 |
| Соотечественники | Элина Бестауты | 22.04.2004 |
В апреле Тбилисский Государственный музей ожидает прибытия из Щвейцарии древнейшей реликвии — Цхинвальского триптиха, который решением женевского суда передан грузинской стороне. Встреча триптиха будет торжественной и грузинская сторона надеется, что в ней примут участие и представители Южной Осетии. В Южной Осетии к такому предложению относятся с горькой иронией.
Цхинвальский триптих, о судьбе которого ничего не было известно десять лет, был обнаружен в начале 2001 года на аукционе Кристи в Женеве. Признав попытку продажи находящейся в розыске иконы незаконной, швейцарские власти наложили на триптих арест. До января этого года он находился в хранилище дворца правосудия Бернского кантона, ожидая решения своей участи. Все это время многочисленные попытки получить чудесным образом найденное сокровище предпринимали две основные заинтересованные стороны — Республика Южная Осетия (РЮО), на территории которой триптих находился почти тысячи лет, и Грузия, заявившая о своих правах на икону, пользуясь непризнанностью статуса Южной Осетии. В январе этого года мировые агентства новостей сообщили, что решением швейцарского суда икона будет передана грузинской стороне. В Грузии это было воспринято с понятной радостью. Другое настроение — в Южной Осетии. По мнению как представителей властей и экспертов, так и обычных граждан, Южная Осетия в очередной раз оказалась лишенной далеких от политики культурных и духовных прав. Как заявляют высокопоставленные лица в Правительстве РЮО, они намерены продолжать работу по возвращению триптиха законному владельцу и после его передачи Грузии.
Часть первая. Потерян безвозвратно?
По известной в Южной Осетии версии, одна из лучших работ византийских мастеров Х-ХII веков — икона-троескладень из слоновой кости, изображающая Спасителя и лики святых — была подарена Тигвскому мужскому монастырю Рождества Богородицы (ХII век). Триптих сохранялся в Южной Осетии в эпоху войн и революций. В 1924 году икона была обнаружена в Оконской церкви и передана государству, в созданный тогда Юго-Осетинский краеведческий музей.
Среди экспонатов Юго-Осетинского краеведческого музея икона-троескладень занимала совершенно особое место, по ценности с ней могли поспорить лишь находки из Тлийского могильника. По словам сотрудников музея в мире всего три подобные иконы византийских мастеров, выполненные из слоновой кости и датируемые Х-ХII веками. Но только у юго-осетинского триптиха сохранились все три части. В советское время большой интерес к троескладню проявляли исследователи православной иконописи, из Тбилиси не раз приезжали представители научных институтов, чтобы подробно описать и сфотографировать икону. За два года до исчезновения иконы в Юго-Осетинском музее побывала и эксперт по византийскому искусству Красмира Плачкова, которая в 2002 году по просьбе аукциона «Кристи» и подтвердила его подлинность.
Еще в советское время триптих был внесен в международные каталоги искусства. Экспонаты такого ранга редко выставляются в оригинале ввиду совершенной очевидности того, что могут быть интересны не только исследователям и любителям искусства, но и представителям черного рынка, с которого подобные предметы уходят по баснословным ценам. Сотрудники музея не раз выступали с предложением заказать копию-муляж иконы. Незадолго до роковой даты января 1991 года сотрудник музея Сергей Чибиров обращался к директору с опасениями насчет целесообразности включения оригинала триптиха в текущую экспозицию. Копия-муляж, как нетрудно догадаться, так и не была сделана и к моменту, когда грузинская милиция заняла город. В то время подойти к музею стало практически невозможно (часть города, в которой находится музей, полностью контролировалась грузинской стороной), а триптих находился в экспозиции на самом видном месте. Когда после ухода милиции сотрудники смогли войти в здание, они обнаружили, что ценнейший экспонат, а также несколько кинжалов в серебряных ножнах, древние монеты были, что называется, «без сопротивления» вынесены из зала. Правоохранительные органы завели дело по факту хищения. На большее в ту смутную пору никто не мог и рассчитывать. На фоне противостояния, уносившего множество жизней, сожжения сел и потока беженцев потери краеведческого музея даже не вызвали большого резонанса у населения. Лишь работники музея не могли свыкнуться с мыслью о пропаже. С риском для жизни они пытались сохранить самые ценные экспонаты. То, что икона покинула территорию Южной Осетии, не вызывало сомнений: найти покупателя здесь было бы нереально. Тот же Сергей Чибиров с помощью личных знакомых объявил икону в международный розыск через Интерпол. Потом было десятилетнее почти забвение, когда и правоохранительные органы, и чиновники от культуры забыли о триптихе как о чем-то безвозвратно утерянном…
Часть вторая. У непризнанных республик нет права даже на культурные ценности?
В начале 2002 года из Швейцарии пришла волнительная весть: на аукционе Кристи обнаружена икона-троескладень, без серебряного оклада, драгоценных камней, но, самое главное, все части триптиха целы! Южная Осетия немедленно отреагировала. В Швейцарию пошли письма из юго-осетинского МИДа, снабженные историческими справками. Обращения к швейцарским коллегам отправлялись через посольства Швейцарии в Москве и в Закавказье. Кроме того, МИД Южной Осетии обратился с просьбой о содействии в ОБСЕ, к представителям ООН в Закавказье. На все письма не последовало ни одного ответа.
О своих правах на икону немедленно заявила и Грузия, в МВД которой поступил запрос от швейцарской стороны. Для составления справки об иконе представители МВД Грузии приехали в Цхинвал, где они, по словам министра культуры Коста Пухаева, связались с ним при посредничестве МВД Южной Осетии.
К концу 2002 года вопросами получения триптиха с грузинской стороны одновременно занимались аж пять ведомств: МИД, министерство безопасности, генеральная прокуратура, министерство юстиции и министерство культуры. Как писали в грузинских СМИ, процесс взаимодействия грузинской и швейцарской сторон осложнялся тем, что Швейцария не подписала конвенций ООН, предусматривающих возвращение незаконно вывезенных культурных ценностей. Правовое основание для передачи иконы грузинской стороне было найдено в рамках европейской конвенции о взаимопомощи при раскрытии уголовных дел.
Непризнанность непризнанностью, но Южная Осетия дальше писания писем так и не пошла. Как возмущенно выразилась одна из сотрудниц Юго-Осетинского НИИ, «в условиях, когда с нами не хотят считаться, Швейцарию нужно было не письмами засыпать, а хоть раз туда съездить». Тогдашние власти Южной Осетии более решительных мер вроде отправки в Женеву юго-осетинских дипломатов для ведения переговоров, увы, не предприняли, несмотря на демонстрируемую заинтересованность. Не были наняты и московские адвокаты, которые могли бы представлять юго-осетинскую сторону в судебных инстанциях Швейцарии. А мировое сообщество в очередной раз подчеркнуло, что не намерено вести диалог с непризнанной республикой, проигнорировав на этот раз законное право народа на обладание культурными ценностями.
Главным аргументом грузинской стороны в пользу получения троескладня было то, что безопасность драгоценного предмета на неконтролируемой территории сомнительна. Как говорят в Министерстве госбезопасности Грузии, судья Карол Барбел приняла решение передать икону грузинской стороне только после того, как убедилась, что условия в Цхинвальском музее неудовлетворительные для хранения такой святыни. Возникает вопрос, каким образом Карол Барбел могла в этом убедиться? По словам сотрудников музея, никакого официального осмотра помещений не было. Никаких документов они не подписывали. Нетрудно догадаться, что судья пользовалась информацией представленной в исключительно одностороннем порядке — грузинскими ведомствами.
Действительно, состояние, в котором находится здание Юго-Осетинского государственного музея, можно назвать катастрофическим. Таковым оно стало вследствие массированных ракетных обстрелов начала 90-х и землетрясения 1992 года. Восстановление музея, как и восстановление всей разваленной войной и безвременьем экономики, стало для Южной Осетии делом непосильным, в условиях, когда не были выплачены и тысячные доли сумм компенсаций за нанесенный народному хозяйству в ходе войны ущерб.
Но в то же время трудно сказать, насколько будет защищен этот или другой экспонат в Тбилиси или хранилищах другого города. Возможно, похищение из Государственного музея искусств иконе не угрожает, но защищенность предмета заключается не только в этом. Говорить о защищенности экспонатов в музеях, когда ежегодный бюджет 120 музеев, находящихся в подчинении Министерства культуры Грузии, составляет 50 тысяч лари, мягко говоря, будет самообманом. Почти ни один музей не получает из государственного бюджета достаточного количества средств для ухода за экспонатами, часто перечисленных из казны средств едва хватает на выплату зарплат сотрудникам. Как правило, за редкими исключениями, средства, необходимые для приобретения современных средств по уходу за экспонатами, — большая роскошь для музеев… Почему-то швейцарский суд не учел всего этого.
К риторическим вопросам статьи добавляется еще один: насколько объективным может быть такое судебное разбирательство?
Часть третья. Потерян безвозвратно?
Итак, судьба триптиха решена в судебном порядке. Он прибудет в Тбилиси и поселится в Тбилисском музее искусств. В решении Женевского суда о передаче триптиха Грузии есть фраза, что «икона должна быть возвращена Грузии, но это не должно привести к осложнению грузино-осетинского конфликта». Каким образом швейцарский суд собирается обеспечить свое пожелание, сказать сложно. Грузинские СМИ об осложнении грузино-осетинских отношений, похоже, не задумываются. Решение Женевского суда для Грузии представляется неоспоримым и верным. Первое, что сделали практически все — это переименовали триптих из «Цхинвальского» в «Оконский», хотя он известен искусствоведам и проходит во всех международных каталогах исключительно как Цхинвальский. Не смущает журналистов и оборот «триптих будет возвращен в Тбилиси». Согласно семантике русского языка возвращаться можно туда, откуда уехал, а триптих из Тбилиси никогда не «уезжал» по той простой причине, что никогда там не находился. Село Окона находится в Знаурском районе Южной Осетии. Тбилисские претенденты на икону пытаются аргументировать передачу триптиха Грузии тем, что икона была перенесена в Цхинвальский музей в 1924 году, когда он являлся филиалом Государственного музея Грузии.
С таким же успехом в Грузии можно найти массу учреждений, которые в советское время были филиалами крупных союзных организаций или напрямую подчинялись Москве. Могут ли эти организации заявлять свои права на имущество бывших филиалов? Более того, Цхинвальский музей никогда не был филиалом Тбилисского, что подтверждается документально.
Чем все это закончится? Грузинский политолог и конфликтолог Гия Анчабадзе считает, что в любом случае, судьба этого экспоната не окажет серьезного влияния на политические отношения между сторонами. «Допустим, нынешние власти примут решение вернуть триптих в Цхинвали. Конечно, это будет шаг на смягчение ситуации, но не думаю, что сыграет большую роль в урегулировании конфликта», — говорит Г. Анчабадзе.
В Южной Осетии факт передачи триптиха Грузии воспринимается однозначно негативно. Руководитель внешнеполитического ведомства Южной Осетии Мурат Джиоев заявляет, что «Южная Осетия не должна прекращать своих требований, направленных на возвращение Цхинвальского триптиха законному владельцу вне зависимости от политических отношений с Грузией».
Народ более эмоционален и менее политкорректен. Особенно ярко резонирует поколение 35−40 летних, выросшее при музеях и библиотеках. Люди, с которыми нам довелось общаться, говорят о пресловутом «двойном стандарте», как о самой грязной технологии мирового сообщества, возмущаются нерасторопностью властей в этом принципиальном деле и вспоминают о доверии к грузинской стороне, вернее, его отсутствии. Трудно сказать, чего в высказываниях больше — неверия в возвращение иконы или порыва действовать. В любом случае, очевидно, что триптих-драма не станет приятной страницей осетино-грузинских взаимоотношений, особенно в свете неурегулированного конфликта.
