Политика ислама в Центральной Азии

Центрально-азиатские республики после распада СССР столкнулись с рядом серьезных проблем не только социально-экономического, но и идеологического характера.

В частности, все республики региона стали своеобразным полигоном, на котором ислам из религиозного учения стал трансформироваться в некие общественно значимые формы и приобретать политическую окраску.

Идеологический вакуум, образовавшийся в республиках, постепенно стал заполняться религиозными учениями. В связи с тем, что в республиках региона преобладающее место занимает ислам, то наиболее активные действия здесь стали наблюдаться со стороны религиозных исламских объединений. Постепенное заполнение вакуума позволило религиозным организациям не только выйти из тени, но и стать значимой силой на социально-политической арене центрально-азиатских республик.

Постепенно ислам начал выступать инструментом регулирования отношений между этносами в тех республиках, где наблюдалось мультиэтническое общество и регламентировать общественные отношения в республиках с преобладанием одного этноса.

Включение ислама в политическую жизнь республик происходило по одинаковым сценариям с фазами:
— развал экономики;
— отсутствие идеологии на государственном уровне;
— рост социального напряжения внутри государства;
— ущемление прав наиболее уязвимых слоев населения;
— давление со стороны властей на инициативы снизу.

Дальнейшее использование ислама в политической жизни центрально-азиатских республик было направлено на решение внутриполитических вопросов, связанных с распределением мест в правительстве, достижении власти.

Как правило, представители духовенства вовлекались во внутриэлитную и межклановую борьбу. В одних республиках это проходило в мирном русле, в других, как Таджикистан, это переросло в гражданскую войну. В Узбекистане вовлечение религиозных деятелей повлекло за собой вооруженные столкновения и рост напряженности внутри общества.

Особо следует упомянуть факт идентичности на религиозной основе, так как после парада суверенитетов во многих странах стал проявляться интерес к своей национальности, культурным традициям.

Повсеместно можно было отметить тенденцию роста национального самосознания у народов. Так как в Центральной Азии преимущественно проживает население, исповедующее ислам, то во многих республиках исламский фактор стал одним из определяющих моментов не только в жизни общества, но и действенным инструментом в борьбе за власть. Возрождение исламских традиций приветствовались повсеместно, возвращение таких ритуалов как хадж стало не только популярно среди рядовых граждан, но и среди политиков. В результате чего ритуал, почитаемый всеми верующими и проводимый только в определенных целях, в последнее время стал «пропуском» во власть. Если азиатский политический деятель не сделал хадж, то его шансы удержаться на занимаемом им посту или подняться выше, автоматически сокращались до минимума.

В этот период можно наблюдать взаимопроникновение государственной власти в религию, а с другой стороны набирающий обороты процесс политизации ислама.

В некоторых республиках духовенство стало политизироваться, направляя свои усилия во внутриполитическое русло жизнедеятельности государства. Но нельзя не учитывать и тот факт, что на территории центрально-азиатских республик было независимое исламское государство, идея воскрешения которого уже длительное время не дает покоя многим религиозным деятелям. А при фактическом отсутствии границ, как между республиками-членами СНГ, так и с другими сопредельными государствами стало заметно явление неконтролируемого массового завоза литературы идеологического характера, которая наряду с просветительской целью несет в себе и пропаганду в пользу становления независимого исламского государства, которое охватывает территории Казахстана, Узбекистана, Кыргызстана и Таджикистана.

За благими намерениями просвещения своих собратьев по вере многие мусульманские страны преследуют и вполне земные цели. При появлении информации о тех значительных богатствах, которые находятся в землях республик региона, в большей степени это касается Казахстана, страны исламского мира стали более внимательно относиться к тем возможностям, которые они могли использовать на благо своих национальных интересов.

В этом случае обеспечение доступа к разработке и транспортировке энергоресурсов всяческими способами прикрывалось идеологической помощью в процессе ренессанса ислама на территории республик Центральной Азии. Страны Ближнего Востока в полной мере осознают, что при потере контроля над Казахстаном они столкнутся с новым конкурентом, способным потеснить страны-члены ОПЕК на мировом рынке нефтепродуктов. А это в первую очередь задевает их интересы. В результате чего можно ожидать и возможные шаги по дестабилизации политической ситуации в Каспийском регионе с целью приостановки развития нефтяных разработок в странах регион, включая и Казахстан.

Инициированный странами Ближнего Востока наплыв специализированной литературы, направленной на популяризацию ислама породил много вопросов у ее читателей. При этом создалась нелицеприятная картина — многие муллы, имамы не всегда были в состоянии дать исчерпывающие ответы на поставленные вопросы.

Вследствие этого со стороны государства были предприняты определенные меры по назначению на должности священнослужителей людей приближенных к тому или иному клану, той ли иной группе влияния. В результате чего назначенные сверху имамы и муфтии не пользовались в должной мере популярностью, как среди служителей веры, так и среди дехкан (в данном случае рядовых граждан).

Слабая подготовка в области теологии не только не позволила привлечь в свои ряды новых почитателей и удержать прежних, но и способствовала падению интереса со стороны рядовых граждан. В то время мало кто осознавал, что два-три неподготовленных или дискредитированных в глазах уммы религиозных служителя способны принести гораздо больше проблем, чем десятки проповедников радикальных течений.

Процесс роста количества мечетей, одобренный государственными органами республик региона наталкивался на резкую нехватку священнослужителей. А имеющиеся муллы были не достаточно компетентными в своей области, и не способными в доступной форме вести беседы на религиозные темы. Но в нашем случае интересен тот факт, что ответы на поставленные вопросы рядовые граждане находили у других людей, знающих арабский язык и способных на доступном для всех языке объяснить трактовку того или иного послания.

Постепенно в регионе стала складываться нелицеприятная картина, которую можно отобразить в виде следующих моментов:
— рост интереса к исламу со стороны граждан республик региона;
— ограниченное количество квалифицированных священнослужителей;
— наличие большого количества мечетей;
— нехватка священнослужителей (ситуация, когда мечетей больше чем мулл);
— появление людей, способных разъяснить людям трактовку тех или иных канонов ислама.

Можно сказать, что социальные причины политизации ислама кроются в общем системном кризисе республик Центральной Азии, в трудностях экономического переустройства общества, в разрыве между доходами самыми богатыми и самыми бедными, что привело к разочарованности людей в правящем строе.

В этих условиях многие люди стали искать альтернативу. И здесь выход из сложившейся ситуации предложили зарубежные исламские эмиссары, которые не только смогли найти общий язык с людьми, но и без проблем помочь им своими советами, а где и действиями.

Сложившаяся обстановка не могла оставаться в латентном состоянии. Религия, политизировавшись, вышла на передовые позиции, потеснив государственных деятелей. В результате чего во многих странах Центральной Азии были отмечены вооруженные столкновения, способные привести к гражданской войне и росту напряженности в регионе.

Как следствие этого республики региона, пережив период исламского ренессанса, во многом обусловленного поддержкой светской власти, пытались ограничить влияние религии на внутригосударственном уровне. Оценив силу и мощь ислама, государственные структуры принялись искоренять радикальные проявления, не утруждая себя мыслями о том, что существующая напряженная социально-политическая ситуация во всех республиках региона и правовой нигилизм на уровне государственных организаций является плодотворной почвой для ростков сопротивления существующему государственному строю.

Поэтому государственные органы сконцентрировали свои усилия на ограничении роли ислама нормативно-правовыми рамками, способными его удержать от проникновения в политическую среду. Тема «исламской угрозы» в Центральной Азии в последнее время стала не только предметом обсуждений спецслужб и международных конференций, но и достоянием СМИ.

События в Намангане, Баткенте, а также последние взрывы в Ташкенте, приковавшие к себе внимание средств массовой информации и занимающие первые полосы в информационных сводках, свидетельствуют о том, что исламская угроза действительно существует и это надо принимать как реальность наших дней.

Можно с большой долей уверенности сказать, что весна-лето 2004 года для стран Центральной Азии станет напряженным периодом. Этот прогноз можно отнести не только к Узбекистану, Таджикистану Кыргызстану, но и к Казахстану.

В Казахстане в отличие от центрально-азиатских соседей уже длительное время наблюдается затишье, которое усыпляет бдительность правоохранительных органов и тем самым дает шанс воспользоваться фактором неожиданности религиозным экстремистским организациям, пишет Gazeta. kz (ttp://www.gazeta.kz/art.asp?aid=43 041).

Но в любом случае государственным органам нужно придерживаться основополагающего правила, которое можно сформулировать как запрет на постановку знака равенства между исламом как религией и политическим исламом как средством борьбы за власть. Нужно учитывать также, что идеальные условия для политического ислама появляются там, где уровень ожиданий населения и уровень реальной жизни значительно расходятся.

В таких условиях приверженцы политического ислама в соответствии со своей духовной традицией предложат иной, достаточно эффективный способ решения проблемы.

Если не принимать во внимание это правило, то вполне вероятно, что республики Центральной Азии столкнутся с ростом напряжения внутри себя, пополнив ряды приверженцев политического ислама.

Можно предположить и активизацию действий экстремистских групп в виде вооруженных вылазок, взрывов и поджогов административных зданий и местах большого скопления людей.

Каким образом можно решить проблему роста напряженности в отдельно взятой республике Центральной Азии?

Во-первых, нужно разработать и принять программу на государственном уровне, способную оперативно и эффективно решить социально-экономические задачи, способные сократить уровень разрыва в доходах населения, работать среди населения по духовно-нравственным аспектам, бороться с коррупцией.

Во-вторых, разрешить участие ислама как религиозного учения в процессе управления государством, то есть его участие во власти, как это было сделано в Таджикистане, где представители исламских движений принимают участие в государственных делах. Но в этом случае нельзя забывать, что в республиках Центральной Азии присутствует такой фактор, как этническая и конфессиональная неоднородность населения, преимущественно светский характер политических режимов, невозможность использовать ислам в качестве орудия политической консолидации общества. Поэтому, такой путь, может быть, приемлем для одной республики и противопоказан для другой.

В нашем случае не стоит забывать, что причины кризиса в Центральной Азии кроются в государственных структурах, а не в рядах мятежников. Перспективу дальнейшего развития событий в республиках Центральной Азии предсказать несложно.

Надо только признать, что резервом исламского радикализма является Центральная Азия, как территория, где накопился значительный протестный потенциал.

5 апреля 2004 г.