двинули на Новгород огромное войско под командованием барона Биргера — зятя самого короля. Неожиданным ударом они планировали овладеть крепостью Ладогой — близ устья Волхова, но были замечены местными жителями, которые и оповестили новгородцев о появлении иностранной «судовой рати». Уверенный в победе, Биргер прислал Александру гордое и надменное объявление войны: «Выходи против меня и, если можешь, сопротивляйся, но знай, что я уже здесь и пленю землю твою». Раздробленная и разгромленная татарами Русь не могла оказать новгородцам поддержки. С небольшой дружиной новгородцев и ладожан Александр ночью 15 июля врасплох напал на лагерь шведов при устье Ижоры, на Неве, и нанёс им сокрушительное поражение. При этом лично вступил в поединок с заносчивым Биргером и «возложил остриём меча печать на челе».
Из жития известно о видении старейшины земли ижорской Пелгусии (в крещении — Филипп), которому было поручено наблюдать стражу на море. Проведя ночь без сна в молитвах Богу, святым Борису и Глебу о даровании победы над «римлянами» (т.е. приверженцами латинской веры), Пелгусий перед восходом солнца увидел приближающийся боевой корабль, на котором стояли святые мученики Борис и Глеб, обнимая друг друга за плечи. Он услышал слова: «Брат Глеб, вели грести, да поможем сроднику своему великому князю Александру Ярославичу». Когда насад (корабль) пропал, Пелгусий в священном трепете побежал к князю и рассказал ему всё. Великий князь попросил до окончания битвы не говорить об этом никому. Сам он, также проведший ночь в молитве и получив благословение от владыки Спиридона, перед битвой сказал воинам горячую речь: «Братья! Не в силе Бог, а в правде! Вспомним слова псалмопевца: сии во оружии, и сии на конях, мы же во имя Господа Бога нашего призовём… Не убоимся множества ратных, яко с нами Бог». В результате сражения лишь небольшая часть пятитысячного войска Биргера смогла спастись бегством на кораблях. Русские потеряли всего 20 человек. Случилось это в день памяти крестителя Руси св. Равноапостольного князя Владимира. Народ прозвал князя Александра Невским.
Несмотря на это, ревнивые к своим вольностям новгородцы сумели рассориться с ним, и Александр удалился к отцу, который дал ему в княжение Переяславль Залесский. Между тем на Новгород надвинулись ливонские немцы, чудь и литва. Они обложили данью вожан, построили крепость в Копорье, взяли город Тесов, разорили земли по реке Луге и уже грабили новгородских купцов в тридцати верстах от стен города. Новгородцы опомнились и послали гонцов к Ярославу, чтоб он дал им князя в защитники. Ярослав отправил в Новгород своего второго сына — Андрея. Но новгородцы требовали на княжение Александра — проверенного воина. Александр, простив обиду, приехал. В 1241 году он с дружиной явился в Новгород, очистил его и его земли от врагов, яростной неожиданной атакой овладел Копорьем и приказал разрушить построенную немцами крепость. Пленных врагов отправил в Новгород — для обмена на русских пленных. Его внезапность и стремительность ударов возродил впоследствии А.В.Суворов — спустя пять веков. И глубоко символично, что прах великого полководца покоится в обители св. Александра Невского.
Прозорливый политик князь Ярослав Всеволодович прекрасно понимал, что немцы, захватившие Псков и его земли, таят в себе угрозу не только для освобождённого Новгорода, но и для всей Руси. С большим трудом собрал он в Суздальской земле войско и под началом сына Андрея отправил его на помощь Александру. Получив подкрепление, Александр выступил на Псков. Его воины перекрыли все дороги, ведущие к городу. Своим любимым приёмом — «изгоном» (внезапной атакой) — он пошёл на Изборск, затем на Псков, освободив эти города, а далее — «в землю Немецкую», на территорию современной Эстонии. Тем же путём хаживали прежде и отец его Ярослав, и дед Мстислав Удалой.
Узнав о вторжении русских войск, епископ Дерпта спешно призвал рыцарей встать на защиту. Рыцари Тевтонского Ордена облачены были в белые плащи с чёрным крестом на спине — слегка «модернизированная» символика упразднённого в 1237 году Ордена Меченосцев: белый плащ с изображением красного меча и креста. Сотни их походных шатров скопились на холмистых берегах Эмайыги. Александр, по обычаю своего времени, распустил свои полки «в зажитья» — то есть предоставил им волю самим добывать пищу и трофеи. Один из его отрядов напоролся на рыцарское войско и был почти целиком уничтожен. Тогда князь собрал всех воинов и отвёл их на три-четыре десятка вёрст к востоку — на самый берег Чудского озера. Рыцарское войско шло за ним по пятам. Скорее всего, этот отход и выбор места Александр хорошо продумал.
5 апреля 1242 года и произошло то сражение, которое летописцы нарекли Ледовым побоищем, одним из выдающихся битв эпохи Средневековья. Это был классический пример окружения противника, нанесения удара по нему и организации преследования до полного разгрома. Русские гнали «римлян» по тонкому льду озера. По потерям в этой битве нет сражений, равных всем «рыцарским» битвам того времени: погибли около 500 знатных рыцарей и несколько тысяч кнехтов, до полусотни рыцарей взято в плен. Для сравнения: в знаменитом сражении французского короля Филиппа Августа с германским императором Оттоном IV при Бувине (1214 г.) немцы потеряли 70 рыцарей убитыми и 131−220 пленными. Как пишет составитель «Жития…», «и стало славным имя великого князя Александра Ярославича по всем странам — от моря Варяжского до морей Понтского и Хупожского, до страны Тиверийской и до гор Араратских, по ту сторону моря Варяжского и гор Аравийский, — даже до Рима великого!..»
Это святая правда, так как после поражения крестоносцев Ватикан резко изменил свою политику в отношении Руси. Сменивший Григория VII на папском престоле Иннокентий IV прекратил рассылать грозные буллы, призывающие христианское рыцарство к кровавым походам на Русь, и решил действовать «медовой удавкой», пытаясь склонить русских к принятию католичества. 8 февраля 1248 года он послал из Лиона во Владимир двух искушённых в дипломатии кардиналов — Галда и Гемонта. В послании князю последний именовался «благородным мужем Александром, князем Суздальским». При аудиенции кардиналы вещали: «Святейший отец много наслышан о тебе, славном и дивном князе! Поэтому он выбрал нас из числа своих прелатов и послал, чтобы ты выслушал смиренные речи наши и принял то единственно верное решение, к которому пришёл отец твой, достойнейший герцог Ярослав…». (Незадолго до смерти князь владимирский Ярослав Всеволодович, по сообщениям легата Паоло Карпини, который с ним встречался, склонялся к смене веры в надежде, что тогда католический Запад поможет русским сбросить монголо-татарское иго.) Папа Иннокентий в послании именовал себя «рабом рабов Божьих». Вероятно, он был в курсе, что Александр знал о причинах смерти отца: его отравила в 1245 году в столице Монгольской империи Каракоруме мать малолетнего кагана (будущего хана) Гуюка — и рассчитывал, что чувство мести за погубленного отца возобладает в горячем и воинственном князе. «Искупитель наш Господь Иисус Христос, — писал Александру Папа, — окропил росою своего благословения дух родителя твоего, светлой памяти Ярослава, и, с дивной щедростью явил ему милость познать Господа, уготовил ему дорогу в пустыне, которая привела его к яслям Господним…». В послании было сказано, что отравленный ханшей князь Ярослав причислен Римской католической церковью к сонму праведников и «покоится в вечном блаженстве там, где сияет немеркнущий свет, разливается благоухание». «Тебя среди других католиков первым почитать будем и о возвеличивании славы твоей неусыпно радеть будем», — пытался «купить» русского князя глава Ватикана. В завершение посулов логично следовало коварное предложение: «Как только поведаешь, что татарское войско на христиан поднялось, чтобы ты не преминул немедля известить об этом братьев Тевтонского ордена…».
Александр отправил Папе письменный ответ, в котором напомнил православное толкование Ветхого и Нового Заветов, кардинально расходившееся с католическим, и завершил: «Сии вся добре съведаем, а от вас учения не приемлем!» Князь прекрасно знал, как сказали бы сегодня, татарский менталитет: обожествление и беспрекословное подчинение хану, и полное равнодушие к духовному миру человека, к его верованиям и убеждениям. Слепо подчиняйся — и молись, как тебе угодно. Достаточно сказать, что в семействе хана Батыя были христиане, а сам он за свой счёт содержал православных священников, которые открыто совершали в его стане богослужения. Хан Берке даже способствовал созданию на территории Орды Сарайской епархии. И если татары не вмешивались во внутренний строй покорённых ими народов, не стремились нарушить их нравы и обычаи, то католикам-феодалам, как понимал князь Александр, нужны были прежде всего территориальные приобретения, а Ватикану — духовное порабощение русских, подчинение себе их внутренней творческой силы, которую давало им Православие.
В Орду же Александр ездил четырежды и всякий раз возвращался с добрыми дипломатическими последствиями. Его величественный вид и достойное поведение поразили даже надменного Бату-хана. Когда Александр отказался выполнить обязательный обряд поклонения идолам, заметив, что «я служу единому Богу, Его чту и Ему поклоняюсь», Батый после недолгого молчания произнёс, обращаясь к своим окружающим, уже положившим ладони на рукоятки сабель: «Правду говорили мне: нет князя, равного этому!» Вся политика св. Александра Невского в отношении Орды сводилась к предотвращению нашествий. Он шёл на уступки (тем не менее, татарские матери пугали его именем непослушных детей!), чтобы предупредить ханский гнев, сохранить народ, Православную веру, Церковь.
Во время последней поездки он прожил в Орде зиму и лето и на обратном пути заболел и слёг. Успел принять схиму под именем Алексия и 14 ноября 1263 года скончался в Городце волжском. В дошедших до нас летописных сказаниях, описывающих подвиги его, говорится, что он был «Богом рожен». Церковь причислила его имя к лику святых. В 1380 году во Владимире были открыты его мощи, которые в 1724 году, по велению Петра Великого, перенесены в Санкт-Петербург в Александро-Невскую лавру. Императрица Елизавета Петровна пожертвовала для мощей серебряную раку.
Согласно преданию, любимой иконой св. Александра Невского была икона Фёдоровской Божьей матери. Кажется, это единственная из великих русских чудотворных икон, оставшаяся в распоряжении верующих. Её «сродницы» — Владимирская, Казанская, Смоленская, Тихвинская, Толгская, Курская — сгинули во время большевистского лихолетья или «украсили» музейные витрины. И лишь одна Фёдоровская, почерневшая от времени и неудачных «реставраций», доныне посылает луч надежды и крепость духа молящимся ей в старинном костромском храме Воскресения Господня на Дебре…
Стоит добавить, что через 25 лет после Ледового побоища, накануне битвы под Раковером 18 февраля 1268 года, сын Невского Дмитрий Александрович применил против крестоносного воинства испытанный родителем боевой порядок: пешее ополчение с обозами в центре, конные дружины на флангах. Когда ливонская «свинья» отбросила пеших почти к самым обозам, увязнув в сече, конница всей силой ударила с боков и сзади, взяв противника в железные «клещи». Мало кому удалось спастись за стенами Раковерского замка.
А в канун Куликовской битвы в Рождественском соборе Владимира свершилось великое чудо. На глазах потрясённого монаха, молившегося в одиночестве о победе над погаными, внезапно зажглась свеча возле могилы св. князя Александра и из алтаря вышли святые Борис и Глеб. Они направились к усыпальнице великого князя и воззвали: «Возстани, Александре, ускори на помощь сроднику своему великому князю Димитрию, одолеваемому сущу от иноплеменних!» Великий князь поднялся из гроба и стал невидимым, пропали и старцы… Гроб открыли и обнаружили, что тлен не коснулся праха князя-инока, хотя со дня его смерти прошло 117 лет! А вскоре во Владимир пришло известие о победе на Куликовом поле князя Дмитрия, прозванного Донским…
