 |
| Известия | Юрий Гладильщиков | 19.03.2004 |
О чем это
О последних земных часах Иисуса из Назарета — от его ареста в Гефсиманском саду до распятия и смерти на Голгофе. Происходящее укладывается в несколько страничек, завершающих Евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна. Основное содержание фильма — Христовы муки: его бичевание, страшный путь обезображенного Иисуса с тяжелым крестом на Голгофу, издевательства над Христом распятым.
Перед просмотром обозреватель «Известий» старался отрешиться от идеологической и коммерческой мути, которая осела вокруг фильма Гибсона. От обвинений, что фильм (якобы?) фашистский, а вдобавок жестокий до неприличия (подростков будто бы мучают потом ночные кошмары). От собственных подозрений, что голливудец Гибсон не способен снять фильм-откровение. От фактов, что, несмотря на скандалы — или благодаря им, — фильм умудрился уже за первые три недели проката окупиться десятикратно и может обойти в Америке самого «Властелина колец-3». Фурор в Америке ошеломил прокатчиков по всему миру, отнесшихся было к «Страстям» вяло. У нас их собирались выпустить всего в пяти копиях — теперь печатают пятьдесят, и 8 апреля фильм появится во всех главных киносетях, чего еще не случалось с недублированной картиной. Мюзикл «Чикаго» — и тот ради широкого проката отдублировали руладами Киркорова.
Хотелось об этом забыть, посмотреть фильм незамутненным взглядом. Оказалось, особого тренинга для этого не требуется: о стороннем забываешь с первых кадров.
Что в этом хорошего
Мне повезло: я смотрел фильм в том виде, в каком его и надо смотреть — по замыслу Гибсона. На двух непонятных языках, одним из которых является арамейский (на нем говорят в фильме Христос, его ученики, вообще все иудеи), а другим — вульгарная латынь (на ней изъясняются Пилат и прочие римляне). Без субтитров, то есть без перевода.
Уверен, что обычным зрителям, которые (как во всем мире) будут смотреть «Страсти» с субтитрами, повезет меньше. Им суждено отвлекаться от изображения и, шевеля губами вслед за строчками, стараться вникать в детали разговоров. А вникать не надо. Для любого, кто читал Евангелия, в фильме нет ни одного непонятного эпизода, ни единого нераспознанного персонажа или неясного деяния.
Надо просто провалиться в фильм с головой. Ночь, Гефсиманский сад, худой человек с острым профилем и длинными волосами, что-то спокойно говорящий, но с болью в глазах, вот появился Иуда, успевший взять свои сребреники (скоро он с ужасом и отчаянием швырнет их обратно в физиономии первосвященников), вот впервые вышел к толпе мрачный усталый Пилат (скоро, после того как толпа предпочтет Христу урода-идиота Варавву, он с презрением к ней умоет руки, а в глазах его будет читаться беспокойство, поскольку он чего-то недопонял), вот мелькнули рядом с иссеченным в кровь худым человеком в терновом венце две женщины, одна со спокойной скорбью на лице — Дева Мария, а другая в настроении навзрыд, но с отчаянной верой во что-то на лице — Мария Магдалина; толпа тут же их оттеснила…
Можете не верить (пока не посмотрите сами, наверняка и не поверите), но с третьей-четвертой минуты, с тех самых разговоров в Гефсиманском саду, еще и благодаря завораживающе непонятному арамейскому, начинаешь искренне полагать, что видишь не кино, а правду.
То, что кадры стилизованы под Караваджо, Мария Магдалина — Моника Белуччи, а Дьявол (странный андрогин с выбритыми бровями) — дочь Челентано Розалинда, — это все, чтобы оно не мешало эмоциям, нужно оставить для воспоминаний «на после сеанса». Во время самого просмотра надо отдаться только эмоциям: гарантирую вам два часа очистительной истерики, в которую вы, возможно, не впадали в кинозалах никогда.
Самое любопытное, чего достиг Гибсон (это тоже осознаешь лишь задним числом, когда справляешься с эмоциями и включаешь логику): дичайший, действительно шокирующий натурализм и творимая на экране садистская несправедливость по отношению к страдальцу-Спасителю не порождают в душе никакой ответной агрессии. Ни к кому. Даже к тем, кто побивал и распинал. После фильма понимаешь, что все обвинения Гибсона чуть ли не в фашизме не требуют и малейших комментариев: скандал устроили люди, элементарно неадекватные. Отвечать на претензии, что Гибсон-де не осудил Пилата, сделав его трагической фигурой (они тоже звучат в зарубежной прессе), и вовсе глупо: обвинителям бы перечитать канонические Евангелия или хотя бы Булгакова. Или, если не по уму, пересмотреть-переслушать мюзикл «Иисус Христос — Суперстар».
Упреки в смаковании жестокости тоже дики. Нет там никакого смакования! И ясно вдобавок, что именно с помощью натурализма (как и арамейского языка) Гибсон достиг максимальной правдивости.
В конечном счете догадываешься, чего именно хотел этот странный голливудо-австралиец. Нет, не только проиллюстрировать Евангелия, но и вернуть западной публике эмоциональное отношение к духовным основам жизни. Заставить… нет, не поверить (фильм явно затронет и атеистов — затронул же меня), но заново ощутить, что такие общие основы у людей западной цивилизации есть, а все церковные спекуляции на них и внутрихристианские разногласия — не более чем бред. Гибсон попытался показать людям европейской цивилизации, что у них единые представления о гуманизме, терпимости, прощении. Что только такое понимание поможет этой цивилизации выжить.
Мне кажется, Гибсон может достичь своей цели. Тем более что фразы о разжигании розни действительно не имеют к фильму отношения. А вот московское метро и мадридские электрички — имеют.
Страсти вокруг «Страстей»
1. Гибсон мечтал выпустить фильм в Америке без английских субтитров. Однако даже для первых тест-просмотров, устроенных для представителей церкви, субтитры пришлось добавить.
2. Исполнителя роли Христа Джеймса Кевизела во время съемок ударило молнией, но он остался целехоньким. Ассистента Гибсона Яна Микелини молнией било дважды: разряд попадал в его зонт. Это дало повод для околорелигиозных спекуляций в прессе.
3. На одном из первых сеансов 25 февраля (когда и начался прокат «Страстей» в Америке) прямо в зале умерла зрительница.
4. 17 декабря мировые агентства распространили сообщение, что фильм посмотрел Иоанн Павел II и он ему понравился. «Все в точности, как и было», — будто бы произнес папа. Но спустя месяц официальный Ватикан уведомил публику, что папу не совсем верно поняли.
5. Актеру Джеймсу Кевизелу досталось не только от молнии. После съемок бичевания на его спине остался 30-сантиметровый шрам, побаливает запястье. Болят и плечи — после того, как на них резко опустили семидесятикилограммовый крест. Из-за мучительного грима тело покрылось волдырями. Когда снимали сцену распятия — зимой в Италии, — он сильно переохладился.
6. Во время первой встречи один из продюсеров, дабы не пугать Кевизела, сказал ему, будто Гибсон зовет его в фильм про серфингистов. И лишь затем лично Гибсон раскрыл ему правду.
7. Нехорошие руки, приколачивающие Христа гвоздями к кресту, это руки самого Гибсона: его до такой степени достали разговоры о том, кого именно он обвиняет своим фильмом в убийстве Христа, что он решил снять все вопросы.
16 марта 2004 г.
