 |
| Радонеж | А. Закатов | 06.04.2004 |
Принцесса Дагмара была невестой старшего сына императора Александра II Освободителя наследника цесаревича и Великого князя Николая Александровича. Свадьба не состоялась, так как 12 апреля 1865 г. цесаревич скончался в Ницце от туберкулеза. На смертном одре он просил своего брата Великого князя Александра Александровича и свою невесту после его смерти вступить в брак. Венчание состоялось 28 октября 1866 г. 1 марта 1881 г. император Александр II Освободитель был злодейски убит террористами-«народовольцами», и Александр Александрович вступил на престол. Его супруга, соответственно, стала императрицей.
20 октября 1894 г. император Александр III Миротворец скончался в Ливадии. На престол вступил император Николай II. Вдовствующая императрица, как свидетельствует ее переписка, нередко относилась критически к политике своего сына, но не стремилась оказывать прямого влияния на государственные дела.
На момент революции 1917 г. государыня Мария Феодоровна находилась в Киеве. Узнав об отречении сына, она приехала, чтобы увидеть его и поддержать морально в этот трагический момент.
21 марта 1917 г. вдовствующая императрица в последний раз встретилась с уже арестованным императором Николаем II Александровичем. После этого она вернулась в Киев, а затем переехала в Крым, где проживала в имении своего зятя Великого князя Александра Михайловича Ай-Тодор.
Петроградский совет требовал ареста всех Членов Российского Императорского Дома, в том числе и вдовствующей императрицы. При Временном правительстве Марию Федоровну не арестовали, но связь с ней была ограничена. В результате энергичных действий датского королевского двора и посланника Дании Х. Скавениуса 10 сентября в конце концов было получено принципиальное разрешение Временного правительства на выезд вдовствующей императрицы в Данию. Но конкретных шагов со стороны правительства так и не последовало.
25 октября 1917 г. правительство А. Керенского было свергнуто. Пришедшие к власти большевики были настроены в отношении Членов Императорского Дома самым решительным образом. О выезде кого-либо за рубеж уже не могло быть и речи. Вдовствующая императрица и другие Члены династии, проживавшие в Крыму, к тому времени переселились в имение Великого князя Петра Николаевича — Дюльбер. Положение их было очень тяжелым в моральном и материальном плане. Периодически Дюльбер подвергался обыскам. Во время одного из таких обысков у вдовствующей императрицы изъяли даже привезенную ею в молодости из Дании в Россию Библию, что больно ранило ее душу.
В апреле 1918 г. Ялтинский совет настаивал на казни всех Членов Императорского Дома, проживавших в Крыму, но этого не допустил Севастопольский совет, в руководство которого входил матрос Задорожный, некогда служивший под началом Великого князя Александра Михайловича и сохранивший по отношению к нему личные доброжелательные отношения.
После занятия Крыма германскими войсками все обитатели Дюльбера, освободившись от большевистской угрозы, в тоже время оказались под немецким военным надзором. Оккупационные власти также были против выезда вдовствующей императрицы в Данию, а в Германию выехать она отказалась сама, ибо с молодости была настроена антигермански и к тому же возлагала на Германию значительную долю вины за переворот, происшедший в России.
Летом 1918 г. вдовствующая императрица переехала на виллу Великого князя Георгия Михайловича, именовавшуюся Харакс. Сам владелец виллы был уже арестован и впоследствии расстрелян большевиками в Петропавловской крепости. Но еще раньше ужасная судьба постигла обоих сыновей, невестку, внука и четырех внучек Марии Феодоровны. В ночь с 12 на 13 июня 1918 г. в окрестностях Перми был убит Великий князь Михаил Александрович, а 17 июля того же года в Екатеринбурге расстреляна вся семья Николая II. 19 июля «Правда» поместила ложное сообщение Я.М. Свердлова о том, что расстрелян только император, а его семья «находится в надежном месте». Одновременно распускались всевозможные слухи, в том числе и о сохранении жизни самого государя. Вдовствующая императрица отказывалась верить известию о смерти сына и в октябре 1918 г. писала своему племяннику, датскому королю Христиану Х, приславшему ей соболезнование: «Эти вызывающие ужас слухи о моем бедном любимом Ники, слава Богу, все же неправда, так как после многих недель ужасного напряжения, противоречивых сообщений и публикаций я уверена в том, что он и его семья освобождены и находятся в безопасном месте. Можешь представить себе то чувство благодарности Господу нашему, которое наполнило мое сердце».
После революции 9 ноября 1918 г. в Германии помощь Членам Дома Романовых, находившимся в Крыму, предложила Великобритания. В конце 1918 г. зять императрицы Марии Феодоровны Великий князь Александр Михайлович покинул Россию на британском эскадренном миноносце. В апреле 1919 г. сестра государыни королева Александра Великобританская прислала за ней крейсер «Мальборо». Вдовствующая императрица заявила, что уедет только в том случае, если с ней будут эвакуированы все русские, которые этого пожелают. 13 апреля «Мальборо» прибыл в Константинополь, затем доставил Членов Императорского Дома на Мальту, а оттуда они на крейсере «Нельсон» отплыли в Великобританию. 10 мая вдовствующую императрицу на вокзале «Виктория» встретили король Георг V, королева Мария и вдовствующая королева Александра. 15 августа государыня в сопровождении брата принца Вольдемара Датского и свиты из 11 человек отправилась на свою родину — в Данию.
В Копенгагене она была встречена королем, членами королевской семьи, государственным министром Й.Т. Цале и рядом других официальных лиц. Примечателен факт, что спустя некоторое время после прибытия Марии Феодоровны к месту встречи явился советский полпред М.М. Литвинов, что вызвало обеспокоенность вдовствующей императрицы.
Несмотря на теплый прием, в дальнейшем государыня испытывала в Дании серьезные трудности как материального, так и политического характера. Из-за недостатка средств ей даже пришлось временно вновь приехать в Великобританию в ноябре 1922 г. Министерство иностранных дел отказалось доставлять ее корреспонденцию дипломатической почтой, хотя ввиду малого объема переписки это был скорее символический акт уважения к урожденной датской принцессе и русской императрице. Определенные круги датского общества, тем не менее, по личной инициативе осуществляли сбор средств на нужды государыни.
До конца своих дней государыня не утратила надежды на спасение своих сыновей, внука и внучек. Поэтому она болезненно отреагировала на манифест старшего в династическом смысле Члена Дома Романовых Великого князя Кирилла Владимировича 31 августа/13 сентября 1924 г. о принятии им в соответствии с Основными законами Российской Империи титула императора в изгнании. Несмотря на то, что император Кирилл I написал ей: «Если совершится чудо, в которое ты веришь, что возлюбленные Сыновья Твои и Внук остались живы, то Я первый и немедленно объявлю себя верноподданным Моего Законного Государя и повергну все Мною содеянное к его стопам», вдовствующая императрица 21 сентября/4 октября 1924 г. подписала письмо на имя Великого князя Николая Николаевича следующего содержания: «Болезненно сжалось сердце Мое, когда Я прочитала Манифест Великого Князя Кирилла Владимировича, объявившего себя Императором Всероссийским. До сих пор нет точных известий о судьбе Моих возлюбленных Сыновей и Внука, а потому появление нового Императора Я считаю преждевременным. Нет еще человека, который мог бы погасить во Мне последний луч надежды». Это письмо сразу начали активно использовать все противники законного Главы Императорского Дома, пытаясь представить, что Мария Феодоровна не признала Кирилла Владимировича. Между тем, совершенно очевидно, что она не оспаривала его прав, а лишь считала изданный им акт «преждевременным». В своем Обращении от 12/25 октября 1924 г. государь Кирилл I Владимирович резонно указывал: «Коль скоро у Меня не осталось сомнения в действительной кончине старше Меня стоящих Членов нашего Дома, Я обязан был заступить их место и поднять знамя, вырванное из Их рук, — таков закон, таковы заветы, воспринятые Мною от Державных Предков Моих». Уже на похоронах вдовствующей императрицы, по свидетельству начальника Канцелярии его императорского величества контр-адмирала Г. К. Графа, император Кирилл I Владимирович узнал от дочерей покойной, что письмо 4 октября было инспирировано сторонниками Великого князя Николая Николаевича, а сама государыня «всегда тепло его вспоминала и считала правильным, что он заявил свои права на престол».
Вдовствующая императрица скончалась 13 октября 1928 г. в Дании на своей вилле Хуадор близ замка Клампенборг. 14 октября в храме Св. Александра Невского в Копенгагене была отслужена первая панихида.
Сообщение о кончине Вдовствующей Императрицы достигло Парижа лишь поздно вечером в субботу, поэтому ни в одной русской газете не успели напечатать оповещение о панихиде. Несмотря на это, в храме Св. Александра Невского на рю-Дарю 15 октября собралось огромное количество молящихся. Во время Божественной Литургии, после чтения Евангелия, митрополит Евлогий произнес прочувствованное слово. Как сообщает газета «Возрождение», «Владыка указал, что все русские на чужбине должны благоговейно преклонить колена пред светлой памятью усопшей и помолиться об упокоении ее души. Покойная Государыня, неся огромное бремя личного горя, олицетворяла нашу общую национальную скорбь. Она с одинаковым достоинством представляла Великую Россию в дни ее славы и могущества, как и в тяжелые годы изгнания. Владыка призывал всех находившихся в храме помолиться вместе с ним, объединившись в этот день общего горя всех верных сынов России». После Литургии митрополит Евлогий со всем причтом храма Св. Александра Невского отслужил панихиду. Храм был переполнен, и многие стояли в притворе и на ступенях храма. Из Членов Императорского Дома на панихиде молились Великая Княгиня Мария Павловна Младшая и Княгиня Императорской Крови Марина Петровна. Присутствовали также такие известные представители русской эмиграции как генерал Е.К. Миллер, генерал А.М. Кауфман-Туркестанский, граф В.Н. Коковцов, М.Н. Гирс, граф П.Н. Игнатьев, Н.Н. Шебеко, представители полковых и профессиональных эмигрантских объединений и русской прессы. Заупокойные Литургии совершались в храме Св. Александра Невского в течение сорока дней.
Вечером того же дня было отслужено две панихиды в залах Виктора Гюго, где присутствовало в общей сложности около 5000 человек. Сторонники Великого князя Николая Николаевича постарались использовать это событие для популяризации своего лидера: официально организатором поминальных торжеств был объявлен он, хотя лично и не присутствовал. Но люди пришли выразить свою скорбь вне всякой зависимости от политических амбиций Великого князя.
Панихиду совершали архимандрит Феодосий и священники В. Тимофеев и Б. Молчанов. Присутствовали Глава Российского Императорского Дома император в изгнании Кирилл I Владимирович, его брат Великий князь Андрей Владимирович и супруга Великого князя Николая Николаевича Великая княгиня Анастасия Николаевна. Кроме высочайших особ, на панихиду явились генералы А.С. Лукомский, П.Н. Кендзеровский, П.Н. Шатилов, А.П. Богаевский, А.М. Кауфман-Туркестанский, Е.К. Миллер и эмигрантские общественно-политические деятели А.Ф. Трепов, А.О. Гукасов, А.Н. Крупенский, И.П. Алексинский, С.Д. Боткин и др.
Внутри здания порядок обеспечивали галлиполийцы под командованием генерала Свечина. Снаружи ситуацию контролировала французская полиция. Несмотря на большое скопление народа, порядок ни разу не был никем нарушен. И, тем не менее, это вечернее поминальное мероприятие вызвало неоднозначную реакцию у значительных кругов русской эмиграции. «Передо мною — объявление великого князя Николая Николаевича, — пишет А. Филиппов, — приглашающее всех „генералов, штаб и обер-офицеров Русской Армии“ и просто русских людей на панихиду по Государыне в зал Виктора Гюго. Что это значит? Разве великому князю не было известно, что в Париже существует несколько православных церквей? Или его советчики лукаво внушили ему мысль, что молиться об упокоении памяти Российской Императрицы надлежит не в православном храме, а в какой-то танцульке ?.. Личные убеждения великого князя нас не интересуют. Он также, как и все, имеет право на свободу совести. Но когда он выступает в качестве главы национального русского движения и в образе старшего по годам представителя исторической династии, его шаги небезразличны для русского общественного мнения. Мы не можем равнодушно проходить мимо нанесения ударов по русскому единству кем бы то ни было, даже великим князем. (…) Мы признаем, что среди национальных русских кругов существуют глубокие церковные разногласия. И мы поняли бы, конечно, призыв ко всем русским людям, без различия веры и прихода, помолиться в траурный для России день, каждому в его церкви и приходе. Но мы отказываемся понять тот факт, что из всех русских великих князей только Кирилл и Андрей Владимировичи сочли нужным побывать на панихидах не только в танцевальной зале, но и в остальных православных церквях. (…) Русская эмиграция, столько уже перестрадавшая, возмущена до глубины души. Но она найдет в себе силы и разума претерпеть и этот удар». Примечательно, что эта статья принадлежит перу отнюдь не безусловного легитимиста — А. Филиппов не признает принятие Кириллом I Владимировичем императорского титула и именует его Великим князем. Наряду со своим возмущением по поводу позиции Великого князя Николая Николаевича, автор отмечает: «Особенно отрадно было сознание, что (в) этот грустный для всех час на должной высоте оказалась прежде всех остальных, — трудовая русская эмиграция. Она оставила свои заводские мастерские, станки, товарные станции, — и неудержимым потоком устремилась туда, где совершались панихиды по усопшей Императрице (…). Моления русских людей скользнули мимо „высокой“ политики „вождей“ и церковного раскола. В сей горький час русские люди забыли, что существуют, увы, церкви и митрополита Антония, и митрополита Евлогия…. Они просто пошли отдать свой последний долг светлой памяти горячо любимой Императрицы. И какой замечательный урок они дали „вождям“, насколько выше они оказались этих „вождей“?!».
Начальник канцелярии его императорского величества Г. К. Граф подробно описал пребывание на похоронах вдовствующей императрицы Главы Дома Романовых императора Кирилла I Владимировича, которого он сопровождал в этой поездке. Сразу по получении скорбного известия император дал знать королю Христиану X о своем намерении прибыть на похороны. 16 октября государь выехал в Копенгаген через Льеж, Кельн, Гамбург, Любек, Варнемюнде, Геза. В Копенгагене Кирилла I Владимировича встретил кронпринц Фредерик, который передал ему, что он как Глава Российского Императорского Дома является гостем короля Христиана X. Это относилось только к Кириллу Владимировичу, которому предоставили официальную резиденцию — дворец короля Христиана VIII. Другие прибывшие на похороны Члены Дома Романовых остановились как частные лица в гостиницах.
Похороны вдовствующей императрицы состоялись 19 октября 1928 г. в фамильной усыпальнице датского Королевского Дома в Роскильде. Отпевание в Копенгагене совершил митрополит Евлогий. Митрополит Антоний хотел прибыть, но узнав, что его опередил митрополит Евлогий, не приехал в Копенгаген вообще. «Таким образом, — пишет Г. К.Граф, — надежда многих, что у гроба императрицы произойдет примирение владык, не осуществилась». Присутствовали Глава Российского Императорского Дома император в изгнании Кирилл I Владимирович, Великие княгини Ольга и Ксения Александровны, Великий князь Александр Михайлович, Великий князь Димитрий Павлович, Великая княгиня Мария Павловна Младшая, князья императорской крови Гавриил Константинович, Георгий Константинович, Андрей Александрович, Никита Александрович, Ростислав Александрович и Василий Александрович, король Христиан X Датский и Члены Датской Королевской Семьи, король Гаакон VII Норвежский, принц Густав-Адольф Шведский (будущий король), герцог Йоркский (будущий король Великобритании Георг VI), Великий герцог Фридрих-Франц IV Мекленбургский, принц Георгий Греческий, принцесса Кумберлендская и другие представители августейших семей. В 10 часов началась Литургия, в 12−30 — собственно отпевание. Датская Королевская чета прибыла к 13−00 и была встречена государем Кириллом I Владимировичем. В 14−00 служба закончилась, гроб был водружен на лафет и доставлен на вокзал. Все провожали останки вловствующей императрицы до вокзала пешком.
Через час поезд прибыл в Роскильд. Гроб вынесли офицеры датской королевской гвардии, поставили на катафалк и повезли в церковь, где по желанию Датского Королевского Дома состоялось отпевание по лютеранскому обряду. Затем гроб опустили в королевский склеп. Король Христиан X сказал императору Кириллу I Владимировичу: «Мы будем хранить прах императрицы на ее родной земле, пока ты не будешь иметь возможность его перевести в Россию».
В ходе этого траурного визита король Христиан X вручил императору Кириллу I Владимировичу датский орден Белого Слона, а начальника его канцелярии Г. К. Графа наградил орденом Данеброга.
Перед отъездом государь Кирилл I Владимирович посетил виллу Хуадор, где очень тепло попрощался с дочерьми почившей государыни Великими княгинями Ольгой и Ксенией Александровнами. Затем целый день шло общение с королем Христианом X и другими высочайшими особами.
21 октября император Кирилл I Владимирович выехал в Париж. Его провожал принц Кнут Датский. В Париже государь передал благодарность президенту Думергу и министрам Пуанкарэ и Бриану за соболезнования, выраженные ими по случаю кончины вдовствующей императрицы, и затем вернулся в свою резиденцию в Сен-Бриаке.
Императрица Мария Феодоровна неоднократно высказывала пожелание, чтобы, когда она скончается, ее похоронили в России, которую она считала своей Родиной. При власти коммунистического режима это, разумеется, было немыслимо. Положение изменилось после крушения коммунизма. Первым представителем династии Романовых, погребенным в Родовой Усыпальнице после революции, стал Глава Российского Императорского Дома государь Великий князь Владимир III Кириллович, скончавшийся 21 апреля 1992 г. Затем, 7 марта 1995 г., трудами вдовствующей Великой княгини Леониды Георгиевны в Усыпальницу Дома Романовых были перенесены из Кобурга останки императора Кирилла I Владимировича и императрицы Виктории Феодоровны. Хочется надеяться, что в обозримом будущем и вдовствующая императрица Мария Феодоровна найдет место вечного упокоения рядом со своим царственным супругом — императором Александром III Миротворцем.
Перенесение останков Ее Величества из датской королевской усыпальницы в Роскильде в Петропавловский собор Санкт-Петербурга является исполнением ее священной воли и имеет важное историческое и нравственное значение для современного Российского Государства. В тоже время было бы очень печально, если бы столь значимый акт был осуществлен поспешно, и определенные политические силы использовали бы его в своих узкокорыстных целях, как это, к сожалению, произошло с останками, обнаруженными под Екатеринбургом и погребенными в Петропавловском соборе 17 июля 1998 г. вопреки мнению Русской Православной Церкви и Российского Императорского Дома. Безусловно необходимыми в осуществлении перезахоронения императрицы являются политическая воля Президента Российской Федерации В.В. Путина, благословение и участие Его Святейшества Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, участие Главы Российского Императорского Дома Ее Императорского Высочества государыни Великой княгини Марии Владимировны и членов ее августейшей семьи, согласие Ее Величества королевы Дании Маргариты II и участие представителей Датского Королевского Дома. Таким образом будет обеспечен уровень церемонии, соответствующий достоинству вдовствующей императрицы Марии Феодоровны.
А. Закатов, заведующий Архивом Российского Императорского Дома, канд. ист. наук, доцент
2 апреля 2004 г.
