Они оставались верны России и Царской Семье

Русские патриоты незадолго до февральско-мартовского переворота 1917 года в течение 1915 — первых месяцев 1917 гг. многократно предупреждали сменявшие друг друга правительства России и самого государя о необходимости принятия срочных мер против разрушающей устои России оппозиции во главе с Думой. При этом давались конкретные продуманные предложения. Одним только кружком активного русского патриота члена Государственного Совета А. А. Римского-Корсакова было подготовлено несколько записок, где были разработаны рекомендации для перехода к решительным действиям против космополитической оппозиции. Такие «записки» на имя Царя были готовы в мае 1916 года и в ноябре 1916 года. В последней, переданной Царю через Н. Д. Голицына, провидчески предупреждалось, что Дума вступает на путь государственного переворота, а вполне вероятно и династического. Кстати, Н. Д. Голицын представил эту записку как свою. После этого Николай II, надеясь на Н. Д. Голицына, по настоятельной просьбе Царицы Александры Феодоровны назначил его председателем правительства. Однако на деле новый председатель правительства не принимал меры, указанные в поданной им записке. А. А. Римский-Корсаков 15 января 1917 года направил также министру внутренних дел А. Д. Протопопову письмо и Сводку общих положений, созданных его кружком для укрепления самодержавной государственности. Однако втершийся в царское доверие А. Д. Протопопов психологически находился под сильным влиянием спирита и магнетизера Карла Перрэна, австрийского еврея, жившего в США, публиковавшегося в российских газетах как философ и хиромант (по свидетельству А. И. Спиридовича*). Однако Царицу А. Д. Протопопов уверял, что им управляет дух старца Григория Распутина. Министр внутренних дел к тому же был не совсем здоров психически. У него были признаки начинающегося паралича, что знали доктора и замечали друзья. Лечился он у врача Бадманова и известного психиатра Бехтерева. Премьеры Трепов и Голицын докладывали Царю о его болезни. Ему было отведено время для лечения. Еще в день назначения А. Д. Протопопова министром большой портрет активного масона Гучкова украшал стену его кабинета. Выслушивая доклады преданного Царю жандармского генерала Глобачева, он старательно лукавил, дабы оправдать свое бездействие. Чтобы избавиться от надоедавшего Глобачева, он порою брал несколько подлинных докладов этого генерала и при английской записке отсылал их императрице Александре Феодоровне, которая не всегда могла разобраться в тех непростых вопросах.

8 января 1917 года дополнительные предложения Царю передавались патриотическим кружком Говорухи-Отрока через Н. А. Маклакова. Большую активность в этом плане проявлял известный русский патриот, купец из Астрахани, глава Астраханской народно-монархической партии Нестор Тиханович-Савицкий, часто посылая телеграммы, письма Царю, Царице, министру А. Д. Протопопову, в которых предлагались конкретные, дельные советы для исправления тяжелой политической обстановки. 14 января 1917 года Щегловитов, председатель Государственного Совета, известный русский патриот, представил Царю записку правых Русских православных кругов Киева. Николаю II она понравилась. Царь отдельные места подчеркнул и написал резолюцию: «Записка достойная внимания», направив ее Голицыну на рассмотрение в Совете министров. Однако, не смотря на приведенные факты, правительства не принимали должных мер для предотвращения государственного переворота.

Много усилий прилагал в этом направлении и известный русский государственный деятель-патриот Николай Алексеевич Маклаков, упомянутый ранее. Он был в 1913—1915 годах министром внутренних дел. В конце 1916 г. Царь стал вызывать его для совета в связи с обострившейся обстановкой в России. По поручению Николая II Н. А. Маклаков подготовил проект Манифеста о роспуске Госдумы и разрабатывал проект изменения Основных Законов. Это позволило бы навести необходимый порядок в России. 26.11.1916 г. он выступил в Государственном Совете с большой резко критической речью, в которой обличал политику уступок либералам. В декабре 1916 г. им было написано письмо Царю, где он показывал, что царская династия в опасности, призывая принять решительные меры. 25.02.1917 г. он явился на заседание Совета министров вместе с русскими патриотами А. Ф. Треповым и А. А. Ширинским-Шихматовым, предприняв попытку ввести в столице осадное положение ввиду сильного обострения обстановки. Н. А. Маклаков пользовался огромным авторитетом в патриотической среде. Поэтому он уже 28.02.1917 г. был арестован, как и другие активные русские патриоты: А. И. Дубровин, Е. А. Полубояринова, С. К. Глинка-Янчевский, И. Г. Щегловитов и др.

Нередко в печати встречаются статьи, в которых авторы утверждают, что якобы лишь два-три человека пытались защитить Царя и его Семью, а также монархическую Россию в дни февральско-мартовского переворота 1917 года. При этом называются как правило два человека: генерал Ф. Келлер и генерал Хан Г. Нахичеванский (или его начальник штаба), пославшие телеграммы поддержки Николаю II, не доведенные вовремя до Царя. Однако в действительности вовсе не только они старались защитить Царя и его семью, а также и Россию. Предательские мнения генералов, докладывавших Царю о том, что армия якобы желает отречения Николая II, были основаны на их масонских амбициях. Интересно, что Великий князь Николай Николаевич, масон, умолявший Царя отречься от престола, совершенно скрыл правдивые мнения своих основных генералов. Одним из них был Н. Н. Юденич, командующий Кавказским фронтом, докладывавшим этому Великому князю, что Кавказская армия полностью на стороне Николая II. Ему же аналогичное мнение было доложено и генералом Н. Н. Янушкевичем. Очевидно, что и другие докладывавшие Царю, убеждавшие его отречься, скрыли истинное мнение воинов, если они им интересовались. Многочисленные воспоминания офицеров Царской армии, казаков говорят, что войска были пренеприятно потрясены известием об отречении Николая II. Об этом вспоминают и полковник Федор Винберг, сам не принявший присягу Временному правительству, и корнет С. Марков, уральские казаки и другие. Кстати, не принял эту присягу и Петр Николаевич Шабельский-Борк.

Например, Ф. Винберг пишет в книге «Крестный путь», что в разговоре с офицерами из Пскова через несколько дней после отречения те заверили его, что гарнизон Пскова, состоявший из новобранцев, «встал бы на защиту государя, если бы нашелся хоть один генерал, который повел бы их в тот момент». И Ф. Винберг охотно поверил им, «ибо знал, что помимо Петрограда и его окрестностей, почти всюду на Северном фронте наши запасные батальоны, кроме латышских частей, были хороши». А ведь здесь говорится о новобранцах, о запасных батальонах, которых легче было совратить, чем старых солдат. А именно старые солдаты по всем воспоминаниям, описывающим их реакцию, горько плакали после прочтения манифеста об отречении Царя. Опытный офицер, очевидец тех событий, много беседовавший с офицерами на эту тему, сделал такой вывод: «Вообще почти везде для строевых войск переворот явился неожиданностью; везде они были ошеломлены, озадачены и чрезвычайно нервны; все было сделано штабами и главными начальниками». Даже масон, предатель Царя генерал Алексеев в записке Временному правительству от 14.3.1917 г. вынужден был написать: «…На Северном и Западном фронтах эта весть была воспринята с сожалением, грустью, огорчением, а на Румынском, Кавказском фронтах и Черноморском флоте отречение произвело тягостное впечатление». Верным присяге оставался 20-тысячный гарнизон Гатчины. Его очень боялись заговорщики-масоны и делали все возможное, чтобы изолировать гарнизон от столицы. В Петрограде упорное сопротивление мятежникам оказали юнкера, например, Николаевское кавалерийское училище, Пажеский корпус. В течение недели гардемарины Морского кадетского корпуса одними винтовками отбивались от предателей Царской России. Один из адъютантов предателя генерала Рузского ротмистр граф А. В. Гендриков, узнав о предательстве своего начальника, ворвался к нему в вагон и хотел его застрелить. Очень жаль, что ему помешали. Кстати, генерал К. Д. Нилов, да и генерал В. Н. Воейков, входившие в окружение Царя, старались противодействовать отречению, особенно К. Д. Нилов. Очевидцы вспоминают, что он говорил о необходимости убить Рузского. А некоторые рассказывали, что он предлагал Николаю II сделать это, но тот отказался. Начальник морского Генштаба адмирал А. И. Русин отверг предложение присоединиться к призывавшим Царя отречься. Во время переворота русские патриоты подвергались террору и репрессиям. Однако находились люди, агитировавшие против переворота даже в этих тяжелейших условиях. Например, в Петрограде в марте 1917 года за такую агитацию был задержан И. И. Дудниченко, член президиума Монархического движения. Полковник А. П. Кутепов, находясь в отпуске, прибыл в Петроград, где до последней возможности руководил сражениями своего отряда с мятежниками. Большую активность в борьбе с ними проявлял генерал В. М. Безобразов, давая толковые советы военному министру Беляеву и командующим войсками в Петрограде Хабалову, а затем Занкевичу, но те позорно продолжали губительно выжидательную оборонительную тактику. Оставался верен Государю и его Семье начальник охранного отделения столицы генерал-майор Глобачев. За Царя умер его камергер начальник Северо-западных железных дорог Валуев. Князь Ратиев, охранявший Зимний дворец, до конца жизни остался верен Царю. Начальник штаба Кронштадтского порта адмирал А. Г. Бутаков отказался отречься от царского строя, окруженный враждебной толпой и был тут же убит. Погибли, отказавшись отречься от Царя, унтер-офицер Гарпионок и генерал Г. Мигден. Среди войск дольше всех сопротивлялись осажденные офицеры Егерского, Московского и Финляндского полков. Долго сопротивлялись перевороту безымянные герои, стрелявшие с крыш домов.

Даже узнав об отречениях Николая II и его брата Михаила, Сводный полк Его Императорского Величества, охранявший в Царском Селе Царскую Семью, остался до конца верен Царю и его Семье. Когда мятежники, захватившие власть, пришли 9 марта перед приездом Николая II менять охранявший дворец батальон Сводного полка, он «как один человек отказался впустить их за решетку дворца и вместо ответа выкатил пулеметы. Еще минута и было бы жарко… Но Царица попросила к себе их начальника полковника Лазарева. Она не приказывала, она просила подумать о больных детях… Она не хотела, чтобы из-за нее проливалась кровь ее верных людей», так вспоминал участник этих событий, служивший тогда в Сводном полку Константин Кологривов и писал автор книги воспоминаний корнет С. В. Марков, пришедший служить Царице в то тяжкое время. Кстати, офицеры гвардейского экипажа остались охранять Царскую Семью.

В критические дни переворота капитан лейб-гвардии Петроградского полка Сергей Гаврилович Лучанинов со своим отрядом, до 400 нижних чинов, офицеров и солдат, после 3-дневных боев в Петрограде с мятежниками направились в Царское Село для поддержки Царской Семьи, несмотря на три бессонных ночи и большую усталость. Промокшие, усталые, голодные, упорно пробирались они без отдыха, по колено в снегу, чтобы спасти Царскую Семью. По пути к ним присоединялись люди. Они прибыли в Царское Село, долго кричали: «Ура!» в ответ на призыв встретившего их генерала: «За здравие Государя Императора! Ура!»

* А. И. Спиридович, бывший начальник царской охраны, оставивший свои воспоминания.

9 марта 2004 г.